Московские эбани - Елена Сулима

— Зато серебряная. — Заступилась Виктория.

— Эстет. — Усмехнулся Якоб.

— Но трогательный уж больно.

— Так я чего говорю, я могу переговоры вам организовать. — Вошел в комнату Михаил.

— Якоб, а ты когда меховое ателье регистрировал — что было в уставе? Спросила Виктория

— Я регистрировал не ателье конкретно, а общество с ограниченной ответственностью.

— В уставе оговорена возможность торговли продуктами питания?

— Оговорена. Там все оговорено. Вплоть до выпуска газет. Что с того? Усмехнулся Якоб.

— Миша, а что конкретно выпускает этот молочный завод? — Не обращая на усмешки Якоба, спросила Виктория.

— Творог фасованный, кефир, молоко, сметану.

— И все фасованное?

— Фасованное. Вот те крест.

— Да кому это нужно? Вы чего, ребят, сума сошли? В магазинах йогуртов завались! — Испуганно оглядывался то на Викторию, то на Мишку Якоб

— А простого, дешевого творога нет. — Не согласился с ним Мишка.

— И мой любимый кефир редко бывает. А по вечерам так обязательно нет. — Поддержала Михаила Виктория.

— Так это у нас в городке по старинке живут. — Не сдавался Якоб.

— Значит, ещё где-то также живут. — Гнула свою линию Виктория.

— Да ты представляешь, что для того чтобы заняться торговлей молочных продуктов, надо сделать?!

— Представляю. — Спокойно кивнула Виктория, — Для этого надо сначала узнать их исходные цены.

— Цены дешевые, сразу говорю, — вставил Мишка.

— А потом обзвонить магазины со своим предложением, потом подписать договор, иметь при себе справку санэпидемстанции…

— Справки все они вместе с продукцией дают. Приезжай, закупай машину и торгуй хоть на улице. — Снова вмешался Мишка.

Приезжай и торгуй… Нет, на улице они, конечно, торговать не будут. После первого дня обзвона пять магазинов вызвались принять продукцию и, так как товар ходовой, расплатиться сразу наличными. Была предусмотрена такая форма оплаты на хлеб и молочные продукты, расходящиеся в течение дня.

Были подписаны все договоры. Приняты заказы. И даже найден Мишкой водитель с грузовиком — свой парень — согласившийся принять товар в шесть утра и развести его по московским магазинам. Но… все оказалось не так-то уж и просто.

В тот самый первый день их реальной работы к вечеру начали звонить недовольные директора магазинов. Смысл их недовольства заключался в следующем: "Мы и так у вас мало взяли, так ещё в ящиках оказался некомплект — не хватает по три — пять пачек сметаны. А платили за полные ящики".

Виктория пообещала через день возместить недостающие пачки, — то есть за счет фирмы увеличить заказ. Но второй раз также прокалываться не хотелось. Где искать причину недосдачи? — Задумалась Виктория, — если на заводе, то это же явно не представители администрации экономят, таким образом, этого не может быть. Тогда получается, что рабочие. Но если это они, то значит, так поступают не первый раз и на них уже должны были пойти жалобы заказчиков. Тогда почему администрация их до сих пор держит?

Виктория представила себе, насколько могла, молочный завод, и её ход мыслей показался ей не состоятельным. Для того чтобы взять себе сметану или творог, рабочим вовсе не требовалось брать их из уже укомплектованных ящиков. Подозревать то, что водитель взял себе столько всего — тоже не хотелось. Водитель все-таки был из деревни, где была дача Мишки, так сказать: "свой парень".

— Свой парень, говоришь, не может навредить? — усмехнулся Якоб, и повел свое расследование.

Через день Виктория услышала о его результатах. И все было ужасающе просто:

Когда водитель Витюша похвастался своим односельчанам, что нашел работу, — все за него очень обрадовались. Сколотилась компания человек из пяти для того, чтобы отметить это дело.

Пить начали с утра так, чтобы Витюша мог закончить это занятие к обеду и наследующий день, а с утра, не опохмеляясь, отправиться на свой маршрут. Все так радовались его удаче — все-таки работать с москвичами, на настоящей фирме, да ещё постоянно — что очень следили, чтобы Витюша не перепил. Но, поскольку всем остальным пить было можно — перебрали. А дальше по примитивной схеме: поспал два часа — очнулся, а раз очнулся — выпил, часа два покуролесил, снова заснул, очнулся — выпил. Дело привычное. И когда очнулись в пол пятого утра — смотрят: а Витюша уже трезвенький отъезжает. Всем естественно потребовалось срочно Москву заодно посмотреть. К тому же дело благое — помочь Витюше товар погрузить, разгрузить в магазины. Вот и поехали. Машину товаром загрузили чинно, а так как дорога до Москвы длилась два часа — и не поспишь в таких условиях — попытались опохмелиться сметаной — да много ли её съешь?

