Анжуйцы - Серж Арденн

«Гаррота, вот кто мне нужен. Уж он то, непременно прольет свет на сие запутанное дело» – подумал де Вард, слушая пустую болтовню Буаробера, о забавных приключениях кого-то из тех, с кем едва ли был знаком.

1 Сатиры – составляли свиту Диониса – всегда веселящуюся и поющую. Славились пристрастием к алкоголю и избытком сексуальной активности.

ГЛАВА 23 «Спасение»

ФРАНЦИЯ. ПРОВИНЦИЯ ОРЛЕАНЕ. ГОРОД ЛЕЗ-УЗАЖ.

На дверь, которую де База запер при помощи кинжала, налегли со стороны комнаты.

– Ломайте, бездельники, ломайте!

Бесновалась старуха Цапля за дверью. Гийом схватил за руку, до смерти напуганную девушку, и помог ей спуститься на дно колодца. Мариетта испытавшая сильное потрясение, не сопротивлялась и уже не плакала, она с чувством покорности и доверия, подчинялась воле благородного молодого дворянина, возлагая на него последнюю надежду на спасение и вверив ему свою жизнь. Анжуец спустился вслед за ней, прихватив шпагу и пистолет убитого Симона, с единственным зарядом. Крики и стук в дверь, преграждавшую разбойникам путь в подвал, не утихали. Беглецы вошли в туннель, куда уходила вода, вглядываясь в кромешную тьму. Де База держал, впереди себя, в вытянутой руке, факел, что снял с подвальной колоны. Пылающий огонь выхватывал из мрака ничтожно малое пространство, в котором угрюмо брели двое истерзанных людей. Второй рукой он сжимал кисть Мариэтты, казалось бы, лишившейся сил, и прибывавшей в полуобморочном состоянии. Молодые люди, пригнувшись, медленно продвигались по низкому каменному коридору, песчаное дно которого, являлось руслом крошечного ручейка. Вода едва доходила до щиколотки. Гийом ринулся вперед, увлекая за собой девицу, но скоро осознал тщетность своих усилий, идти быстро было невозможно, ноги вязли в рыхлом, песчаном дне. Де База хромал, ныло раненное колено, идти становилось всё трудней. Пот застилал глаза шевалье, он умылся и напился из ручья. Обернувшись, тяжело дыша, анжуец устремил тревожный взгляд в темноту оставшегося за плечами лабиринта. Отдышавшись, он схватил за руку спутницу, и побрел дальше.

Казалось, прошла целая вечность. Наконец впереди, где-то вдали, в конце туннеля, появился свет. Напрягая последние силы, они ускорили шаг. И вот цель достигнута, ручеек, весело сверкнув на солнышке, радуясь освобождению от подземного мрака, скользнув в желоб, соединил свои воды с потоком небольшой речушки. В отличие от него, беглецы не выбрались из власти сырости и тьмы, ржавая решетка, запертая на замок, преградила путь. Мариэтта с ужасом уставилась на шевалье. Мгновение, помешкав, анжуец выхватил из-за пояса пистолет. Уши заложило от грохота выстрела, а едкий пороховой дым ударил в нос. Замок, сбитый пистолетной пулей, с лязгом упал в мокрый песок. Свобода! Они перешли мелкую речушку, водный поток которой едва достигал пояса. Задыхаясь, беглецы, взобрались на крутой берег, хватаясь руками за прочные, высокие стебли. Гийом оглянулся, за спиной, примерно в десяти арпанах1 , возвышались городские стены. Перед ними открылся великолепный пейзаж: ровный, поросший сочным клевером луг, где безмятежно, звеня колокольцами, щипали траву две дюжины овец. В тени ветвей старого клена отдыхали несколько светло-бежевых, с влажными носами, коров, с безразличием уставившись на появившихся неизвестно откуда особ. Вдалеке, на холме, виднелась мельница, и несколько низких, крестьянских построек вблизи неё. Времени на отдых не было, за ними наверняка снаряжена погоня, но и сил не осталось. Гийом и Мариетта повалились, в густую траву, распластавшись на зеленом, душистом ковре, тяжело дыша и откашливаясь. Учащенные удары пульса тревожно отсчитывали утраченные мгновения. Наконец, де База схватился на ноги, помогая подняться девушке. В опускающихся на долину сумерках, спотыкаясь и падая, они бежали по ухабистому лугу.

Добравшись до мельницы, шевалье выхватил пистолет. Отворив дверь дома где, очевидно, обитал мельник, он, аккуратно ступая, прокрался вдоль стены маленькой передней. Ворвавшись в жилое помещение, анжуец, взвел курок. За столом, испуганно глядя на непрошеного гостя, сидели мельник с женой и четверо детей. Разорванная и окровавленная рубаха, шпага и пистолет, в руках незнакомца, вызывали ужас в глазах всего семейства. В глубине души испытав острое смущение и чувство вины, Гийом прохрипел:

– Лошадь есть?

