Обратный пал. Операция "Лезвие" - Александр Маркьянов

Первым упал Дональд — здоровенный детина, самый крупный из них, действующий морпех по кличке Дональд Дак. Он показался на мгновение, всего лишь на мгновение в прогале между деревьями — и упал, сбитый точным снайперским выстрелом…

Крысой, или Крысенышем, Ратом его прозвали в учебке, потому что он им и был. Тощим, озлобленным крысенышем из пригородов Детройта, попавшим в армию исключительно потому что его заставил сделать это судья, не хотевший отправлять его в тюрьму. Судья был пожилым человеком, он воевал еще под командованием генерала Макартура и ему совсем не нравилось то, во что превратилась страна, за которую он воевал. Он не раз видел такие истории — пара судимостей «по малолетке», когда по-настоящему еще не судят, а потом… Дешевый пистолет, не вовремя попавшийся на дороге полицейский — и вот ты уже в камере смертников, ждешь исполнения приговора. Кому от этого лучше? Полицейскому? Стране? Обществу? По сути никому. Вот они и воевали — несколько полицейских и судья, делающие все что в их силах для этой больной, обезумевшей страны. В числе спасенных ими был и Крысеныш, которого один из полицейских сдал с рук на руки вербовщику призывного пункта.

Рога ему в армии обломали быстро, там это умеют. Против здоровенного чернокожего сержанта он продержался пять минут, а потом, когда он лежал в грязи, выхаркивая свои внутренности, сержант наклонился над ним и сказал фразу, которую Крысеныш запомнил на всю жизнь.

Теперь ты принадлежишь армии весь. С ног и до головы…

Армия давала жесткие уроки — но в жизни у Крысеныша не было других. Он набросился на армию как на остатки сладкого пирога, которые иногда удавалось стащить в кафе — и тот же сержант, разглядев в нем талант настоящего стрелка, добился чтобы его направили в снайперскую школу армии США в снайперскую школу сухопутных войск.

Крысеныш был необычным снайпером. Он мог подобраться к противнику намного ближе, чем кто-либо другой из питомцев Форт Беннинга, а со снайперской винтовкой М24 в руках выглядел просто комично. И поэтому его оружием стал карабин М4 с оптикой и глушителем, а сам он стал одним из наиболее редких специалистов в армии, способных действовать с минимальных расстояний в зоне досягаемости обычного стрелкового оружия — и при этом выживать.

Крыса прошел всю Колумбию от начала и до конца, он был и рядовым стрелком и инструктором, обучавшим колумбийцев. Это неправда, что там не было войны и не было армии США, они там были, и война там была, просто называлось это по-другому. Вся разница…

Сейчас он решил не спешить — а наоборот идти позади всех, поскольку был единственным снайпером группы. Он знал, что Тим. Гидо и Гонзо не последние кто сегодня погибнут. Он знал, что в лесу есть снайпер, он чувствовало его, как один хищник всегда чувствует другого хищника. Он ждал выстрела — точного конечно, но в то же время и последнего. Хотя нет, последним выстрелит он.

Когда начал валиться Дональд Дак, и до Крысы донесся отдаленный звук выстрела — он определил откуда стреляют почти мгновенно, такой у него был опыт, многолетний опыт войны, позволяющий точно определять откуда стреляют. Припав на колено, он вскинул винтовку и трижды, раз за разом выстрелил по бесформенному наросту на одном из стволов деревьев, почти скрытому ветвями. Нарост не шевельнулся — но он знал что попал. И что теперь можно идти вперед смело…

А потом горло обожгло — ловко наброшенная веревочная петля сбила с ног, перекрывая кислород. Последней мыслью, родившейся ускользавшим сознанием было недоумение. Он просто не мог понять — как враг оказался позади него, со спины и он его не почувствовал и не услышал…

Люди, вошедшие в этот лес были подготовлены хорошо, даже отлично, их готовили настоящие асы, а их боевому опыту мог позавидовать любой. Но ни один из них не служил во Вьетнаме, не прошел ад вьетнамских джунглей и не знал, что враг может появляться и из под земли. Те, кто прошел Вьетнам это хорошо знали…

Картинки из прошлого

Германская демократическая республика

Порт Росток

Раннее утро 15 ноября 1989 года

Ветер завывал подобно злобному духу, попавшему в капкан, он метался между уныло повисшими стрелами портовых кранов, он бил в борта замерших у причала кораблей, он злобно набрасывался на тех, кто осмеливался выйти на пристань и принимался трепать их, будто желая повалить на землю и разорвать.

