СССР: вернуться в детство 2 (СИ) - Владимир Олегович Войлошников

нюхала его и целовала пушистую макушку.

Надо же, до меня ведь только что натурально дошло — у меня теперь есть ещё один брат. Родной, не двоюродный. Офигеть! Совсем я со своей литературой из жизни выпала…

Примчавшаяся с выпученными глазами мама застала полную идиллию, замерла в дверях, ахнула:

— Оля! Он же ручек испугается!

— Да коне́чно, бежит прям испугиваться, — тихонько засмеялась я, — предрассудки это, я в журнале «Здоровье» читала. А вот если руки не пеленать, ребёнок быстрее развивается, для мозгов полезно.

— Это ты тоже в журнале прочитала? — заглянул через мамино плечо Женя.

— А как же! В научном! Со стороны головы резко не подходи́те, пока у него зрение не придёт в окончательную… норму, — я вдруг решила, что излишними подробностями грузить их не сто́ит, — и всё будет нормально, никаких испугов.

Я ещё раз принюхалась к молочному младенческому запаху и с сожалением встала:

— Ладно, принимайте своего пупсика, а я пошла. Арба́йтен по-стахановски! План — долг! Перевыполнение — честь!

Фыркнули они синхронно. Хорошо, когда взаимопонимание.

Вечером примчались все — за подробностями и убедиться, что Женя ничего не перепутал. В телевизор приглашают! Всю родню! Батюшки-светы!

Лихорадило нас до самой субботы. В субботу мы все вдевятером впихнулись в Женин жигулёнок. Бабушку усадили на переднее сиденье. Наиль, Даша, мама и я втиснулись сзади (хорошо, все худые); никто тогда о детских креслах и слыхом не слыхивал, и всех детей транспортировали самым примитивным образом — на руках. Около здания телецентра уже стояла наша толпа — пропуск-то один на всех. С младенцами получилось тридцать три человека!

Телевизионщики отнеслись к этому испытанию стоически, бодро нас разместили, кого-то припудрили, кого-то подкрасили, всем провели инструктаж — дело, по моему глубочайшему убеждению, совершенно бесполезное. Человек, особенно впервые снимающийся, чаще всего так взволнован, что просто не слышит, что ему говорят.

Я сидела рядом с бабушкой и чувствовала, как дрожат её руки. Эх, надо было пустырничка тяпнуть перед выходом, да прямо всем.

Однако же, когда настало время говорить, бабушка как-то выпрямилась, посуровела и перестала мандражить. Всё же, опыт публичных выступлений и руководства людьми никуда не денешь!

Я смирно сидела рядом и приветливо светила лицом, обеспечивая оператору хорошую картинку.

Вела разговор весьма миловидная телеведущая. Я так поняла, у неё был набор вопросов, по которому она и двигалась. Бабушку расспрашивали про всякое. В основном про военные годы, конечно. И тут она внезапно достала из кармана маленький пожелтевший листок, сложенный на манер книжечки и сказала:

— Я и после войны избиралась депутатом. Но это — моё депутатское удостоверение военных лет.

Все как-то завозились, оператор постарался взять крупный план — скорее всего ничего не будет видно, но сам факт!

Потом пошёл рассказ, как она потеряла мужа и решила вернуться с детьми в город своего детства. Как жили они на старой квартире, дети росли, получали своё жильё.

— Но мы всей роднёй живём очень дружно, — гордо сказала бабушка, — встречаемся, общаемся, вместе проводим праздники.

— Здесь все ваши дети? — спросила ведущая.

— Нет, ещё один сын, Ринат, встретил на БАМе девушку, когда работал — и уехал с ней на её родину, на Украину.

— Извините, можно я скажу? — тётя Нина, сидевшая по другую сторону бабушки, наклонилась к её микрофону. — Мы не дочери, а всего лишь невестки, но для нас мама давно стала второй матерью, правда, Валя? — Тётя Валя, сидевшая во втором ряду позади бабушки активно закивала. — Когда расселяли, даже жалко было разъезжаться, но все понимали, конечно, что дети растут, семьи увеличиваются, и теперь мы будем ходить друг к другу в гости — и это тоже замечательно. Но сейчас… Вы лучше спроси́те, в каких условиях мама живёт, — переход оказался таким неожиданным, что никто не успел её остановить. — В семьдесят третьем году, когда они получали квартиру, Галя и Наиль были ещё совсем молоденькими, без семей, они с мамой пошли в трёхкомнатную малометражку. Да и нормы тогда были совсем другие, одиннадцать лет прошло! А теперь Галя вышла замуж, Наиль женился — дети родились. Те в одной крохотной комнатёнке, эти в другой. Мама, восьмерых детей вырастила, имеет орден «Материнская слава» — ютится в проходной комнате, да ещё вместе с внучкой…

— Да, где это видано? — внезапно поддержала её тётя Валя, перегнувшись через бабушкино плечо. — Девять человек на тридцати трёх квадратах! У Наильки вон близнецы родились, Галя — учительница, везде пишут, что учителям в первую очередь, а в исполкоме говорят: восемь лет ждать! Разве это по-советски⁈ — дядя Рашид шёпотом призвал тётю Валю к порядку, и она замолчала, но голову держала непреклонно и смотрела возмущённо, очень она несправедливость не любит.

Раздались ещё поддерживающие голоса, но в эфире их, конечно, слышно не было.

Глаза у ведущей сделались как чашки.

— Телестудия обязательно передаст этот вопрос для решения в горсовет, — она украдкой заглянула в свой листок и постаралась без палева перевести тему: — Скажите пожалуйста, Раиса Хасановна, нашей передаче стало известно, что книгу о вас написала одна из ваших внучек. Вы можете её представить?

— Вот она, — бабушка погладила меня по голове, — наша Оля.

Произошла небольшая заминка. Оператор развернул камеру на меня, я старательно улыбалась, ждала вопросов и понимала, что бедная ведущая, должно быть, окончательно сбита с толку. Там у неё, скорее всего, заготовлены совершенно взрослые темы — а тут я. Поэтому я потихоньку вытянула у бабушки из руки микрофон:

— Я очень люблю свою бабушку. И очень горжусь ею. Так же, как горжусь подвигом всех советских граждан, помогавших фронту ковать победу в тылу…

Дальше я выдала на камеру примерно ту же речь, которую использовала в качестве вступительного слова для школьников (как хорошо, что я так здорово потренировалась!), между делом представила других персонажей книги — старших бабушкиных детей и завершила всё тем же обращением — теперь уже к зрителям — о необходимости постараться и сохранить как можно больше памяти о великом подвиге советского народа, в каждой семье.

Какой-то дядька из-за спины ведущей показал мне большой палец, и тут же нарисовал в воздухе кружок. Я расшифровала это для себя так, что всё здорово, закругляйся. Ну, прекрасно. Я вернула бабушке микрофон, и она напоследок улыбнулась:

— Спасибо вам за приглашение, и всех поздравляю с приближающимися праздниками: с первым мая и с Днём Победы!

На этой неплохой, на мой взгляд, точке огонёк камеры погас. И передача закончилась. Все зашевелились, заговорили.

Ведущая сидела в своём кресле грустная, как Снегурочка перед растаиванием.

— Не расстраивайтесь так, — сказала я ей, — неудобное место всегда можно вырезать.

Девушка