Моя страна - прежде всего! (СИ) - "Илья83"

Пахло горелым деревом и, почему-то, жареным мясом. Кашляя, он чуть ли не на ощупь двинулся туда где, по его мнению, должна была быть дверь. Внезапно Гюнтер почувствовал, что наступил на что-то мягкое… Нагнувшись ещё ниже, чтобы разглядеть препятствие, его едва не вырвало.

Буквально перед его лицом показался чей-то обугленный череп. Жутко открытый рот, казалось, отчаянно пытался закричать, но не мог издать ни звука. Глаза спеклись от жара, волосы сгорели, да и вообще, вся голова, как и тело, были покрыты чёрной, обугленной коркой. Остатки одежды, каким-то чудом не сгоревшей до конца, вплавились в тело. На пальцах руки, вздёрнутой к лицу, виднелись несколько колец, также сплавившихся со сгоревшей кожей. Похоже, это была женщина… Скорее всего, старушка, но точно не скажешь. В любом случае, ей уже никак не поможешь.

Справившись с организмом, Гюнтер осторожно двинулся вперёд, пытаясь различить хоть что-то. Пару раз под ноги попадались металлические ложки, тарелки, кухонная утварь, скрученная жаром во что-то невообразимое. Наконец, впереди забрезжил проём. Добравшись до него, он выглянул. Перед ним оказался коридор. Слева он уходил в глубину квартиры, вправо упирался во входную дверь с разбросанной взрывом перед ней верхней одеждой и обувью. Ему надо именно туда. Здесь было чуть меньше дыма и дышалось легче. Гюнтер почувствовал, что его форма начинает высыхать от жара. Косынка Катарины из более тонкой ткани на лице уже почти высохла. Шлем начал нагреваться.

На ощупь открыв дверь квартиры, он вышел в задымленный холл. Здесь разрушений было меньше, но все они пришлись как раз на вход и лестницу. От неё отвалился почти весь пролёт, в результате чего нельзя было пройти ни вверх ни вниз, если только перепрыгнуть дыру сверху вниз, но густой дым не позволял видеть нижний край площадки. К тому же, внизу были острые обломки арматуры и остатков перил, так что смельчак, решивший сделать такой трюк, имел большие шансы нанизаться прямо на острое железо и камни, так как не видел место приземления.

«Проклятье! Здесь на второй этаж я точно не заберусь, придётся пробираться к чёрному входу… Но там, сказали, дым очень густой… Хотя выбора нет, если я хочу добраться до выживших то надо идти».

Свернув в какой-то коридор, он, после нескольких минут блужданий, наткнулся на маленькую лестницу ведущую куда-то наверх. Наверное, это она… В самом деле, на этой лестнице, почему-то, дым был ещё гуще чем в разгромленной кухне. Гюнтер, поднимаясь, снова начал кашлять, прижимая к лицу уже высохшую косынку. Держась одной рукой за стену, он поднялся на второй этаж. Видимость была совсем плохой, посмотрев вниз, Гюнтер даже не увидел своих сапог. Горло саднило, но он, поколебавшись, двинулся дальше. Если фрау Бломфельд ещё жива, он заберёт её на обратном пути, а сейчас надо пробраться на третий этаж, там пять человек, из них четыре женщины.

Таким образом, кашляя и моргая слезившимися глазами, Гюнтер добрался до третьего этажа. Ступеней, как и сапог, не было видно, и он шёл, можно сказать, наугад, несколько раз оступившись. Пробираясь по стене, наткнулся на открытую дверь одной из квартир, видимо, жильцы из неё уже как-то эвакуировались. Решившись, он зашёл внутрь. С трудом найдя окно на кухне, Гюнтер распахнул его и начал жадно вдыхать свежий вечерний воздух. Выглянув в окно, понял, что оно выходит в переулок, и тут не было видно, что происходит возле главного входа и приехали ли, наконец, долбанные пожарные. Не представляя что могло их так сильно задержать, Гюнтер обругал их последними словами, в том числе парой русских матерных слов, которым научился у всё того же Алекса. Его не прельщало быть героем, но иногда наступали такие ситуации когда приходилось делать шаг вперёд из рядов тех кто его не сделал. И сейчас получилась именно такая… Иногда он жалел что у него есть совесть, которая заставляет его совать свою задницу в разные опасные ситуации ради других. Был уверен, что беспринципные люди, которые живут только для себя более счастливы, вот только… что-то не было желания стать таким эгоистом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Похоже, я какой-то идеалист, готовый рискнуть жизнью ради своих идеалов..» — покачал головой Гюнтер, усмехнувшись. «Как там однажды сказал Алекс? — Хорошо там где жопа в тепле? К чёрту такую жопу! Хватит рефлексировать! Вперёд, уже немного осталось!».

