Прикасаясь, я чувствую твоё сердце (СИ) - "Ksendagir"

— Кажется, я с вами вчера общался? Мистер Такаяма, если не ошибаюсь? — врач пожал руку Джону и кивнул его спутникам.

— Да, всё верно. Случилось что-то хорошее? — тут же спросил он в ответ, а Джексон рядом шумно втянул воздух носом и затаил дыхание.

— О, да! Нам удалось снять отек легкого и стабилизировать дыхание. Недавно господин Ямамото пришел в сознание и сейчас принимает новые лекарства, — Сойер крепче сжал папку с карточками пациентов в руке и кивнул куда-то в сторону. — Ладно, мне нужно продолжить свой обход. Можете навестить пациента после ухода медсестры.

— Ну, похоже всё постепенно налаживается? — как-то неуверенно спросил Алекс и посмотрел на Джона.

— Да, похоже на то, — улыбнулся ему Пёс и ободряюще хлопнул стоящего рядом Джексона по плечу. — Ну, ты, наверное, первым пойдёшь?

На что Джексон в ответ лишь коротко кивнул, а когда палату Шина покинула медсестра, он не мешкая и не теряя ни мгновения, повернул дверную ручку и зашел внутрь.

Шин

В стерильно белом освещении безликой комнаты на больничной койке лежал Шин. Его глаза были закрыты, а длинные ресницы мелко подрагивали, так что Джексону сначала показалось, что он спит. Однако, стоило ему лишь сделать пару шагов в сторону кровати, как Шин приоткрыл опухшие и покрасневшие веки, чтобы бросить на него рассеянный и потухший взгляд, который, остановившись на знакомом и любимом лице, тут же преобразился. Волнами одна за другой эмоции прокатывались по красивому лицу Шина: от удивления до беспокойства, от панического страха до жуткого стыда и отчаянья.

— Джексон… — голос Шина был тихим и хриплым. За последние дни он говорил крайне мало, дренаж на боку между ребрами всё ещё доставлял дискомфорт при каждом вздохе, делая дыхание немного сиплым. Тонкие побелевшие пальцы с силой сжали простынь, пока он неотрывно смотрел на приближающегося к нему Джексона, к которому так сильно сейчас хотелось прикоснуться, но Шин невероятным усилием воли давил в себе это желание.

— Ты в порядке? — его взгляд остановился на перебинтованных кистях рук любимого мужчины. — Что-то случилось?! Джон говорил мне, что ты в порядке и в безопасности… так какого черта с тобой произошло?! — охвативший испуг инстинктивно заставил его податься корпусом вперёд, пытаясь приподняться, но острая боль в теле тут же охладила этот порыв, лишая измученное лицо краски и делая похожим на восковую маску от охвативших его мучительных ощущений. Шин глубоко втянул носом воздух и снова упал на подушку, крепко жмуря глаза и поджимая малокровные губы. Самовнушение ли, но ему показалось, что боль стала отступать именно в тот момент, когда ладонь Джексона накрыла собой его всё ещё сжимающие простынь немеющие пальцы.

— Со мной всё хорошо, — Джексон сам не заметил, как в его голосе появились эти дрожащие нотки, обрывающиеся тихим придыханием. Видеть Шина в таком состоянии ему было по-прежнему больно, пусть он и пришел в сознание, это совсем не облегчало ту тяжесть, которая неподъемным камнем давила на его сердце. — С тобой тоже теперь всё будет хорошо, Шин. Томпсона больше нет, всё закончилось.

Шин открыл глаза и удивленно уставился на склонившегося над ним мужчину. Он пристально и вдумчиво рассматривал лицо напротив, пытаясь прочесть что-то по зеленым глазам. И, увидев, как сильно изменился этот любимый им до безумия изумрудный взгляд, как превратился в зеленые потухшие угли, полные неизвестных ему чувств, раздирающих душу Джексона на части, Шин еле слышно ахнул, глубоко пораженный столь заметными и разительными переменами.

— Что… — его губы дрожали, а с ресниц вниз по щеке скатилась слеза. — Что ты сделал?!

Джексон мотнул головой и несколько раз моргнул, мысленно прогоняя прочь услужливо подкидываемые ему собственным сознанием образы минувшего дня.

— Это не важно, — смазано и печально улыбнулся он своему возлюбленному, — главное, что он мертв.

Шин ошалело смотрел на Джексона, пока в его карих глазах загорались искры тихого лихорадочного безумия.

