Смерть служанки - Джудит Кук

— Но зачем моему секретарю делать то, что вы говорите? — спросил сэр Уолфорд.

— Потому что, как сказала мне ваша дочь, ей нужно было избавиться от горничной, которая, единожды получив деньги, стала алчной и принялась требовать еще. Она попросила Дауна помочь ей. Она сказала мне со слезами на глазах, что никогда не хотела девушке смерти, но секретарь ее подло обманул.

Тут уж Фрэнсис Даун потерял всяческий контроль над собой.

— Так вот в какие игры вы играете, леди! Меня можно бросить на съедение, чтобы спасти себя! Вы забыли, как умоляли меня сначала избавиться от девушки, а потом и от него самого? Как вы наняли головореза, чтобы помешать ему появиться на следствии? Вы также виновны, как если бы стояли рядом со мной. А вы знаете, почему нужно было заставить замолчать Элайзу Паргетер? — обратился он напрямую к Маркусу.

— Нет, — воскликнула Оливия, вскакивая на ноги, — нет! — Она посмотрела на всех дикими глазами. — Что бы он ни сказал, не верьте ему!

Даун с презрением посмотрел на сэра Маркуса.

— Она заплатила девушке, чтобы та поменялась с ней местами в ночь свадьбы: знала, что муж поймет, что она далеко не девушка. Вас надули, сэр Маркус, подлили макового сиропа в вино. В ту ночь в вашей постели была не ваша супруга, а горничная.

Сэр Маркус кинулся к Дауну, схватил за грудки и потряс.

— Я уже давно подозревал тебя с твоей пронырливостью. Почему ты согласился все это для нее сделать? И как еще ты обслуживал мою жену?

— Как вы можете позволить ему стоять здесь и оскорблять меня? — вскричала Оливия. — Простой наемный работник. Взгляните на него. Я не знаю, что он делал, где был и почему обвиняет меня во всех этих ужасных вещах. — Она двинулась было к отцу, но Маркус, отбросив Дауна, перехватил ее.

— Что в самом деле случилось в ту ночь в Брентфорде, Оливия? Вы с Форманом любовники?

Тут Даун громко расхохотался.

— Он не ее любовник! Я, «простой наемный работник», сплю с вашей женой, причем это началось задолго до вашей свадьбы. И продолжалось после. Да я и не был первым. Леди — любительница таких вещей. И вы еще кое-что должны знать. — Он снова рассмеялся. — Вы знаете, что горничная была беременна? Это был ваш ребенок!

Сэр Маркус рванулся, чтобы схватить Дауна за горло, и наверняка бы задушил его, если бы Саймон и Филд не помешали.

— Оставьте его! — приказал священник. Даун пытался отдышаться. — Он заплатит по своему счету в этом мире и следующем. Оставьте его Богу и закону.

Сэр Уолфорд издал сдавленный звук и завалился в кресле, тяжело дыша. Но сэр Маркус не обратил на него внимания и снова повернулся к Оливии.

— Это правда? Говори, потаскуха, это правда? Не беспокойся, — сказал он, когда она попятилась, — я не стану пачкать о тебя хорошую сталь.

Оливия подняла голову.

— Меня тебе продали, Маркус. Мой отец распорядился мною как товаром, который он продает и покупает. Моего мнения никто не спрашивал. Была заключена сделка: его богатство за твой титул. Да, у меня были любовники. Актер, которого я действительно любила. И Фрэнсис Даун, это уже со скуки. Мне нужен был мужчина, а он был рядом.

Сэр Маркус в ужасе уставился на нее.

— Ты убила моего ребенка, — сказал он. — Не только девушку, но и ребенка. Ты хуже последней шлюхи в Бэнксайде.

— А ты что из себя представляешь? — огрызнулась она. — Пьянчуга, который проводит все свои дни в игорных домах и борделях. Я постоянно боялась, что ты меня чем-нибудь заразишь, когда ты спал со мной.

Казалось, они забыли, что находятся в комнате не одни. Маркус схватил Оливию за руку, подтащил к отцу и заявил:

— Вот, забирайте ее назад. Мне не нужен порченый товар. Хорошо еще, что ты и в самом деле не забеременела, — сказал он ей, — потому что откуда бы я тогда узнал, что ребенок мой?

Сэр Уолфорд попытался встать. Он хрипло дышал, лицо стало багровым. Попытался что-то сказать, но из горла вырывался только хрип. Затем он тяжело упал на стоящий перед ним стол. Саймон быстро подошел и усадил его в кресло.

— Позовите слуг, — сказал он Оливии и ее мужу, — его нужно уложить в постель. Я сделаю для него, что смогу, но он смертельно болен.

— Меня это уже не касается, — заявил сэр Маркус. — Я немедленно возвращаюсь в Кент. Как только я похороню отца, я тут же аннулирую наш брак, Оливия. Я больше не хочу ни видеть тебя, ни слышать.