Надышавшись, он вышел из квартиры, где, благодаря проветриванию, стало меньше дыма и двинулся дальше по коридору. Насколько он помнил, нужная ему квартира была в самом конце. Пройдя до конца коридора, миновал ещё две квартиры с открытыми дверями. Мелькнула мысль зайти внутрь и распахнуть все окна, чтобы проветрить коридор, но, поколебавшись, бросил эту заманчивую идею. Времени было мало, к тому же он слышал что открыв окно можно дать пищу огню и усилить пожар. В данный момент, пламени он не видел, только дым, но если он чего-то не видит, это же не значит что этого нет? Нет, не будет рисковать. Наконец, добравшись до цели, он грохнул кулаком по двери:

— Есть кто живой? Откройте!

Спустя несколько секунд томительного ожидания щёлкнул замок, и дверь широко открылась. За ней оказалась одна из молодых женщин, которые выглядывали из окна, когда он стоял на улице. Заплаканные глаза, неряшливость в одежде и причёске выдавали всю гамму чувств, владевших ей.

— Слава Богу!! Мы уже решили, что так и сгорим здесь… Вы поможете нам? — её голос слегка подрагивал, взгляд просил о помощи, было видно, что она на грани отчаяния.

— Конечно, фройляйн! Иначе что я здесь делаю? Даже не сомневайтесь, все выйдем отсюда! — уверенным тоном ответил Гюнтер, зная, что первым делом надо успокоить беспомощных женщин и вдохнуть в них веру в благоприятный исход.

Захлопнув входную дверь, он прошёл внутрь вслед за одной из хозяек. Уютная обстановка квартиры навевала мысль что здесь всё устроено женщинами и для женщин. Красивая мебель, подобранная в тон, ковры на стенах, светильники, в виде цветов, светлые обои, множество разных картин и фресок… Квартира была большая и богатая, гостиная, зал, кухня и несколько спален. Все её обитатели собрались в гостиной, всхлипывая и плача, кроме одной из них, самой старшей по возрасту. По её красивому, спокойному лицу и уверенному голосу было ясно, что именно она является здесь главной.

Ей было, на взгляд Гюнтера, от 35 до 40 лет. Стройная фигура с выпуклостями там где надо, показывала что она следит за ней. Волосы свободно спадали чуть ниже плеч, глаза смотрели спокойно, не выдавая чувств, которые наверняка бушевали у неё внутри. Одета дама была в элегантное светло-зелёное платье чуть ниже колен с декольте, в котором угадывалась отнюдь немаленькая грудь. Она, сидя на диване, обнимала обеими руками двух молодых девушек, лет 16–18. Именно они всхлипывали, прижавшись к ней.

Одна из них, блондинка, была чуть в теле, но хорошенькой. На ней был распахнутый домашний халатик, который она непроизвольно запахнула, наткнувшись на его взгляд. Под ним мелькнула длинная, белая, ночная рубашка. Заплаканные глаза уставились на него с отчаянной надеждой.

Вторая, брюнетка, была стройная как тростинка, с такой талией, что Гюнтеру показалось, будто он сможет обхватить её двумя ладонями. Она прижимала к глазам вышитый платочек, аккуратно вытирая глаза. Его она не заметила, уткнувшись женщине в грудь. Её длинные, чёрные волосы придавали девушке какую-то необъяснимую красоту и очарование.

Та девушка, что открыла ему дверь, тоже не была дурнушкой, а, наоборот, очень симпатичной особой. Даже заплаканные глаза не портили её хорошенького личика. Каштановые волосы слегка кудрявились, маленький носик задорно шмыгал, а очаровательные губки были приоткрыты, позволяя временами увидеть белые ровные зубки.

В комнате был ещё один персонаж, мужчина. Старик, одетый в классический костюм с жилеткой и цепочкой для часов, сидел в углу, в кресле. Плотно сжатые губы и отсутствующий взгляд, полное равнодушие к своим родственникам невольно озадачили Гюнтера.

Пройдя за девушкой в гостиную, он выглянул в окно и тут же отшатнулся. Пламя полностью завладело деревянными рамами окон второго этажа и настойчиво пыталось сделать то же самое с окнами на третьем. Жар снизу был настолько велик что, неосмотрительно высунувший голову Гюнтер, почувствовал, как его брови начали завиваться. Отпрянув от окна и проведя рукой по лицу, он обернулся к хозяйкам роскошной квартиры.