Мифы Поволжья. От Волчьего владыки и Мирового древа до культа змей и птицы счастья - Муравьева Татьяна Владимировна

В финале этой сказки особенно явственно проступает мифологическое начало: Убырлы Карчык предстает здесь существом космического масштаба, в ее утробе девушка преображается, обретает силу и здоровье. Таким образом, этот сказочный эпизод явно восходит к мифологическому сюжету о поглощении света тьмой и его последующем возвращении, чем в древности объяснялись такие глобальные процессы, как смена дня и ночи и ежегодное умирание и возрождение природы.

К мифологическим относится и мотив магической силы волос, о которой рассказывается в мифах самых разных народов.

Вышивка нагрудная на женской рубахе «Кеске», XIX в.

Национальный музей Республики Татарстан, Казань, 2023

Злым духом почитался также Уряк, который появляется на том месте, где было совершено убийство, или на могиле человека, умершего насильственной смертью. Уряк принимает разные обличья и, хотя не причиняет человеку реального вреда, может напугать до полусмерти.

Одна женщина-татарка ехала по дороге. На мосту через реку ей повстречался незнакомый человек в крестьянской одежде и попросил его подвезти. Женщина побоялась подсадить незнакомца в безлюдном месте и проехала мимо. Миновав мост, она обернулась и увидела, что там, где только что стоял человек, светится огненный шар, который взлетел в воздух и упал прямо к ней в телегу. Не успела она испугаться, как шар превратился в маленькую девочку. Тут же лошадь начала спотыкаться, покрылась пеной, как будто тащила огромную тяжесть, а потом и вовсе встала. Женщина поняла, что в телеге сидит Уряк. Она прочла молитву (женщина была крещеная) и столкнула девочку с телеги. Испуганная лошадь тут же пустилась вскачь, но девочка побежала следом, и сколько женщина ни подгоняла лошадь, Уряк не отставал ни на шаг. Тогда женщина вспомнила, что в таком случае надо развернуть лошадь задом наперед. Она остановилась, поставила лошадь в оглобли мордой к телеге — и Уряк сразу же исчез. Женщина, посидев еще полчаса, чтобы прийти в себя от пережитого страха, снова запрягла лошадь как положено и поехала домой.

В фольклоре всех тюркоязычных народов встречаются также злые духи — дивы — великаны чудовищного обличья. В сказках они обычно предстают похитителями женщин.

СКАЗАНИЯ ОБ АЛЫПАХ

Особое место в татарском фольклоре принадлежит героико-мифологическим сказаниям об алыпах. Слово «алып» переводится с древнетюркского языка как «герой, храбрец» или «стрелок». Образы алыпов восходят к древнейшему пласту общетюркской эпической традиции. Имена, которые носят алыпы татарских сказаний, не всегда поддаются объяснению, но те, значения которых понятны, явно связаны с мифологическими мотивами. Так, имя Йиртошлек предположительно означает «тот, кто спускается под землю», а, как известно, путешествие героя вдоль Мировой оси, перемещение в верхний или нижний миры — один из основных мифологических сюжетов. Имя Кукел означает «утка», Мешак — «кошка», что, вероятно, имеет отношение к древней вере в родственные связи людей и животных.

Иногда алыпы представляются великанами, иногда — обычными людьми, но наделенными сверхъестественной силой и магическими способностями. Так, алып Йастай-Монке понимает язык животных, может превращаться в птицу:

Жил некогда алып по имени Йастай-Монке. Не знал он ни отца, ни матери, жил один-одинешенек. Были у него верный конь и дойная корова.

Однажды ехал Йастай-Монке на коне через поле и повстречал олениху с олененком, который хромал на одну ногу. Поздоровался алып с оленихой, спросил, куда она держит путь. Ответила олениха: «Иду я к тебе, Йастай-Монке. Моя дочь повредила ногу, но если напоить ее молоком от твоей коровы, то она исцелится».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Йастай-Монке вернулся домой, подоил корову, напоил молоком олененка — и нога у него сразу зажила. Поблагодарила олениха алыпа и на прощание сказала: «Через семь лет мы снова встретимся на оленьем пути».