— Но что будет со мной? — с неподдельным ужасом спросила она.

— Какая мне разница? Торгуй собой, если сможешь. Конечно, если не придется стоять на эшафоте рядом с любовником. — Он пошел к двери, которую Джон Брейдедж открыл ему, и дальше, прочь из этого дома.

Саймон позвал слуг, некоторые из которых появились так быстро, что, должно быть, болтались где-то рядом, чувствуя, что в доме беда. Первой вошла Ханна и встревоженно вскрикнула, увидев своего хозяина в кресле и заметив, что он не может пошевелить ни ногой, ни рукой.

— Пошлите двух парней во двор, пусть принесут решетку из прутьев, — сказал ей Саймон, — мы его на нее положим и перенесем в спальню.

Затем он велел Джону вывести Дауна из дома и пристроить где-нибудь, чтобы он не сбежал до прихода констебля.

— Да, и не забудь освободить привратника, хотя я тебе не завидую. Остается надеяться, что моя лошадь где-то здесь, поскольку сейчас мне в моем положении другая не по карману, — добавил Саймон со вздохом. — Решетку принесли, на нее положили сэра Уолфорда и с изрядным трудом понесли вверх по лестнице. Он был человеком грузным. Саймон и Оливия замыкали процессию.

— Вы сознаете, что власти будут полностью информированы обо всем? — спросил он. — Я сказал правду, сведения против Дауна мы уже передали, и его наверняка будут судить. Захочет или нет он вовлечь в это дело и вас, мне трудно сказать. Но пока я должен посмотреть, что можно сделать для вашего отца.

— Он выживет? — спросила она.

— Все в руках Божиих, но лично я сомневаюсь. — Он обратился к Джеймсу Филду, который стоял внизу у лестницы. — Мне думается, вам тоже следует посетить его, сэр, потому что ему нужен будет Божий человек, если он решит примириться с Господом.

Оливия мрачно улыбнулась священнику.

— Похоже, вам крупно повезло, пастор. Если мой отец умрет, то уже не будет наследника, который мог бы претендовать на поместье. — Когда они подошли к двери в спальню сэра Уолфорда, она остановилась и положила ладонь на руку Саймона. — Получается, вы выиграли много ходов в этой игре, доктор Форман. Но не обольщайтесь — не думайте, что вы выиграли все.

Эпилог

— Мертвый? — взревел Саймон. — Ты говоришь, что он умер? Как это он мог умереть?

Джон Брейдедж пожал плечами.

— Так мне сказал ключник в тюрьме. Он сказал, что ночью у Дауна начались страшные желудочные боли и к утру он умер. А ведь завтра он должен был явиться в суд.

Уже наступил июль, но погода все еще оставляла желать лучшего, хотя и выдавались солнечные дни вроде сегодняшнего. Саймон уже сделал все необходимые записи и возился в огороде с лекарственными растениями. От его деревенского детства, от сына сельского наемного рабочего в нем осталась любовь к растениям и уходу за ними. Это занятие успокаивало и утешало его. Здесь также требовались знания не только сельскохозяйственные. Многие лекарственные растения следовало сажать при определенной фазе луны или при определенном положении планет — от этого зависела их эффективность. Воздух наполнял аромат трав.

Его положение все еще оставалось неопределенным. Доктор Филд уехал, пообещав ему сделать все возможное, чтобы вынудить Королевский колледж врачей вернуть ему его лицензию, и он свое слово сдержал — не только написал им, но, вернувшись в Лондон, лично посетил президента. Они явно не спешили с решением, и тем временем Саймон осторожно навещал своих старых пациентов в Сити и Блэкфрайерз, пока, к счастью, без неприятностей.

Задача Филда облегчилась тем, что, как и ожидал Саймон, сэр Уолфорд, пролежав неделю без сознания, умер от апоплексического удара. Похороны были спешными, что не прошло незамеченным. Об Оливии Такетт ничего не было слышно, так что, вероятно, Даун передумал и не стал втягивать ее в это дело, а если что и говорил, ему не поверили. Пусть сэр Уолфорд мертв, а Такетты устранились, но коллегам сэра Уолфорда в Сити был вовсе не нужен открытый скандал. Даун оказался удобным козлом отпущения, и Саймон не сомневался, что все делалось для того, чтобы ситуация не изменилась.

Но теперь, если сведения Джона Брейдеджа достоверны, суда не будет и Даун, в конечном итоге, надул виселицу. Саймон вернулся в дом и смыл землю с рук. Итак, теперь никто ничего не узнает и сэр Томас Монктон может не беспокоиться о своем приговоре. Саймон взял пиджак и шляпу.

— Я вернусь до полудня, — сказал он Анне. — Пойду к дому сэра Уолфорда, а потом в «Ньюгейт».