На Балтику надвигалась зима. Зима надвигалась и на страну, которой принадлежал порт Росток, юридически ей оставалось жить меньше года, но она сейчас уже не жила. Все изменилось внезапно и страшно. Неделю назад, девятого ноября пала Берлинская стена. Молодежь с обеих сторон бросилась на бетонные плиты, расшатала их и повалила на землю, осколки той стены люди отбивали молотками и клали в карман, уносили домой как сувениры. Наиболее предприимчивые увозили целые плиты, раскалывали их и продавали туристам как сувениры…

С обеих сторон ощущался какой-то подъем, редко встречающееся состояние душ, когда каждый вокруг тебя родной человек, хочется плясать, петь, парить над площадью, хочется обнимать и целовать всех кто рядом. Там, за стеной были их братья, такие же немцы, как и они сами и стена было единственным, что стояло на пути единения. Повали стену — и ты обнимешь брата своего, которого не мог обнять сорок с лишним лет, ты объединишься с ним, и все будет хорошо, а твоя страна станет от этого еще сильнее. И они шли на стену, сметая заслоны полиции и армии, не обращая внимания на грозных агентов Штази, снимающих все что происходит. Империя зла кончилась в последнем издыхании, и эти снимки уже не лягут в папку с материалами уголовного дела, на основании их тебя не исключат из института и не уволят с работы. Время зла и страха, время серых плащей и военных мундиров прошло — наступило время добра.

Добра ли?

С той, с западногерманской стороны не все так было просто. В толпе молодежи, ломавшей стену со стороны ФРГ, если хорошо, опытным взглядом присмотреться, можно было заметить людей чуть постарше, ем все остальные, некоторые вели себя очень активно, некоторые же — наоборот старались не выделяться. Это были люди из БНД и ЦРУ США, и хотя они хорошо знали друг друга, и хотя у них была одна задача — друг на друга они впервые поглядывали с недоверием и опаской, как бы примеряясь. Это раньше они были друзьями. Сейчас же их руководство поставило перед ними одну и ту же задачу — первыми ворваться в здания СЕПГ, Штази, народной милиции, министерства обороны ГДР, прорваться к архивам, захватить их, при возможности вывезти, не допустить их захвата противником. У многих было оружие, и у американцев и у немцев, немцев было ощутимо больше, но за американцами стояла сверхдержава. Возможно, было всякое вплоть до перестрелки и кровавой бойни, обе стороны это понимали. Забегая немного вперед, можно сказать, что когда спецгруппы ворвались в здание Штази, одной из самых эффективных секретных служб в мире, очень многие архивные папки оказались пустыми. Самые ценные материалы оказались вывезенными неизвестно кем и когда, очень многое было уничтожено.

Все это произошло, и непреодолимая когда то Берлинская стена пала, рухнув во многих местах, и кое-кто еще гулял, празднуя воссоединение Германии и окончание той страшной войны сорок первого — сорок пятого годов для немцев. Ведь пока страна была разделена, пока немец с одной стороны стены не мог пожать руку немцу с другой стороны стены — о каком окончании войны можно было говорить?

А кое-кто из побежденной, проданной и преданной армии пытался спасти то, что еще можно спасти…

Одним из судов, стоявшим в то предзимнее утро у пристаней Ростока был кубинский рыболовецкий траулер Мария. Это был кубинский траулер, хотя он и ходил под флагом СССР, для выполнения поручения ДГБ он использовался первый раз, что давало некую гарантию от обнаружения и захвата. Это был бывший советский траулер, старой постройки, но еще способный послужить не один год при надлежащем уходе, переданный кубинцам в середине восьмидесятых. Тогда минрыбфлот СССР заказал за валюту постройку на западных верфях то ли сорока то ли шестидесяти самых современных океанских рыболовецких траулеров. План двенадцатой пятилетки по обеспечению населения СССР рыбой надо было выполнять, и его реально собирались выполнить не на словах, а на деле. Деньги были уплачены, и траулеры стали поступать в распоряжение Минрыбфлота, но поступили только несколько штук, хотя построены были все. Они и сейчас бороздят моря, уже под чужими флагами и с чужими командами и мало кто помнит, с чего все начиналось. Тогда еще никто ничего не предвидел — да и кто мог предвидеть такое…

Несколько кубинцев стояли на палубе траулера, с тревогой вглядываясь на ведущую к пристани дорогу. Еще было темно, и дорогу освещали только несколько фонарей, они висели в промозглой мгле мутными белыми шарами, освещая лишь то, что было от них на расстоянии вытянутой руки.