Прошло семь лет. Сел Йастай-Монке на коня и поехал по тому пути, по которому ушли олениха с олененком. Долго ехал, наконец увидел каменный дом, где сидела красивая девушка. Поднялась она навстречу алыпу и говорит: «Здравствуй, Йастай-Монке. Узнаешь ли ты меня? Я — тот олененок, которого ты семь лет назад напоил молоком. Моя мать назначила меня тебе в жены».

Увез алып девушку к себе, стали они жить вместе.

Однажды спросил Йастай-Монке молодую жену: «Не знаешь ли ты какого-нибудь алыпа, с которым я мог бы сразиться?» Ответила молодая жена: «На краю земли живет алып Ер-Кара. Он похитил мою любимую сестру и хочет на ней жениться. Уничтожь этого злого алыпа, освободи мою сестру!»

Простился Йастай-Монке с молодой женой, оседлал коня и пустился в путь. Долго ехал. Когда падал снег, понимал алып, что пришла зима, когда лил дождь — знал, что настало лето.

Вот достиг он края земли. Там готовились к пиру по случаю женитьбы Ер-Кары на свояченице Йастай-Монке. Зашел Йастай-Монке на кухню, попросил казанщика, который варил в казане мясо: «Дай мне поесть, я проголодался в пути». Ответил казанщик: «Не дам. Это мясо варится для моего господина Ер-Кары и его прекрасной невесты». Рассердился Йастай-Монке, щелкнул казанщика по лбу, да так, что тот упал бездыханным. Пнул алып его тело ногой — ушло оно глубоко под землю. А Йастай-Монке встал вместо него к казану и стал доваривать мясо.

Тут пришел за мясом слуга невесты. Говорит ему Йастай-Монке: «Мясо еще не сварилось. Как сварится, я сам отнесу его твоей госпоже». Слуга ушел, а Йастай-Монке положил мясо на золотое блюдо и понес сестре своей жены.

Хотела девушка разрезать мясо, да не нашла ножа. Говорит она Йастай-Монке: «Казанщик, дай мне свой нож». Протянул алып ей свой нож и предупредил: «Будь осторожна, не порань руку. Мой нож очень острый». Отрезала девушка кусок мяса, а вместе с ним разрезала золотое блюдо. Удивилась, что за нож такой, стала его рассматривать. А Йастай-Монке заранее написал на рукояти: «Я — муж твоей сестры, пришел освободить тебя от Ер-Кары».

Обрадовалась девушка, стала расспрашивать, как поживает ее сестра. Тут явился сам Ер-Кара со своими нукерами[32]. Хотел Йастай-Монке вызвать его на бой, но свояченица шепнула: «Погоди, еще не время!» Сел Ер-Кара за стол, стал есть и пить, напился допьяна и заснул.

Говорит свояченица Йастай-Монке: «Теперь мы можем бежать». Посадил алып девушку перед собой на коня и пустился в обратный путь.

Тем временем проспался Ер-Кара, смотрит — нет его невесты. Обернулся он черным ястребом и полетел в погоню.

Говорит свояченица Йастай-Монке: «Гонится за нами Ер-Кара в образе ястреба, вот-вот настигнет». Отвечает Йастай-Монке: «Раз так, я обернусь соколом, и мы сразимся в небе. Только запомни: если иссякнут у нас обоих силы и упадем мы на землю, разожги большой костер и брось в огонь и его, и меня».

Тут показался в небе черный ястреб: гремят его крылья, словно гром. Обернулся Йастай-Монке соколом, взмыл под облака, и началась схватка. Семь дней и семь ночей бились в небе ястреб и сокол, семь дней и семь ночей сыпались на землю перья: ястребиные — черные, как закопченный казан, и соколиные — светлые, как серебро. Но вот иссякли их силы, и обе птицы замертво упали на землю.

Разожгла свояченица Йастай-Монке большой костер, бросила в огонь тела ястреба и сокола. Ястреб сгорел без остатка, а сокол принял человеческий облик, снова стал Йастай-Монке.

Вернулись они домой. Жена Йастай-Монке обрадовалась мужу и сестре. Сестра потом вышла замуж за одного храброго джигита, и все они жили долго и счастливо.

Со сказаниями об алыпах тесно связан эпос «Алпамыш», известный многим народам. Причем академик В. М. Жирмунский считает наиболее древними версиями этого эпоса татарскую и башкирскую (подробнее об эпосе см. главу о башкирах).