Стало скучно — стали развлекаться: рожи строить водителям, что за их грузовиком пристраивались, пугать. А потом — как в снежки играть — кидать в них кефир, творог, сметану… То-то было восторгу!

Виктория с трудом брала себя в руки, слушая Якоба о происшедшем. Он не смеялся, говоря, но словно понимал их — махал рукой, пожимал плечами, мол, а что поделаешь — такова жизнь.

— Знаешь, — задумчиво, словно переводя с чужого на родной, русский язык начала Виктория: — При… за… В деловых контрактах оговаривается один пункт… Особый… На случай стихийного бедствия…

— Да у нас народ как стихийное бедствие!.. — перебил её Якоб, — И всего, что он может тебе выкинуть, оговорить невозможно! А будешь упорствовать — нашлют красного петуха.

— Но… вот в Таиланде время от времени "из-под земли" как говорили местные жители, возникали тараканы размером с зажигалку, могли даже с пачку сигарет или прочие, гигантских размеров, насекомые, они с фанатическим упрямством неслись неведомо куда, а тут…

— У нас земля особенная, что ей тараканы? — гордо отрезал Якоб. — На особенной земле, особенные люди. А особенные люди требуют особенного отношения к себе.

Виктория не поняла поначалу — какое же такое особое отношение требуется водителю. Но после того как в результате следующей Витюшиной поездки, два из пяти магазинов оказались без молочной продукции, поскольку Витюша решил, не тратя время даром, по дороге распродать то, что вез и, даже не заезжать в указанные магазины, почувствовала, что никакого отношения иметь к этому типу не хочет.

Однако, пришлось слушать новую повесть в самозабвенном исполнении: он устроил продажу прямо с грузовика, останавливаясь в придорожных селах. И очень гордился тем, что заработал больше, чем, если бы сдал продукцию в магазины. Честно привез заработанные деньги и чувствовал себя героем.

Но в ответ Якоб, почему-то не сказал: "Молодец, парень! Так и действуй!", а побелел лицом и долго угрюмо молчал. Виктория вообще тут же вышла в другую комнату, не дослушав о выгоде его решения. В конце концов, выкурив сигарету, Якоб мрачно взглянул на водителя и потребовал неукоснительно соблюдать заданный маршрут.

Витюша тоже потребовал в ответ соответствующих его делу денег: — ему было совсем неинтересно исполнять обязанности и водителя, и грузчика, и экспедитора, так как деньги взятые из магазинов на завод перевозил тоже он, завозя для предварительных расчетов в их фирму.

И хотя Якоб с Викторией все это учитывали, назначая ему посуточную оплату труда, такую, что в месяц получалось раза в три больше, чем у московских водителей, работающих на ставке, он-то не учитывал того, что ему придется делать за назначенную оплату. Оттого, покаявшись и поклявшись больше не брать на маршрут дружков, не сходить с маршрута — стоял на своем, требуя прибавки к зарплате.

Виктория и Якоб вошли в ступор отупения, — они не могли не сказать ни «да», ни «нет». Ситуация казалась безвыходной.

Но Витюша нашел выход: упомянув, что он тоже человек, и понимает их нежелание платить ему много, дал им сутки на размышление.

Вот так-то. Нечего было его за сметанную бомбардировку жучить! Посмотрел Якоб на Викторию так многозначительно, словно древний патриций на, ничего непонимающего в тонкостях римской демократии, варвара.

Так как каждый маршрут Витюши оплачивался отдельно, то первая его поездка обошлась им, даже не считая выкинутых пачек ровно в полученную прибыль. С неё они не имели ни копейки — минус столько, сколько требовалось заплатить за спонтанно раскиданное. Вторая поездка грозила потерей постоянных клиентов.

— Что же будет в третью поездку?! — Недоумевала Виктория. — Уступим, и он замучит нас, словно капризный ребенок, проверяющий границы терпения новой няньки. Ему надо объяснить, что дело только-только начинается, и пока нерентабельно. Мы не можем ему платить должную зарплату, но платить проценты, чтобы он относился делу, как к своему, — имеет смысл. Мне кажется, что человек становится безответственным оттого, что его унижают тем, что не посвящают в суть дела, неравенством. Объясни ему, что да, мол, пока это будут небольшие деньги, но мы будем расширять сеть магазинов, и процент его превратится в немаленькую сумму. Он должен быть заинтересован в увеличении магазинов.