— Нет, — бормотал он себе под нос, рассеянно обводя комнату потухшим и безжизненным взглядом. — Это всё моя вина… моя… только моя… — слёзы продолжали скатываться с уголков его глаз, проделывая влажные дорожки по вискам и пропитывая собой подушку под головой. — Тебе нужно держаться от меня подальше… уходи… уходи, Джексон… — Шин с силой сжал веки, борясь с желанием снова взглянуть на любимого. — Уходи! — выкрикнул он, почти срывая голос и тут же заходясь резким кашлем. — Джон! Кха-кха… — Шин закашлял, но переведя дыхание, он снова продолжил требовательно звать своего друга: — Джон, черт тебя дери… — дверная ручка дрогнула и тут же застыла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

***

С той стороны двери в освещённом холодным светом ламп коридоре твёрдая ладонь Алекса легла на запястье Пса, собирающегося открыть дверь в палату.

— Нет, Джон, — твердо сказал ему Алекс, ощущая на кончиках пальцев биение чужого пульса. — В этом ему твоя помощь не нужна.

— Да, ты прав, — Пёс покорно опустил голову, пока его рука, разомкнувшись, выпустила холодный металл ручки, тут же переплетаясь пальцами с Алексом.

========== Часть 17 ==========

Алекс Сато

Позади послышался громкий хлопок дверью, заставивший их мигом оторваться друг от друга.

— Как все прошло? — глупее вопроса и не придумаешь, особенно, когда ответ написан прямо на лице, но Алекс не нашелся, что еще сказать при виде слишком быстро вышедшего в коридор Джексона. Судя по его оторопелому выражению на лице, разговора с Шином не вышло. По крайней мере, нормального разговора.

Но, кажется, Джон знал немного больше Алекса. Он мягко отстранился, похлопал Джексона по плечу и, глядя прямо ему в глаза, негромко, но четко произнес:

— Помни, о чем мы говорили в машине. Дай ему время.

Джексон кивнул, но как-то неуверенно, было вообще похоже, будто его там в палате стукнули по голове чем-то тяжелым. Или это последствия драки с Томпсоном сказывались, но Алекса при взгляде на друга не покидало впечатление, что тот как будто слегка не в себе. А Джон, тем временем потянувшийся вперед, поцеловал уголок губ Алекса и коснулся пальцами ручки на двери.

— Езжайте сейчас домой без меня. Я поговорю с Шином и вернусь.

Это был предел выдержки Джексона, точка невозврата, оказавшись в которой, тебе ничего не остается, кроме как нырнуть в черную дыру безнадежности. Он не смог смотреть на слезы Шина, на отголоски боли в его лихорадочно сверкающих глазах, на выражение безумной муки на лице. Его поразила реакция любимого на свое появление, настолько яркая и болезненная, хотя Джексон, конечно, держал в памяти то, что ему сказал Джон. Но оказался совершенно не готов к тому, что Шин попытается оттолкнуть его так резко, и, не желая больше его мучить своим присутствием, Джексон едва слышно пробормотал: «Прости», и стремительно вышел из палаты. Чтобы тут же наткнуться на целующихся прямо посреди коридора Джона и Алекса. Отвратительно счастливых и довольных друг другом. Но если бы раньше с его губ обязательно сорвался ироничный комментарий, то сейчас сил хватило только на порицательный взгляд.

Впрочем, заметив его, эти двое продолжать не стали, а Алекс даже виновато отвел глаза, но Джексону было все равно. Чужие эмоции его мало занимали, потому что мысли вновь сосредоточились на Шине. Он должен, просто обязан его понять, но он не может, потому что это очень больно.

Алекс привез его обратно, в наполненный свежим морским воздухом дом. Уютное, светлое место, и даже радостно тявкающая Водка, что успела соскучиться по хозяину, пришлась там в пору. Джексон рассеянно потрепал ее за ухом, огладил пушистые бока и тяжело вздохнул, думая о том, что, кажется, вчера Джон заботливо принес ему полную бутылку виски, но он не стал пить, потому что не хотел мешать алкоголь и снотворное. Так вот сейчас самое время наверстать упущенное.

Алекс Сато

— Как давно он пьет?

— С тех самых пор, как мы вернулись домой, — Алекс прикусил губу и хмуро взглянул на развалившегося на диване Джексона, который стакан за стаканом самозабвенно заливал в себя огненное пойло. Первые пару часов казалось, что алкоголь его совсем не берет, потому что Джексон пил молча и только изредка и односложно отвечал на обращенные к нему реплики Алекса. Сейчас же стало понятно, что Джексон напился, как свинья, хоть он и оставался внешне спокойным и тихим, однако глаза его помутнели и приобрели характерный пьяный блеск, а высокие скулы заливал ярко-розовый румянец. Даже Водка перестала крутиться возле хозяина, рассудив, что разумнее будет оставаться рядом с Алексом, и теперь сидела у его ног, встревоженно поглядывая в сторону дивана.