Мельник, преодолевая страх, медленно поднялся с лавки, утвердительно кивнув.

– Тогда пойдемте в конюшню.

Выйдя во двор, дворянин, обратился с объяснениями, больше напоминающими оправдания, к хозяину мельницы.

– Послушайте, я не разбойник, я жертва. Я не стану красть вашу лошадь, я обещаю расплатиться за неё звонкой монетой. Но не сейчас, позже, когда минет опасность. У вас нет другого выхода, как поверить мне, иначе я убью вас.

Он направил на хозяина незаряженный пистолет. Тот, пристально, взглянул на черную точку дула, обращенную в его сторону, оглядел эфес, торчащей из-за пояса шпаги, ладную фигуру дворянина, и неуверенно протянул:

– Ну-у, я не против, но…

– А вот «но», сегодня не уместны! За нами погоня!

Резко оборвал хозяина де База. Мельник, осознав безнадежность собственного положения, вывел из сарая плохонькую кобыленку. Шевалье ловко вскочил на неоседланную клячу, втащив за собой Мариетту. Девушка, взобравшись на круп лошади, обхватила Гийома за талию и прижалась щекой к его спине. Они умчались во тьму, оставив на дороге печального хозяина мельницы, разбавляя его уныние удаляющимся стуком копыт.

1 арпан – мера длины=58,52 метра.

ГЛАВА 24 «Коварство капеллана»

ФРАНЦИЯ. ЗАМОК ТРУАМБЕР.

Каждый второй четверг месяца, в замок Труамбер, из Мелёна, приезжал лекарь, мэтр Жофилье. Веселый, несколько рассеянный, пятидесяти шести летний человек, который так называемо, лечил старого графа де Бризе. Методы, авторитетного эскулапа, были сколь просты, сколь необычны, для той далекой эпохи, чем и привлекали многих престарелых клиентов: вместо кровопускания, коим грешило большинство лекарей, того времени, он практиковал применение пиявок и промывание желудка. Не брезговал мэтр Жофилье и медикаментозным лечением, в основе которого, в те далекие времена, лежала фитотерапия. В состав его лечебных зелий, непременно входили слюна жабы и кровь гадюки, а так же сложные смеси из нескольких десятков трав. Все средства были хороши для достижения цели. Не гнушался мэтр Жофилье и новых веяний в медицине, он даже приучил графа к нюхательному табаку, который называли «посольской травкой», и поил его отварами из никотина, назначая их как слабительное. Падкий до всяческих целебных рецептов де Бризе безгранично доверял, своему лекарю, не понимая, либо не желая понять, что единственным недугом, от которого не вылечат даже все вместе взятые врачи мира – была старость.

И вот сегодня, как обычно, во второй четверг месяца, выпавший на девятое мая, поздним вечером, когда рожок молодой луны повис в звездном небе, в ворота замка Труамбер въехал гиг1 , запряженный чубарой кобылой, пошатываясь на высоких скрипучих колесах. Конюх принял повод и подал руку лекарю Жофилье, закутанному в коричневый плащ с капюшоном. Прибывший, кряхтя и причитая, слез с повозки, и схватившись за поясницу, принялся, высоко поднимая колени, прохаживаться вокруг экипажа, повторяя одну и ту же фразу:

– Вот так друг мой, вот так. Вот так.

Размяв ноги, доктор обратился к лакею, появившемуся возле конюха.

– Ну, что ж, друг мой, я готов. Ведите к своему господину.

Сонный лакей подхватив, со дна повозки, деревянный сундучок, снял с ржавого крюка в стене фонарь, и поплелся за лекарем, освещая ему путь. Поднявшись по ступеням и миновав крыльцо, они оказались в длинном темном коридоре, разделенном на равные участки, примерно по тридцать пье2, стрельчатыми арками, громоздящимися по краям, у стен, на паре колонн. С капителей, на шествующих, взирали бдительные грифоны, расправив каменные крылья и хвосты, угрожающе склонив свои остроклювые головы. Гулкие шаги двух пар ног, нарушили сонную тишину, охраняемую мифическими существами. Вдруг, во мраке, в конце коридора, появилась едва различимая тень, словно накликанная неусыпными стражами. Черный призрак занял центр прохода, преградив путь пробирающимся в полутьме людям. Лекарь с лакеем замедлили шаг, вглядываясь во мрак. По мере приближения к таинственному силуэту, зловещая тень приобрела настолько ясные и знакомые очертания, что доктор, не сдержавшись, воскликнул:

– Бог мой, да это же падре Локрэ! Как вы нас напугали!

Священник в своём черном капюшоне, напоминал смерть, притаившуюся в тиши ночного лабиринта. Изобразив, на морщинистом лице, жалкое подобие улыбки, он еле слышно произнес:

– Тому, чью душу согревает Господь, нечего бояться, дети мои.

Из просторных рукавов черной рясы появились его огромные кисти, и узловатые пальцы коснулись руки лакея, в которой тот сжимал ручку лекарского сундучка.