Самая долгая ночь - Грег Кайзер

— Вон там! Вон там Вестейндерплассен! — крикнул Схаап. Но Йооп и без него уже увидел озеро, и «лайсендер» взял вправо. Маус выглянул через край стеклянного фонаря вниз, на землю Голландии. Лунный свет ярко отражался от водной глади длинного, узкого озера. Его так же легко было заметить, как днем табличку с названием улицы. Самолет сбросил скорость, снизился и пошел на круг.

Минута, вторая, третья. «Лайсендер» продолжать кружить над озером. Наконец О'Брайен заложил такой крутой вираж, что Маус испугался, что вывалится через край фонаря.

— Это они! — крикнул Йооп. Маус посмотрел, куда указывал голландец, и различил в темноте три огонька. Они помаргивали, но не гасли. Значит, сейчас самолет приземлится. Все так же держа «вельрод» и мешок с деньгами, Маус прополз мимо Рашели и Схаапа и, подобравшись сзади к Йоопу, похлопал его по плечу и указал на заднюю часть самолета.

Йооп, как всегда, послушный, поменялся с ним местами, и перебрался назад, где сел рядом с Кагеном.

Теперь Маус мог заглянуть ирландцу через плечо и посмотреть сквозь лобовое стекло. О'Брайен повел самолет дальше и вскоре оказался над тремя огоньками рядом со стеной леса, окружавшей поле. Двигатель зарокотал тише, и «лайсендер» пошел на снижение. В следующее мгновение самолет дернулся, подпрыгнул, затем снова коснулся колесами земли, на этот раз окончательно, и покатил по полю, где, описав небольшой полукруг, замер на месте.

Пропеллер еще продолжал крутиться, но пилот заглушил двигатель.

— Без сучка, без задоринки, как ты и просил, — произнес О'Брайен обычным голосом, поскольку кричать уже было незачем. — Мои деньги.

Маус посмотрел вниз, через покатый бок фюзеляжа. Каген уже открывал фонарь. Йооп, Рашель и Схаап подобрались к нему и приготовились к выходу. У каждого в руках было по «стэну». Прямо под ногами у немца лежали рюкзаки с оружием. Пора приступать к плану. Начать придется с женщины.

— Планы меняются, ирландец, — сказал Маус, понизив голос. — Сейчас я вылезу на пару минут, а потом ты отвезешь меня обратно. Я заплачу тебе еще тысячу фунтов.

О'Брайен обернулся на него от штурвала.

— Да ты, я гляжу, совсем спятил, янки. Живо гони мои деньги!

Маус снова посмотрел на своих спутников. Кагена в самолете уже не было, Схаапа тоже. Йооп уже занес ногу над бортом, собираясь спрыгнуть вниз. Рашель была занята тем, что швыряла вниз рюкзаки. Вряд ли она могла слышать их разговор, так как была слишком далеко, а двигатель, хотя и работал вхолостую, заглушал голоса. Но у Мауса почему-то было такое чувство, будто она вполне могла заподозрить, что он что-то замышляет. Может, в моменты опасности она подсознательно затылком ощущала, что происходит что-то недоброе.

Маус вытащил из кармана пальто пачку денег, — тысячу фунтов. Он приготовил ее заранее и по обыкновению перевязал шнурком. Взяв пачку за шнурок, он через плечо ирландца сбросил ее ему на колени.

— Тысяча фунтов прямо сейчас. Еще две получишь, когда мы вернемся обратно в Англию. Так что подожди меня. Я недолго. Пару минут, и мы с тобой взлетим, — сказал Маус и оставил мешок с деньгами на полу кабины, — внутри самолета было слишком темно, так что О'Брайен вряд ли его не увидит — а сам, держа в правой руке «вельрод», подобрался к выходу, перекинул через борт ногу и поставил ее на перекладину лестницы. Правда, в последний момент он на всякий случай оглянулся назад, чтобы поверить, что там делает О'Брайен. Голова летчика темнела в глубине кабины.

— Не бросай меня, ирландец! — крикнул он и, спустившись по короткой лесенке, ступил на траву, примятую потоком воздуха от вращающегося пропеллера.

Четыре его спутника уже бежали к ближайшему укрытию — зарослям кустарника, темневшим шагах в двадцати от самолета. Нужно было какое-то время отсидеться в кустах, а потом улизнуть отсюда прочь, как и те голландцы, что приготовили для них место посадки. В распоряжении Мауса были считанные секунды. Еще крепче сжав рукоятку «вельрода» и держа пистолет стволом вниз, он бросился вслед за четверыми.

Наконец он догнал их — все четверо притаились возле высоких кустов. Чтобы наверняка попасть в цель, Маус больной левой рукой поддержал тяжелый ствол. Открутить, оттянуть, надавить, повернуть, мысленно повторял он. Если сделать это быстро, то он сможет шлепнуть их на счет «один, два, три, четыре», прежде чем они поймут, что приглушенные хлопки — это выстрелы, и осознают, что, собственно, происходит.

