Самое модное привидение - Юлия Климова

    – Там должна быть такая пухлая банка, давай ее сюда.

    Я метнулась к пакету, быстро нашла то, что требовалось, и протянула Диме.

    – Надеюсь, что запах до утра выветрится, хотя вряд ли, – сказал он, намазывая какую-то белую пасту ровным слоем на стену.

    – Что это? – спросила я, чувствуя запах краски.

    – У друга позаимствовал, он в строительной фирме работает, – зашептал Дима, – какая-то быстросохнущая штука, ею трещины мелкие заделывают.

    То, что мы сейчас творили, ни на какие ремонтные работы похоже не было. Я очень надеялась только на одно, что при свете это будет так же ровно, как и в полутьме, и этот кошмар заметят не сразу, а когда хватятся, то с трудом смогут вспомнить, как было раньше, все уже засохнет к тому времени. Капля белой пасты шмякнулась на пол, и я, схватив тряпку, полетела вслед за ней. Отмывая плитку, я сгорала от любопытства: что же там, в шкатулке?!

    Обойный лист мы прикрепили почти идеально, то есть безупречно для комнаты с выключенным светом.

    – Ты думаешь, незаметно? – спросила я, придирчиво разглядывая стену.

    – Вполне сносно получилось, – ответил Дима, – я даже не надеялся на такой результат. А теперь давай сматываться отсюда.

    Поставив стулья на место и убрав со стола все, что мы принесли с собой, я бросила прощальный взгляд на кухню. Вроде никаких следов мы не оставили, вот только запах… Вряд ли он выветрится до утра.

    Оказавшись в своей комнате, я забегала из угла в угол, ликуя.

    – У нас получилось, понимаешь, у нас получилось! – тихо восклицала я, улыбаясь до ушей. – Скорей показывай, что там.

    Дима достал деревянную шкатулку, провел по ней рукой, точно она живая и нуждается в ласке, аккуратно отогнул железную скобочку, поднял крышку и посмотрел на меня. Наверное, хотел насладиться в полной мере тем восторгом, который в это мгновение застыл на моем лице.

    – Смелее, – улыбнулся он, – ты же у нас самая главная наследница.

    На плотной бумаге лежало кольцо. Золотое, с прозрачными камешками, собранными в причудливый веер, оно переливалось голубоватыми оттенками и приковывало взгляд. В центре над всей этой красотой возвышался большой синий камень, слегка заостренный кверху, точно бутон, он устремлялся к свету, поражая своей красотой.

    Осторожно, словно это реликвия, готовая рассыпаться в любой момент, я взяла кольцо и надела на палец.

    – Бриллианты и сапфир, – изрек Дима, – необыкновенно красивая вещь.

    – Тяжелый, – тихо сказала я.

    – Не советую тебе спускаться с этой вещичкой к завтраку, думаю, ты шокируешь всех.

    – Ты что, ты что, – заволновалась я, даже не понимая, что Дима шутит, – чтобы такое носить, надо быть… королевой какой-нибудь.

    – А ты и есть королева.

    – Это ее кольцо, – многозначительно сказала я, оставляя последние слова Димы без ответа, – я на портрете видела.

    – Сколько же ему лет? Дорогущая штука!

    – Я его не отдам и не продам, – грозно сказала я.

    – Никто этого и не требует, – покачал головой Дима, – оно теперь твое.

    Вынув из шкатулки бумагу, я приготовилась увидеть очередную загадку, написанную мелкими буковками. Какого же было мое изумление, когда я поняла, ЧТО держу в руках. Это был план дома! Тот самый план, третий экземпляр, которого никто никогда не видел!

    – Это то, что я думаю? – пробормотал Дима, потрясенный не меньше меня.

    – Мы у цели!

    От радости я запрыгала.

    Дима взял план в руки – плотная, но тонкая бумага была довольно приличного размера, схемы этажей располагались одна над другой.

    – Как обычно обозначается место, где спрятан клад? – поинтересовалась я.

    – Галочка, кружочек, крестик… по-разному.

    Изучив план вдоль и поперек, мы не нашли ничего похожего на указатель, но зато обратили внимание на комнату Лизы и Ильи, она была обведена более темными чернилами.

    – Это неспроста, – сказала я, – наверняка клад именно здесь.

    – Возможно, – задумался Дима, – но обычно мы получали точные указания. Комната, да еще такая большая… Мне кажется, не все так просто.

    – Думаю, ты прав… посмотри, с обратной стороны ничего нет?

    – Чисто.

    – Я видела в одном шпионском фильме, вроде бы это часто применяется, надо бумагу нагреть – и проступят слова.

    – Идея прекрасная, только вот за столько лет вся эта бытовая химия должна была улетучиться, но попробовать стоит.

    – Прижми к батарее, – посоветовала я, бросаясь к окну.

    Наша смешная попытка приблизить миг победы не увенчалась успехом, бумага не заговорила, а мы не запрыгали от радости.

