У черты - Александр Гордиан

Молния выглядела красиво на фоне ярко-голубого неба. Вертолет же взорвался страшно.

Конструкция не выдержала запредельной температуры. Хвост отвалился, разбрасывая вокруг металл со скоростью гранатных осколков. Хвостовой винт соскочил с оси, и центробежные силы тут же разорвали его. Лопасти, вращаясь как в замедленной съемке, полетели в стороны. Глеб охнуть не успел, как из разорванной топливной магистрали брызнула керосиновая взвесь и тут же сдетонировала.

Глеб нырнул под руль и потянул к себе девушку. Обломок винта пролетел чуть выше «Хаммера», звонко ударив в крышу. Слава Зоне, вскользь; крыша, армированная несколькими слоями кевлара и бронелистом, прогнулась, но выдержала. Зато лобовое стекло лопнуло с хрустом, и в салон ворвался обжигающий ураган.

Глеб перестал дышать.

Под ногами дрогнуло, «Тигр» вернулся на землю-матушку.

Мучительно закашлялась Инга, но в сознание не вернулась. Глеб сорвал с нее панаму и прикрыл девушке лицо, успев заметить, что брови и ресницы уже сгорели. Не простит, решил Глеб, удивляясь, что еще способен иронизировать.

Когда волна спАла, сталкер решился выглянуть. Скаты кружили над головой — почуяли! — и он поспешно выбрался наружу, на случай, если кто-то из монстров ударит. При таком раскладе шансов выжить у Инги оставалось больше.

Мир вокруг разительно переменился. По правую руку, перед близкой изгородью и за ней, бушевала разноцветная весна, почти лето, по левую — поднималась стена чернильного дыма.

Глеб стоял между двумя мирами, вытянув руки по швам, и гадал, предстоит ли ему сейчас умереть. Его интуиция, отточенная Зоной, молчала, но это не значило ровным счетом ничего. Гарантий Рамзесу никто не давал. Его удачливость, ставшая притчей во многих языцех, могла предать его прямо здесь и сейчас. Или через полчаса и сто метров. А могла и вывезти.

Глеб смотрел вверх, не отрываясь. Что вы видите, твари? Наверное, не больше, чем я — глаза у вас самые обычные, почти человеческие. Тогда как вы меня чувствуете? Как опасного чужака? Как легкую добычу? Или как несчастного собрата, которому не дано парить, но все равно своего, родного.

Спроси Глеба, и он не знал бы что ответить. Возможно, выбрал бы погибнуть человеком, но скаты решили за него. Они покружили и потянулись на юг, постепенно расходясь в стороны.

Глеб вернулся за руль в самом пакостном настроении.

4

Инга очнулась и некоторое время не могла вспомнить где и зачем находится. Увязла в пограничном состоянии, не то сне, не то яви. Так Инга просыпалась только в беззаботном детстве и грезила о самых разных предметах и событиях. Правда, в детстве никогда так не болело лицо и, почему-то, шея.

Девушка закашлялась и проснулась.

— Что?.. — прохрипела она, увидев, что усыпана стеклянным крошевом, а потолок опасно просел и норовит ударить по макушке.

— Вертолет, — напомнил Глеб, избегая ее взгляда. — Вертолет разбился и нам досталось.

— Где?.. — оружие, спросила Инга, потому что ни карабина, ни револьвера не находила.

— Ты беситься не будешь? — виновато спросил Глеб, и тут-то Инга вспомнила все.

Глеб отстранился, поймав взгляд округлившихся глаз.

— Я!.. — заскрежетала Инга, поперхнулась и выставила перед собой ладони, мол, подожди.

— Ты!.. — попробовала еще раз, опять неудачно, и вдруг метко врезала Глебу кулаком в скулу.

Сталкер едва успел отвести лицо.

— Убью!.. — обещала американка и попыталась навязать ближний бой.

Глеб, пропустив увесистую оплеуху, тоже разозлился и скрутил напарницу.

«Хаммер» слепо ткнулся в высокую обочину и заглох. Глеб впервые обнимал взбесившуюся тигрицу и думал, черт, вовсе не о Зоне, Оке и прочих неинтересных вещах. Он почувствовал запах девушки, настоящий, не заглушенный косметическими ароматами, и у него закружилась голова. Желание накатило так, что Рамзес засомневался, сможет ли удержаться. Сама ли Инга поняла, или Глеб сжал ее плечи слишком властно для банальной самозащиты, но девушка уперлась кулаками сталкеру в грудь и потребовала:

— Пусти!..

— Так нужно было, понимаешь? — перехваченным голосом попытался объяснить Глеб.

Руки, словно чужие, слушаться отказывались, держали гибкое и сильное женское тело, и было им на теле страсть как хорошо.

Инга боднула его и освободилась.

— Доигрался?.. — прошипела она.

