Роковое наследство - Бенедиту Барбоза

— Не знаю, что и думать — отвечала Мариета. — Вообще-то я рассказывала свою жизнь Маркусу. Так что, мне кажется, они просто охотятся за вашим состоянием. И привезут к нам сюда какую-то проходимку.

— Что ж, может быть и такое, племянница, может быть и такое, — задумчиво отозвался старик.

— А может быть и другое тоже. Ваш брат Бруну Бердинацци мог нажит вам в Италии наследника, — внезапно сказала Мариета.

Жеремиас досадливо отмахнулся, словно бы говоря: что за чушь? При чем тут это? А про себя он думал: «Луана… Луана… Неужели кто-то еще прочитал бумаги Олегариу?..» А в слух сказал:

— Я с тобой согласен, Медзенги только и способны, что на всякие авантюры. Я не сомневаюсь, что настоящая моя наследница ты.

Дядюшка вышел из комнаты, а Жудити тихонько сказала Мариете:

— А я слышала, как Фаусту называл тебя Рафаэлой. Может, ты сама его и убила…

— Никого я не убивала, — рассердилась Мариета. — А Рафаэлой я назвалась, чтобы он и знать не знал, что я наследница такого большого состояния!

— Когда врешь, ври складнее, — недоверчиво бросила Жудити вслед уходящей Мариете.

Вернувшись от Жеремиаса, Бруну попросил Зе отправится на поиски Луаны.

— Ну как я найду ее а она со мной не поедет? Тогда что? — спросил дотошный Зе.

— Тогда я сам за ней поеду, — решительно сказал Бруну.

И видя взволнованное лицо отца, читая по нему, как по открытой книге, Маркус спросил:

— А ты уверен, что сможешь с ней расстаться?

Понурившись, Бруну ничего не ответил.

Пока Бруну восстанавливал справедливость, борясь за наследство для Луаны, Лейя опять вела двойную жизнь. Однако скрывалась она теперь не столько от мужа, который и знать ее не хотел, сколько от детей. Лейя понимала, что дети не одобрят, а может и не простят присутствия Ралфа в ее жизни. Однако Ралф нисколько не считался с ее просьбами вести себя поосторожнее.

Он воспрял духом после возвращения Лейи в дом Мясного Короля. А после того, как Бруну отколотил его, решил, что Король дорожит своей женой куда больше, чем ему, Ралфу, казалось, и, значит, шансы на получение миллионов опять увеличиваются. И он опять почувствовал прилив страстной и вполне искренней влюбленности в Лейю. Он ей звонил, назначал свидания, расписывал их будущую совместную жизнь, которую предлагал начать немедленно, продав яхту. На эти деньги они откроют свое дело — агентство по продаже недвижимости, снимут особняк. Особняк Ралф обставлял уже на деньги Бруну. А Лейя видела себя обаятельной и энергичной деловой женщиной. Оба витали в облаках, а в доме тем временем назревал очередной скандал, потому что Маркус видел, как его мать, будто последняя шлюха, входила со своим альфонсом Ралфом в отель, что вызвало у него приступ гневного удушья.

А Лия испытывала крайнее раздражение, устав отвечать на телефонные звонки Ралфа.

Глава 14

Зе ду Арагвайя примерно представлял себе, где расположился лагерем Режину. И не ошибся. Но когда он стал расспрашивать о Луане, никто не знал девушку с таким именем. Когда ему то же самое сказал Режину, Зе рассвирепел.

— Ты лжешь! — рявкнул он. — Отвечай, где она! Я здесь по поручению Мясного Короля!

— И много скота у твоего хозяина? — спросил, с любопытством глядя на Зе, Режину.

— Тебе что за дело? — сердито отвечал Зе.

— Ты, наверное, тоже из его стада, — с издевкой предположил Режину. — Мы здесь свободные люди, и нам твой Король не хозяин.

Между тем Жасира побежала к Луане и сказала ей, что Мясной Король прислал за ней.

— Неужели не поедешь? — спросила она, убедившись, что Луана рассказала им о себе правду. — Ну хотя бы поговори.

— Пожалуй, — согласилась Луана.

Увидев Зе, молодая женщина обрадовалась: и Зе, и Донана всегда были к ней добры! Она расспросила о новостях в имении, но возвращаться отказалась наотрез.

— Не имеет смысла. Я — Бердинацци, — объяснила она, — Бруну скоро и думать обо мне забудет.

— Нет, — твердо ответил Зе. — И потом, раз ты Бердинацци, значит, наследница старого Жеремиаса. Неужели допустишь, чтобы какая-то самозванка увела у тебя из-под носа миллионы?

Луана нахмурилась:

— Наследство это проклятое. Если оно причина твоего приезда, то ты напрасно бил ноги. Я никуда не поеду!

Зе видел, что девчонку не уговоришь, силой тоже не увезешь, так что придется возвращаться ни с чем.

— Пусть хозяин сам с тобой разговаривает, — в сердцах бросил он.

— Если Бруну сюда приедет, он меня не найдет, я уйду отсюда, так ему и передай!

Зе только плюнул на такое упрямство. И уехал.

— Ты что, в самом деле можешь получить миллионы? — с удивлением спросила Жасира.

— Нет, не могу, потому что мой отец ненавидел своего собственного брата. И вообще, я уже отдала это наследство.

— Кому? — все с большим удивлением продолжала свои расспросы Жасира.

— Понятия не имею, — устало ответила Луана. — Давай не будем больше об этом.

Она и впрямь не хотела никакого состояния и проблем, которые всегда связаны с деньгами. Она не хотела унаследовать вместе с деньгами ненависть, зависть и все прочие беды, которые погубили ее семейство.

«У меня есть руки и голова, и я всегда сумею прокормить себя и малыша. Я никому не позволю вмешиваться в нашу судьбу!» — таково было ее решение, и было оно твердо и непреложно.

Со своими нерадостными известиями Зе подоспел не слишком вовремя. Бруну и так находился в страшном раздражении. Он обнаружил, что Лия не ночует дома. Встретив ее на рассвете у двери, когда она все-таки возвращалась к себе он учинил ей настоящий допрос. И Лия не стала запираться.

— Ты что же, не девушка? — потрясенный, спросил Бруну.

— И уже давно, — последовал ответ дочери.

— Ну попляшет у меня этот твой негодяй! — спета его последняя песенка, — пробормотал Бруну, сжимая кулаки.

— Не стоит, папочка, он у меня не первый, — ответила Лия. — И вообще, мне кажется, что тебе не стоит читать мне нотации, спал же ты с Луаной, а она, кажется, досталась тебе девушкой… И что? «С ней покончено, она — Бердинацци» — ты ведь так сказал, папочка? — И Лия закрыла за собой дверь.

Тяжело дыша, Бруну сжимал и разжимал кулаки — Лия ударила его в самое больное место, хоть он и не сомневался, что рано или поздно ему этот удар нанесут.

А теперь Луана нанесла ему еще один, отказавшись от его забот. Болея душой за возлюбленную, он простил и дочь. Ему было нестерпимо оставаться с ней в ссоре.

— Наверное, я стал слишком стар. Я из тех времен, когда девушки блюли себя до замужества. Живи как хочешь. Раз это твоя жизнь, — сказал он Лие.