Деспот (СИ) - Арина Арская

застегивает ширинку и нависает над столом:

— Анжела, сука ты надоедливая, — приглаживает ладонью волосы, — оставь меня в покое. Хватит. Я устал.

— Я стою на крыше. Я… Я… прыгну…

— Прыгай, — безучастно трет бровь.

В ужасе смотрю на него. Бессердечный! Швыряю ему в лицо галстук, который он лениво накидывает на плечо

— Я не несу за тебя ответственности. Ты мне больше никто. В моей жизни ничего не поменяется, если ты сиганешь вниз, дорогуша. И я сомневаюсь, что ты на крыше.

— Нет, я на крыше, — неуверенно отзывается она.

Мирон Львович касается кнопки сброса звонка и выуживает из кармана смартфон.

— А вдруг она серьезно? — испуганно шепчу я

— Приведи себя в порядок, Софушка, и вызвони Виталия, — шагает к двери кабинета. — Пусть прихватит чистые брюки.

— А если прыгнет? — игнорирую его просьбу.

— Это уже пятая угроза за неделю, — оглядывается и усмехается. — И я не понимаю, какого хрена Антон так долго с ней возится.

— Что он с ней сделает? — едва слышно спрашиваю я.

— Вариантов масса. Лишит денег, чтобы она образумилась. Отправит в принудительный отпуск в особый санаторий под охранной…

— Особый санаторий?

— Да, — пожимает плечами. — Где ей вправят мозги.

— В психушку, что ли?

— Санаторий, — повторяет Мирон Львович. — Нервные срывы для богатых женщин обычное явление.

— Психушка для богатых? — прищуриваюсь на него.

— Санаторий.

— Психушка.

— Ты меня опять провоцируешь? — вопросительно изгибает бровь.

— Но психушка ведь, — бурчу и смущенно отступаю к уборной. Скрываюсь за дверью под пронизывающим до костей взглядом и смачиваю салфетку под ледяным напором воды.

Вытираю липкую промежность и прижимаю мокрый бумажный комок к горящим и зудящим половым губам. Я боязливо растеряна. Аппетиты Мирона Львовича растут. Начиналось всё с заигрываний и пуговок, но чем все закончится?

Глава 25. Не обижайте секретарш

Я не голодна и на обеде решаю посидеть под солнышком на лавочке в сквере в пяти минутах от офиса, из которого я буквально сбежала. Мирон Львович мог меня вызвать к себе на перерыв “перекусить членом”, поэтому я его переиграла. Да и подразнить любвеобильного босса тоже не помешает. Обед — это мое святое и личное время. Пусть увольняет

Иду по Киевской и на перекрестке у здания почты притормаживает низкий красный мерс, из которого выскакивает щеголеватый блондинчик в узких брючках и приталенном пиджачке. Обегает машину и решительно шагает в мою сторону. Не успеваю сообразить, как он смачно целует меня с языком, прижав вспотевшие ладони к щекам.

Непроизвольно кусаю его за нижнюю губу. Сильно. Слышу визг и чувствую на языке вкус крови, что подстегивает во мне контролируемую ярость. Модный урод с громким мычанием отворачивается от меня, закрывая рот. Сквозь пальцы на брусчатку капает алая кровь, и я бью его по спине сумкой. А сумка у меня тяжелая. В ней припрятана стеклянная бутылка лимонада “Буратино”.

Несколько глухих ударов, и парень с охами падает, свернувшись в позу эмбриона: закрывает голову руками и жалобно воет. Перевожу взгляд на шокированную Анжелу, которая замерла на водительском сидении мерса со смартфоном, чья камера направлена на меня. Взвизгивает, когда я подскакиваю к машине.

Выхватываю из ее пальцев смартфон, который на автомате прячу в карман юбки, и рывком открываю дверцу под ее вопль ужаса. Как же эта сука мне надоела. Одинокие прохожие в сторонке наблюдают за тем, как я с рыком выволакиваю на троутар сисястую стерву в облегающем комбинезоне персикового цвета за волосы. С криком о помощи спотыкается на шпильках и падает на колени.

Я не агрессивная. Нет. Я милая и добрая. И насилие не приемлю. Я предпочту договориться словами через рот, однако сейчас во мне проснулся разъяренный берсерк. Я вымотана работой, боссом и истериками его бывшей, которая с чего-то вдруг решила, что я виновата в разрыве их отношений. Я планировал посидеть на лавочке и выпить лимонада!

Наношу по припудренном лицу Анжелы злую пощечину. Заметив движение справа, замахиваюсь сумкой и вновь отправляю окровавленного модника с горизонтальное положение. Орет и получает носком туфли в живот.

— Ненавижу!

Анжела отползает с рыданиями к машине, и я дергаю ее за волосы назад, удивляясь равнодушию зевак. Как прогнило современное общество. Средь бела дня происходит акт насилия над двумя мажорами, и никто не вступится за них. Вот она — холодная ненависть к богатым и успешным.

— Отпусти!

— Не на ту напала, — рычу не своим голосом в лицо заплаканной Анжелы. — Тебе стоило тогда меня пристрелить.

Несколько крепких, от которых у меня самой онемела ладонь, пощечин и кто-то уверенно оттаскивает меня в сторону. О! Неужели кто-то решил вступиться за слабых и немощных?!

— Да успокойся ты, — шипит голос Виталия. — Ты чего такая дерзкая?

— Как пуля резкая, — рявкаю и злобно брыкаюсь. — Дай я ей наваляю! По ее сиськам!

— Софья, это низко, — заталкивает на переднее сидение.

— Зато эффективно!

— Сидеть! — Виталий отмахивается от моей руки и угрюмо смотрит в глаза.

А теперь я вижу в нем уголовника. И не того, кто попал в места не столь отдаленные за воровство. В глазах вижу тень звериной жестокости.

— Так-то, — кивает он и разворачивается в сторону всхлипывающей Анжелы и ее вздрагивающего на брусчатке дружка. — В