На мгновенье Глеб испугался, что ударит в ответ, и, только представив это наглядно, понял — черта с два! Ярость и страсть так похожи, но тело не обманешь. Кулаки разожмутся сами, чтобы обнять и притянуть…

Глеб резко отодвинулся, пытаясь отвлечься от опасных эмоций. Желание понемногу утекало. Вместе с кровью из носа. Сталкер ощупал переносицу — не сломана ли — и сказал, пряча растерянность за жестким тоном:

— Еще раз поднимешь руку, выброшу из машины к чертовой матери! Здесь не федеральный округ Колумбия. Отчетливо?

В этот момент Рамзес почему-то ненавидел и ее, и себя лютой ненавистью.

Девушка потирала лоб с наливающимся на месте удара синяком.

— Если полезешь, убью! — в тон ему, но шепотом ответила она. — Если начнешь душить меня или еще что-нибудь… Не знаю что сделаю! Но тебе не понравится, обещаю!

У нее открылась рана, кровь струйкой бежала из-под пластыря.

Глеб, прикрыв глаза, досчитал до десяти.

— Скат на людей в бессознательном состоянии не реагирует. Это во-первых.

Девушка, помедлив, кивнула.

— Во-вторых, при необходимости я тебя снова отключу или дам команду, и это сделаешь ты. Самостоятельно. Ясно?

— Ясно…

— В-третьих и в-главных, единственный твой шанс вернуться за Периметр — это прекратить дешевые истерики. Осознала?

— Да, — прошептала Инга неожиданно спокойно. — Я не идиотка. Я прошу только объяснять мне то, чего я не понимаю. Неужели это трудно?

Глебу с некоторых пор это действительно стало трудно — понимать людей и общаться с ними.

Рамзес завел двигатель, но трогать не торопился. Подозрительность и обида, перемешанные с неожиданно острым желанием обладать этой женщиной, интерес к ней и ее тайне, все это сплавилось в одно сложное и непонятное чувство. Глеб готов был и рискнуть за нее жизнью, и убить, если Инга окажется из чужого окопа.

— Долго я?..

— Нет, — ответил Рамзес, глядя в сторону. — Мы прошли один блокпост… ну, где вертолет.

— Что с вертолетом?

— Взорвался, — Глеб постучал по вогнутому потолку. — Удивительно, как он дотянул до забора.

— А блокпост?

— Повезло. Им было не до нас: волна, скаты, вертолет. Я показал в камеру документы, они подняли шлагбаум.

— Документы?

— Не очень надежные, — признался Глеб. — Явная липа, если честно. Надежда только на суматоху и на деньги, но это в крайнем случае.

Впереди ждал еще один блокпост, и Глеб подозревал, что лимит везения исчерпан.

Они проехали несколько километров, не повстречав ни одного патруля, хотя в обычные дни броневики миротворцев ходили по этой дороге с интервалом в пять-шесть минут. Даже надоедливые шпионы-беспилотники больше не гудели в небе. Глеба это волновало едва ли не больше, чем возможность ареста, ибо безлюдье есть главный признак опасности. Жители, казалось, навсегда ушли отсюда, и одинокий «Хаммер» так и будет накручивать спидометр по бесконечной дороге.

— Никого нет… — прошептала Инга.

Глеб, чтобы ее успокоить, солгал:

— Есть. Прячутся.

И сам обрадовался, когда навстречу «Хаммеру» поднялись с обочины несколько бесформенных фигур.

— Але, земляки-камрады! Закурить не угостите? — в кабину заглянул сержант в камуфляже разведчика-следопыта.

Глеб, уже привыкший, что его принимают за военного из-за бундесверовского комбинезона, протянул сигареты.

— Благодарю, — разведчик степенно принял пачку и начал ее открывать.

Упаковка не поддавалась неловким толстым пальцам. Товарищи стояли вокруг и безучастно смотрели, как сержант воюет с пачкой. Молчали. От этого молчания Глебу стало неуютно, да еще Инга больно пнула его в голень.

— Рамзес! — прошептала она, кося глазом на солдат.

Острый холодок пополз от копчика вверх. Что за дьявол?! Сталкер присмотрелся к солдатам: люди как люди, усталые аки псы и оттого молчаливые. Царапнуло по душе только смутное воспоминание, мелкий факт, тут же ускользнувший от попытки его проанализировать. Глеб добросовестно подумал и вспомнил: камуфляж на солдатах оказался точь-в-точь как на тех зомби, что повстречались им со Скипидаром.

Сержант воевал с сигаретами. Никак не мог открыть распечатанную пачку крепких армейских «Коммандос». На лице разведчика застыло очень странное выражение: сосредоточенное внимание и ни следа злости или досады.

«Он их что, в первый раз видит?» — удивился Глеб, когда сигареты выпали из неловких солдатских рук. Сержант повернулся к Рамзесу.