Непоправимый брак - Евгения Горская

за собой входную дверь и привалился к ней спиной.

– Мне кажется, я знаю, кто…

– Кто? – Губы были сухими, Инна их облизала.

– Я не уверен, но…

– Кто? – требовательно поторопила Инна.

– Петр, – помедлив, сказал Борис.

* * *

В первый раз Иван не ответил. Через полчаса Глеб позвонил снова, и участковый недовольно бросил:

– Перезвоню!

Глеб сунул компьютер в рюкзак, следом положил туда же зарядку. Его ничто здесь не задерживало, поговорить с Иваном можно и с дороги.

Глеб поднял рюкзак, подержал и снова положил на стул.

– Чем ты расстроен? – наблюдая за ним, спросила тетя.

– Ничем, – буркнул Глеб. Снова тронул рюкзак и решил. – Пойду прогуляюсь.

Выйдя за калитку, он немного постоял, отбросил ногой лежащий на дороге камушек и решительно направился к соседскому дому.

Сначала взял со стола защитный газовый баллончик, сунул в карман. От тревоги за тетку стало тоскливо, но Глеб это чувство отогнал. Он действительно не может всю жизнь сторожить родственницу.

Подойдя к тумбочке, в которой соседи держали документы, нашел старое свидетельство о браке и тоже сунул в карман.

Где жили Тумаковы, он точно не помнил, но ему повезло, хозяйка ковырялась в огороде.

– Можно к вам? – через калитку спросил Глеб.

Галина, жаль он не помнил ее отчества, оторвалась от грядок, подняла голову.

– Здорово, – появился на крыльце Стас. – Что тебе?

– Привет, – сказал Глеб. – Поговорить надо.

И, толкнув калитку, неспешно направился к дому. Стас, помедлив, пропустил незваного гостя.

Такой убогой мебели Глеб не видел давно. Кухонному столу и табуреткам было не меньше полувека.

Глеб сунул руку в карман, достал свидетельство, положил на стол.

Стас молча за ним наблюдал.

– Я не знала, что Коля женат, – сказала за его спиной хозяйка.

Глеб не слышал, как она появилась в доме.

Стас дернулся, зло посмотрел на мать, но женщина только махнула на сына рукой.

– Я никогда этого не знала, пока она не появилась.

Она – это Анфиса, чудом догадался Глеб.

– Мать!..

Не обращая внимания на Стаса, женщина подошла к столу, села на убогую табуретку.

– Я не знала ничего! Меня Таисия ни разу ни одним словом не попрекнула, а эта явилась!..

– Вам ничего не грозило, – успокоил Глеб. – Я не юрист, но уверен, что никакую собственность никто у вас отнять не может. Вы с мужем всю жизнь прожили…

– Вот и я ей говорю! – мрачно подтвердил Стас.

В детстве он был толстым, неуклюжим, а теперь превратился в коренастого почти квадратного мужика.

– Мать утром позвонила, плачет…

– Анфиса явилась ни свет ни заря. Совсем рано было, часов семь, не больше. Я-то всегда рано встаю, возилась в огороде. Она калитку тронула и говорит, весело так… Говорит, у меня для вас подарок. И сует бумажку мне в руку.

– Копию, – вставил Стас.

Женщина заплакала, закрыв лицо руками.

– Я приехал, когда Анфису уже убили. На электричке, можете проверить. Когда к дому подходил, деревня про убийство уже знала. На предыдущую электричку опоздал, не иначе как бог спас. Теперь был бы первым подозреваемым.

– Меня Таисия ни одним словом не попрекнула, а эта!..

– Развлекалась она так, мам, – объяснил Стас, и Глеб подумал, что объяснение, пожалуй, верное.

Соседка Анфиса так развлекалась.

– В дом ты лез? – спросил Глеб.

– Я. Кто же еще!

Больше говорить было не о чем. Глеб кивнул хозяевам и вышел.

Иван позвонил, когда Глеб свернул на свою улицу.

– Что ты хотел сказать? – проворчал Иван.

– Хотел сказать, что уезжаю, – объяснил Глеб.

– А Тумаковыми зачем интересовался?

– Мелькнула одна версия, но она оказалась ошибочная.

