Черная маска - Дженнифер Блейк

— Другого раза может и не быть.

— Простите, но я не могу.

Однако Томас Уорд стоял на своем:

— Вы отказываете мне из-за формы, из-за акцента или из-за меня самого?

Нахмурившись, Мартин шагнул к полковнику:

— Вы слышали, что сказала дама?

— Пожалуйста, Мартин… — Салли Энн предостерегающе положила руку ему на плечо.

— К сожалению, я не услышал ответа на мой вопрос, — невозмутимо произнес Томас. — Я должен попросить вас позволить даме говорить самой за себя.

— Это частный дом, и вы здесь в гостях! Вы не имеете права навязываться женщине, даже если облечены всей полнотой военных полномочий.

Руки Мартина сжались в кулаки, однако Томас проигнорировал его замечание.

— Миссис Уинстон, все, что я спрашиваю…

— Вы не слышали, что я сказал? — Мартин толкнул полковника в плечо.

— Слишком хорошо слышал, — резко бросил тот, поворачиваясь к Мартину всем корпусом.

— Тогда отстаньте!

— Черта с два!

Мартин Иден снова толкнул полковника, и тот отпрянул, но тут же быстрым движением притянул Мартина к себе, схватил его за плечи и швырнул на пол.

Веранда задрожала от грохота; Салли Энн вскрикнула и закрыла лицо руками. Летти отступила назад, охваченная внезапным дурным предчувствием, и, схватив Салли Энн за руки, притянула ее к себе. Мартин приподнялся на локте, сунул руку в карман и вытащил небольшой пистолет, тускло блеснувший в свете лампы.

Полковник застыл на месте: другие офицеры, двинувшиеся было к месту ссоры, остановились и замерли.

Кто-то из женщин громко охнул. Музыка резко оборвалась, над верандой повисла напряженная тишина.

Внезапно, как падающий камнем орел, вперед рванулся Рэнсом. Носком сапога он ударил Мартина в локоть, пистолет взлетел вверх, с грохотом разрядился в потолок и стукнулся об пол. Мартин выругался и схватился за руку. Полковник шумно выдохнул воздух; Салли Энн вскрикнула и разрыдалась. Рэнсом нагнулся и поднял пистолет. Он стоял и держал его, как будто не зная, что с ним делать.

— Слава богу! — воскликнула тетушка Эм. — Рэнни, положи эту штуку и помоги Мартину подняться. Полковник Уорд, я буду вам очень признательна, если вы тоже поможете. А ты, Мартин, помни, кто ты и где находишься. Да тише, Салли Энн, пусть это будет тебе уроком. А вы, все остальные, завтра же отремонтируете мне потолок, а не то я лишу вас всех ваших нашивок так быстро, что вы и опомниться не успеете!

Именно это в тот момент и требовалось — властный голос и легкий юмор. Мартин, поднявшись на ноги, потер локоть, изумленно покачал головой и протянул руку полковнику.

— Не знаю, что нашло на меня, сэр. Примите мои самые искренние извинения.

— Это вы меня простите. Я, наверное, вел себя неподобающим образом, Томас Уорд с готовностью пожал руку. Он посмотрел на Салли Энн. — Я действительно не хотел никого обидеть.

Трагедия была предотвращена благодаря здравому смыслу и чувству юмора тетушки Эм. Но больше всего Летти поразило, как быстро сориентировался Рэнсом. Что это было? Снова рефлексы? Отголоски давних тренировок и военного опыта? Так или иначе, то, как он налетел на Мартина, неожиданно напомнило Летти о Шипе, и это ей совсем не понравилось.

Вряд ли можно было ожидать, что при таких обстоятельствах гости засидятся. Однако, уезжая, все очень долго прощались и выражали свое удовольствие проведенным вечером, изо всех сил пытаясь сделать вид, будто ничего особенного не случилось. Когда последняя коляска скрылась за поворотом и пыль на дорожке улеглась, Летти и тетушка Эм Составили на поднос стаканы, а Рэнни и Лайонел тем временем вернули столы и стулья на их обычные места. Мама Тэсс, которая, вне всякого сомнения, следила за происходящим с какого-нибудь передового наблюдательного пункта, поспешила на веранду, чтобы протереть столы мокрой тряпкой и унести поднос с грязными стаканами на кухню.

Тетушка Эм направилась к дверям в центральный холл и на пороге обернулась:

— Рэнни, ты идешь?

Рэнсом стоял у колонны, глядя в ночь, и мысли его были далеко. Ему вдруг открылось с неожиданной силой, что временами он ненавидит ту роль, которую сам для себя выбрал. Если бы его не сковывала эта поза пускающего пузыри идиота, он мог бы в этот вечер подойти к Летти, поклониться ей и закружить ее в танце. Он бы держал ее в объятиях, вдыхал ее аромат, заставлял бы ее смеяться. Может быть, он даже уговорил бы ее прогуляться с ним под магнолиями…

Вместо этого он сидел и смотрел, как она танцует с другими, улыбается им, и делал вид, что его это нисколько не интересует, хотя на самом деле сходил с ума от ревности. В результате он совершил глупость — бросился на Мартина, когда тот вытащил пистолет, вместо того чтобы просто встать между своим другом и полковником Уордом. Впрочем, действительно ли этого требовала ситуация или ему просто хотелось показать себя героем перед женщиной? Это был вопрос, над которым ему не хотелось особенно задумываться, и он решил этого не делать.

— Я иду, — ответил он тетушке и подал руку Лайонелу.

8

Лунный свет беспокоил. Летти некоторое время лежала и смотрела, как он вливается через кисейные занавески, превращая их в облака золотисто-серебряной дымки. Воздух в комнате был раскаленным и таким плотным, что трудно было дышать. Летти пыталась заснуть, но сон не приходил. Она чувствовала себя как-то необычно возбужденной, но не хотелось разбираться, почему это так.

Дверь комнаты была открыта, чтобы воздух свободно циркулировал. Летти слышала ровное тиканье часов в гостиной, тихое и спокойное посапывание тетушки Эм, поскрипывание балок и дощатых перекрытий на чердаке. К этим звукам добавлялся стрекочущий хор ночных насекомых, и в результате получалась какофония, которая действовала ей на нервы так, что хотелось сесть в кровати и закричать.

Это было невыносимо.

Летти встала, накинула халат и босиком вышла на веранду. При воспоминании о встрече с Шипом на этой самой веранде она вздрогнула, но потом резко качнула головой и двинулась к перилам. Столкновение с Шипом было случайностью, ей просто не повезло. Это не может произойти вновь.

Она смотрела на теплую, благоухающую ночь, и темнота казалась ей живой. Она приглашала, почти уговаривала Летти войти в мягкие, колышущиеся тени. Молодая луна шелковистой дугой выгибалась в небесах, ее ясный свет, как путеводный огонь маяка, нес добрую надежду.

Летти повернулась спиной к перилам, закрыла глаза, откинула назад волосы и глубоко вдохнула ночной воздух. Фантастично! Все эти дни фантазии переполняли ее, и, наверное, не следовало им поддаваться. Здесь, на веранде, воздух был свеж, ей нравилось чувствовать себя свободной, не стесненной стенами комнаты, вот и все. Ночь — это ведь всего лишь время суток, когда не светит солнце. И нет в ней ничего особенного.