    – Что ж, будем довольствоваться этим, – подвела я итог, – без сомнения, комната Ильи имеет какое-то значение. Завтра же примусь за поиски, все осмотрю для начала, поразмышляю… Теперь, когда карта у нас в руках, остался всего один шаг до клада, как подумаю об этом, так просто голова кругом идет от восторга.

    – Поверь, я чувствую себя так же. Сколько времени я потратил на поиски, сколько облазил архивов – и вот цель почти достигнута.

    В голове промелькнула мысль, а что же будет дальше, когда мы найдем клад, расстанемся ли мы с Димой?.. Но я прогнала эту мысль прочь, думать ни о чем грустном мне сейчас не хотелось.

    – Ты забери карту с собой, – сказала я, – а кольцо пусть останется у меня, переживем завтрашний день, и если никто не заметит следов нашего варварства, встретимся и вместе подумаем, где искать. Из-за Глеба у меня душа не на месте, все боюсь, что заберется ко мне в комнату и найдет вещи Глафиры Сергеевны. По-хорошему и дневник, и портрет тебе надо отдать, но я не могу с ними расстаться, мне эти вещи очень дороги.

    – Договорились, так действительно будет лучше.

    Дима аккуратно сложил план дома и убрал его в плоскую деревянную шкатулку. Отправив коробочку в карман, он спросил:

    – Может, чайку попьем?

    – Ты что, – изумилась я, – четыре часа ночи!

    – Вот не гостеприимный ты, Катька, человек, еще скажи, что выставишь своего жениха сейчас на улицу, и придется мне, точно бездомному псу, идти по безлюдной Москве.

    – Хочу тебе напомнить про твою машину, которая стоит за домом, или ты не воспользуешься этим средством передвижения и принципиально пойдешь пешком?

    – Забудь про такие мелочи, – улыбнулся Дима, – речь идет о твоей чуткости и гостеприимстве.

    Это к чему он клонит, я не пойму? Вообще-то, через пару часов проснется весь дом, неужели его это совсем не беспокоит? Дима встал с кровати и подошел ко мне.

    – Не выгоняй меня, Катька, – сказал он даже как-то устало, – я так тебя хочу.

    Вот не пойму, в мире все слишком просто или слишком сложно? Почему иногда так трудно сделать то, чего желаешь всем сердцем?

    Дима убрал челку с моих глаз, подмигнул, пальцы коснулись моей руки и медленно поползли вверх. Можно было, конечно, закричать: «Спасите, помогите, люди добрые, да что же это происходит!» – но делать этого совсем не хотелось. Я обняла его и прижалась. Дима забормотал ласковые слова, которые, точно осенние листья, плавно и нежно легли на мою душу, страх отступил, его место было занято уже иными чувствами… Желание быть с любимым человеком, точно бескрайняя водная стихия, затопило все оставшиеся сомнения.

    – Да, – прошептала я, расстегивая верхнюю пуговицу на Диминой рубашке.

Глава 19

    Такое чувство, будто я сижу на берегу моря в коротком летнем платье, теплый ветер кружит надо мной, лаская плечи. Слышны плеск волн и крики чаек. Я счастлива.

    Дима ушел приблизительно в половине шестого, чмокнул меня на прощание в нос и пообещал звонить каждый час. Велел скучать, мечтать и постоянно думать о нем. Сколько же прошло времени, сколько я спала… Три часа, четыре? Не важно. Сейчас ничего не важно.

    Откинув одеяло, я соскочила с постели, потянулась и засеменила к зеркалу.

    – До чего же хороша, просто глаз не оторвать.

    Склонив голову набок, я стала с удовольствием разглядывать свое отражение.

    – Красивая, очень красивая.

    В голове мелькнула злорадная мысль – Вике бы не понравилось то, что произошло в этой комнате под утро. Я улыбнулась.

    – Ну ее, эту Вику, как же много в жизни счастья, как же много!

    За дверью послышались голоса, затем крики и грохот. Вернувшись с небес на землю, я вспомнила, что предыдущая ночь знаменательна не только нежными объятиями, но и ремонтными работами на кухне Лужиных. По всей видимости, при свете дня наш труд выглядел не совсем презентабельно, и, заметив вторжение, Светлана Аркадьевна поставила весь дом на уши. Имеет право, что тут еще скажешь.

    Что делать? Ни в чем сознаваться я не буду, удивлюсь, поохаю, как все, пожму плечами, и на этом поток сочувствий можно закончить. У Ильи недавно стащили документы, так что случившееся наверняка припишут к этой истории, пусть все считают, что в доме опять побывал воришка. А вдруг будет следствие, отпечатки пальцев? Нет, чушь, ничего же не украли. Покричат, покричат и забудут. Вот только Глеб… Он же сразу поймет, для чего разломали стену… А ему никто не поверит. Какие еще сокровища, глупость это полнейшая!