И он навел дуло на Кагена. Немец станет первым. Среди них он самый опасный, и шлепнуть его будет проще всего. Пафф! — и никаких угрызений совести. Рашель он оставит напоследок, а, может, вообще не станет в нее стрелять. Во всяком случае, у него будет время прийти к окончательному решению, пока он займется ликвидацией трех других.

Но не успел Маус для большей устойчивости расставить ноги пошире и нацелить «вельрод» в голову Кагена, как из-за кустов метнулась какая-то тень, а в следующий миг на расстоянии вытянутой руки от него возникла незнакомая фигура. И все ему испортила.

Света полной луны хватило, чтобы он увидел, что это женщина — длинные волосы, округлые очертания женской фигуры, заметные даже через пальто. Еще одна женщина. Он тотчас перевел мушку «вельрода» с Кагена на незнакомку и увидел в лунном свете ее глаза. Женщина смотрела на нацеленный в ее сторону пистолет, на толстый, зловещий ствол.

А затем из-за спины незнакомой женщины и Кагена он услышал голос Рашель. Он тотчас поднял голову и увидел, что Рашель смотрит на него или на «вельрод». Сказать наверняка было трудно, потому как в эти мгновения глаза ее казались огромными темными колодцами.

— Опустите пистолет, мистер Вайс, мы в безопасности, — произнесла она. Ее голос звучал спокойно и ровно, в нем не слышалось даже намека на страх. И все же, несмотря на спокойствие, Маус был почему-то уверен, что она отлично знала, что у него на уме.

Его палец уже лежал на спусковом крючке, но нажимать на него он не стал. Вернее, не смог. Господи, как он готовил себя к этой минуте, как всеми правдами и неправдами старался разжечь в своем сердце ненависть, — ибо только она могла послужить оправданием для убийства Рашель. На это у него ушло несколько дней. Но найти в себе ненависть к этой незнакомой женщине, найти всего за считаные секунды — такое было ему не под силу. Точно так же, как в случае с Тутлсом, за исключением того, что тогда все было по-другому.

А уже в следующий миг началось сущее светопреставление.

Пройсс стоял, отгоняя от лица надоедливую мошкару, когда в вышине раздался гул авиационного двигателя над его головой и на фоне полной луны промелькнул черный крылатый силуэт. Увы, вместо того, чтобы приземлиться на поле перед ними, он исчез за стеной леса примерно в шестидесяти метрах от места засады.

Вот уже битый час они ждали его появления, стоя возле канавы со зловонной, стоячей водой, а до этого еще примерно столько же украдкой следовали за группой партизан. Не говоря уже о том, что еще один час ушел на то, чтобы обнаружить их в темноте бескрайних полей, поросших травой и клевером. И вот теперь чертовы англичане проскочили мимо обозначенного партизанами места посадки и испортили всю операцию.

Не успел самолет сесть, как партизаны мгновенно потушили свои факелы. Впрочем, лунного света хватило, чтобы увидеть, как четверо гостей с неба устремились бегом к дальнему краю поля.

Гискес, который еще несколько секунд назад чертыхался, проклиная надоедливых комаров, которыми кишмя кишело это гнилое место, первым оправился от недоумения и шепотом отдал приказ стоявшему рядом с ним солдату. Тот был из абвера, как и все остальные участники группы захвата, за исключением троих эсэсовцев, которых Пройсс прихватил с собой из управления на Ойтерпестраат.

— Предлагаю обойти их с тыла, двигаясь вдоль канавы. Мы с вами займем позицию впереди, среди деревьев, — прошептал Гискес. — Я отправлю четверых обойти поле вокруг. Мне нужны англичане, вам евреи. Мы возьмем их всем скопом.

С этими словами Гискес исчез в темноте. Пройсс сжал в руке «вальтер», чья бакелитовая рукоятка давно была отполирована до блеска его ладонью. Жестом приказав троим эсэсовцам идти за ним, Пройсс двинулся вслед за абверовцем.

— О господи! — воскликнул Иоганнес, откуда-то из-за ее спины, когда черный самолет, вместо того, чтобы сесть здесь, на польдере, задевая колесами шасси верхушки деревьев на его дальнем краю, пронесся мимо и перескочил на соседний участок осушенной земли. Река торопливо выключила фонарик, Аннье и Мартин тут же последовали ее примеру. Ей потребовалось какое-то время, чтобы глаза приспособились к темноте и тусклому лунному свету.

Поскольку она стояла ближе других к подлеску, то первой побежала вперед, путаясь на бегу в траве. Старый «люгер», который она сжимала в руке, казался ей тяжелым, как наковальня. Евреи, мысленно повторяла она. Евреи. Я больше не одна. От этой мысли у нее словно выросли крылья, и она побежала еще быстрее.