– Темнишь ты что-то…

– Не темню, – заверил Глеб.

– Уезжаешь, значит. Надоело в засаде сидеть?

– Надоело, – засмеялся Глеб.

Хотел добавить, что злоумышленник больше не появится, но вовремя себя сдержал. Иван отличный парень, но даже ему не стоит все знать.

– Телефон постоянно держи при себе, – напутствовал Глеб тетку, вернувшись домой. – И звони мне каждый день.

– Ладно, – обещала она.

– Не забывай запирать дверь.

– Не забуду.

Глеб подхватил рюкзак. Родственница помахала ему вслед.

Вместо одуванчиков вдоль дороги распустились другие желтые цветочки, мелкие и невзрачные. Шум проходящей электрички заглушал доносившийся из леса птичий гомон. Лето еще не началось, но Глебу казалось, что оно уже закончилось.

* * *

Отец позвонил не вовремя, кругом толпились коллеги.

– Я занят, пап, – отойдя от Бориса, сказал Петр, стараясь, чтобы голос не звучал недовольно.

– Приезжай немедленно!

– Я занят, папа! – удивился Петр.

Подошли две девушки, остановились рядом. Петр встречал их в цеху. Сейчас они прижимались друг к другу и показались ему абсолютными дурами.

– Что случилось?

Отец не ответил. В трубке щелкнуло, Петр с удивлением покрутил ее в руке.

Мелькнула тревожная мысль, что отцу стало плохо. Впрочем, голос папы не звучал болезненно.

– Боря, мне нужно срочно отъехать, – подошел Петр к Борису. – По семейным обстоятельствам.

Борис кивнул, разрешил. Борька директор, а он, Петр, подчиненный, должен радоваться, что начальство его отпустило.

От бессильной ненависти свело губы.

В машине он с минуту посидел, заставив себя успокоиться.

Утреннего плотного потока в город уже не было, доехал он быстро.

– Пап, что случилось? – спросил Петр, когда отец отпер дверь.

– Проходи. – Отец отступил в сторону. Закрыл за Петром дверь, повернул ключ в замке.

– Что случилось, папа?

Отец молча прошел в комнату, служившую ему кабинетом, сел за письменный стол, которому было не меньше полувека. Маленький Петр когда-то изрезал ножом одну из ножек.

– Где пистолет? – Отец поднял на сына глаза.

Надо было разыграть удивление, но Петр не стал этого делать. Подвинул стул и сел напротив отца.

– Рассказывай!

– Как ты узнал? – усмехнулся Петр.

– Я опер, – напомнил отец. – Догадался поинтересоваться, не было ли еще смертей на вашем предприятии.

– Твой интерес не вызвал подозрений?

– Нет, не беспокойся. Где пистолет?

– На заводе, – вздохнул Петр.

– Опрометчиво!

– Нет. Он хорошо спрятан. Опрометчиво было хранить его в машине. Или дома.

До последних дней пистолет хранился в тайнике на даче, отец принес его лет двадцать назад. Время тогда было сложное, и лишнее оружие в доме не казалось лишним.

Отец тогда занимался оперативной работой, достать оружие для него большой проблемой не было.

– Ты говорил, что пистолет чистый.

– Я говорил, что из него никого не убили. Это не значит, что пистолет не попал в поле видимости. Рассказывай, Петя.

– Пистолет могут связать с тобой?

– Нет! Тогда масса оружия пропала. Рассказывай!

Петр молчал.

– Абросимов – твоя работа?

– Почему ты не спрашиваешь, моя ли работа Киямова и Вахрушин? – Петру не вовремя стало весело. Нервное, наверное.

– Потому что знаю, что твоя. Не тяни время, Петя. Что ты устроил на заводе, что пришлось убирать свидетелей? Подпольное производство?

– Почти, – признался Петр. – Не совсем, но… почти.

– Зачем убивать? – серьезно спросил отец. – Тебя шантажировали?

– И да, и нет.

Шантажировала его только Киямова. Николаич и Олег были счастливы, что имеют возможность получать хорошие деньги.

Николаич, правда, выпивать начал, но Петру до разборок начальника цеха со своей совестью особого дела не было.

– Почему понадобилось убивать?

– Потому что речь идет о приборах с военной приемкой, – вздохнул