Дьявол в маске - Стефани Слоун

Люсинда поздравила себя с таким неопределенным, но очень вежливым ответом. Вопросы лорда Майкла ясно показали, что он не в курсе подробностей их с Уиллом соглашения. И если сам Уилл не сообщил брату правду — то она и подавно не собиралась это делать.

Они снова прошлись по комнате. Уже в нескольких шагах от ее светлости и Шарлотты Люсинда почти шепотом спросила:

— Так именно это вы надеялись от меня услышать, милорд?

— Не совсем, — ответил Майкл. — Очевидно, мне придется задать вопросы на эту тему моему брату.

— Какой вы смелый… — улыбнулась Люсинда. — Удивительно, что вы до сих пор не женаты.

Лорд Майкл засмеялся, и его хрипловатый смех настолько напоминал смех Уилла, что сердце Люсинды болезненно сжалось.

— С моей стороны это вовсе не смелость, — ответил он. — Вы упомянули о моем сходстве с братом во многих отношениях. Так вот, наша общая черта — тупость.

Люсинда снова улыбнулась, подумав, что Майкл готов перевести разговор на менее личные темы. Но тут их взгляды встретились, и ее поразил холод в его глазах.

Люсинде вдруг захотелось заплакать, хотя она понятия не имела, по какой причине. Однако необходимо было хотя бы внешне сохранить чувство собственного достоинства, а значит — никаких слез.

— Хотя мой брат часто демонстрирует свою нелюбовь к семейным отношениям, я все-таки желаю ему только добра, — тихо сказал Майкл.

— Он любит вас, знаете ли… Очень любит, — пробормотала Люсинда и тут же прикрыла рот ладонью. Как бы ни хотелось ей рассказать о стараниях герцога спасти младшего брата — об этом поведали тетушки, — она не отважилась заговорить на такую тему.

— Майкл, леди Люсинда! Присоединяйтесь к нам, пока мы не съели все пирожки! — позвала их герцогиня.

Многозначительное покашливание тети Шарлотты — как подтверждение того, что пирожки действительно скоро исчезнут, — заставило Люсинду засмеяться. Хотя хотелось расплакаться.

— Не нужно мне было говорить вам это, — пробормотала она со вздохом. — Пожалуйста, примите мои самые искренние извинения. Не мое дело говорить о таких… интимных вещах.

— Вы лжете? — спросил Майкл, причем на лице его не было ничего, кроме вежливого интереса.

— Нет. Зачем мне это, милорд? — ответила Люсинда, пожав плечами. Потом отвернулась, собираясь присоединиться к дамам.

— Не знаю, — услышала она шепот за спиной.

Люсинда не стала оборачиваться, хотя очень хотелось.

* * *

«День не из лучших», — подумал Уилл и поморщился от боли. Боль пронзала его каждый раз, стоило ему пошевелиться под одеялом.

После того как герцога зашили и напоили бренди вместо лекарства, Уэстон проводил его домой и с помощью Смизерса дотащил до спальни. Бренди помогло терпеть боль от раны, но на голову оно тоже подействовало. Так что разговор с Кармайклом пришлось отложить.

Уилл проснулся с сильной головной болью. Грудь же и спина были обмотаны бинтами так, что он напоминал египетскую мумию. А рана болела дьявольски…

Но настоящая проблема — лицо. Под правым глазом у него появился огромный синяк всех цветов радуги, а сам глаз опух и был полузакрыт. Да и челюсть выглядела не лучше.

Ему не хотелось вставать за коробкой с театральным гримом, хранящимся в шкафу в другом конце комнаты. Он несколько раз пользовался углем и горшочками с красками, если этого требовали дела коринфян. Но пользовался лишь в тех случаях, когда ночная тьма скрывала грим, который при ярком дневном свете, конечно, будет хорошо виден.

И синяки были слишком свежи, чтобы их появление можно было убедительно объяснить боксерским поединком. А вот если бы ему удалось избежать встречи с Люсиндой день-другой, то он мог бы выдать их за «раны», полученные на боксерском ринге. Но она ни за что ему не поверит, увидев его раньше.

Хоть ему это очень не нравилось, но другого выхода не было. Так что придется оставаться в спальне, пока синяки и ссадины немного не заживут.

— Судя по всему, лев победил?

Уилл сел в постели, поморщившись от боли в спине. Осторожно повернув голову, он увидел брата, стоящего в дверях.

— Нет, едва ли. — Уилл ощупал челюсть и поморщился. — Хотя несколько хороших ударов он мне нанес.

Майкл прошел в комнату, подошел к тлеющему камину и критически оглядел оловянные подсвечники, стоящие на каминной полке. Лишь потом уселся в кожаное кресло напротив кровати и спросил:

— Так это и было то дело, которое требовало твоего непременного участия?

— А если и так? — пробурчал Уилл. Он откинул одеяло и осторожно спустил ноги с кровати. Голова у него закружилась, и он посидел немного, борясь с головокружением.

Майкл вытянул перед собой ноги и уперся локтями в подлокотники кресла. Затем внимательно посмотрел на брата.

— Не мое дело советовать тебе насчет женщин, но…

— Но?.. — с легким раздражение в голосе переспросил Уилл.

— Не думаю, чтобы леди Люсинде понравилось бы, если бы она узнала, что ты вернулся к старому.

— Черт побери… — проворчал Уилл, встав слишком быстро. Все тело пронзила боль, а перед глазами замелькали черные мушки. Он ухватился за столбик кровати и подождал, пока жгучая боль в спине немного утихнет. — Не вмешивайся в мои отношения с леди Люсиндой, ясно?

Майкл нахмурился, было очевидно, что он едва сдерживался, чтобы не ответить в том же духе.

— Мать хочет видеть тебя счастливым, Уилл. И я тоже, — добавил он, немного помолчав.

Герцог крепче сжал столбик кровати. В словах брата были смысл и искренность, которые ему не хотелось замечать.

— Тебе нравится леди Люсинда, не правда ли? — спросил Майкл, прерывая гнетущее молчание.

Уилл не знал, что ответить брату. Майкл так давно не проявлял к нему братских чувств, а теперь вдруг…

Отпустив столбик кровати, герцог медленно прошел босиком по роскошному ковру. Остановившись у камина, он повернулся спиной к Майклу и только после этого ответил:

— Да, нравится.

— Тогда хоть раз в жизни сделай то, что пойдет на пользу тебе, Уилл. Не разрушай то, что сделает тебя счастливым.

«К счастью, я стою спиной к нему, и он не видит выражения моего лица, — подумал герцог. — Иначе он догадался бы о моих чувствах».

Но почему же вдруг Майкл за одну ночь так изменился? Вместо обычного презрения — искренняя забота? Почему?..

Уилл попытался найти рациональное объяснение странному поведению брата, но так и не смог ничего понять. Более того, он даже не смог понять, какие чувства вызвал и у него слова Майкла. Поэтому решил оставить их без внимания и с усмешкой произнес:

— Очень поэтично сказано, братишка.