Квантовый сад - Дерек Кюнскен

в наушниках. Но он не сдавался. У него есть пистолет и есть его электропластины. У нее – десятилетия тренировок. А еще у него есть интеллект.

Иеканджика слегка сменила стойку, продолжая ухмыляться, и ее рука приблизилась к рукоятке пистолета. Другая свободно висела вдоль тела. Вот это, несомненно, настоящая угроза, смертельная.

– Будет больно, Архона.

– Мистер Архона, это не самый лучший способ с ней сладить, – заговорил через имплант Святой Матфей.

– Ну, что сделаете, Архона? – спросила Иеканджика.

Он ринулся вперед, протягивая руку, чтобы коснуться ее руки. Но Иеканджика не стала уворачиваться – напротив, молниеносным движением схватила его за запястье. Архона выдал импульс тока в девяносто миллиампер, достаточный, чтобы вырубить даже человека с военными имплантами. Ток пошел сквозь кончики пальцев и перчатки скафандра, обжигая их.

Искры заструились по тонким проводам, идущим по ее скафандру.

Скафандр с заземлением.

А вот его ожгло. Белизариус попытался избавиться от жжения, стряхнув ее руку, но Иеканджика крепко держала его за запястье. А потом резко ударила в живот, и он согнулся пополам, моментально выдохнув. Перед глазами замелькали точки, и его охватила паника. Вдохнуть он смог далеко не сразу.

– Идите и найдите себе новую перчатку прежде, чем утечка воздуха в этой приведет к действительно серьезной травме, – сказала Иеканджика, отпуская его руку, и он упал на лед. – А потом не попадайтесь никому на глаза. Смотрите на цветочки, что-нибудь в этом духе. Я приду за вами позже.

Иеканджика ушла, беззвучно ступая по льду. Белизариус сунул руки под мышки. Уже холодные. Из обгорелых кончиков перчатки с шипением выходил воздух.

27

Оставив Архону лежать на льду, Иеканджика шла вперед. Ее била дрожь. Она не причинила ему вреда на самом деле. Но ей очень хотелось когда-нибудь это сделать, устроить ему хорошую взбучку, чтобы он хоть как-то заплатил за то, что обокрал ее. Однако бить его бесполезно. Похоже, он так и не понял, что его ждет.

Она повела себя как громила, позволив случиться драке с тем, кому никогда не победить. Всю жизнь она вела себя с подчиненными умеренно и честно. А вот теперь загнала в угол мечтателя, да так, что он сам себе навредил. Но это не его ошибка. Смысл в том, что он идиот, а она – командир в этой операции; следовательно, она за него отвечает.

Но и это не самое худшее. Самое худшее, что она не права, действительно не права. Солдаты убивают. Солдаты выполняют приказы офицеров, непосредственных начальников, которые, в свою очередь, получают право командования от правительства. А Шестой Экспедиционный Отряд сорок лет скитался, никому не подчиняясь. Но у них в мыслях не было, что они это ради себя делают. Все командующие – Нандоро, Такатафаре, Рудо – действовали во имя Союза, готовые в любой момент держать ответ за свои действия.

Капитан Рудо, приказывающая совершить внесудебную расправу, была для Иеканджики чем-то совершенно чуждым. Иеканджика не знала, что это за лейтенант Набвире, что он сделал, чтобы помешать Рудо и ее союзникам. В отличие от солдата на суше или матроса на корабле, Иеканджика не имела права исполнять приказы, попросту веря командирам. У нее есть обязанность осмыслять и понимать приказы как у офицера. Или она может верить своему командиру. Вот только командира у нее здесь нет, а она согласилась убить человека.

Суб-Сахарский Союз жил в бедности, а уж его флот – тем более. В Шестом Экспедиционном Отряде привыкли к тому, что их пища и питье – долг и честь. Больше им ничего не оставалось перед лицом совершенно реальной возможности полного уничтожения в ближайшие месяцы. Офицеры и матросы Шестого Экспедиционного Отряда с честью исполнили свой долг в будущем.

И вот теперь она здесь. Так просто было все посчитать и бросить в лицо Архоне. Один человек. Один человек не может перевесить жизнь и свободу двух народов. Она намеренно отправляла людей на смерть, чтобы получить тактическое преимущество. Здесь то же самое – смерть в обмен на стратегическое преимущество. Слабое утешение.

Лейтенант Набвире – цена, установленная Рудо, а не цена преимущества сама по себе. И количественная цена – еще не вся цена. Совершив убийство, Иеканджика станет преступником. Внесудебная расправа – бесчестье, которое никуда не денется, которое не искупить. И, что важнее, знание того, что капитан Рудо приказала совершить убийство, пусть это и приемлемое действие в этом времени и этих условиях, еще больше выводило Иеканджику из равновесия. Что же останется ее опорой, когда она будет знать, что новое рождение ее народа произошло в таком вот болоте – лишенном понятий чести и долга?

Победа? Свобода? Ради кого? Ради политиков, рисующихся друг перед другом на Бахвези? Ради людей, борющихся за командование Экспедиционным Отрядом здесь и сейчас? Заслуживают ли они той победы, которую может принести им Иеканджика, если ради этого она должна отказаться от чести и долга?

Быть может, она слишком держится за свою честь. Она способна пожертвовать жизнью ради своего народа, так почему же честь дороже этого?

Иеканджика дошла до станции воздухонаполнения позади базы. Служба военной безопасности установила системы слежения во многих местах наземной базы, но не здесь. Достаточно просто провести ключ-картой по ридеру, и баллоны наполнятся, заходить внутрь нет необходимости. Система связана с общей системой жизнеобеспечения и системой учета персонала, использование воздуха учитывать легко. Все сделано так в надежде, что попытки несанкционированного доступа позволят выловить пару-тройку неосторожных спящих агентов Конгрегации. Иеканджика подсоединила шланг, идущий от одного из ее баллонов, достала планшет и принялась читать файлы системы учета.

Генерал-лейтенант Рудо дала ей множество малозначимых паролей и кодов доступа, помимо главного, того, которым она воспользовалась вчера. Иеканджика вошла в систему по коду аудита низкого уровня, переключилась на систему учета персонала и сделала запрос по лейтенанту Набвире.

Появилась информация. Зесиро Набвире, лейтенант. Мужчина. 26 лет. Инженерный состав. На момент отправления Шестого Экспедиционного Отряда получил назначение на «Нгуденг» в качестве младшего офицера Службы безопасности. На Ньянге прикомандирован к Службе военной безопасности.

Второстепенной информации тут не было. Ни того, какой у него любимый цвет, ни того, почему он пошел служить на флот, ждут ли его дома супруга и дети. Не личность – да ей это и не нужно, чтобы убить его. Будь у него семья, их ожидания тщетны. Через пятнадцать лет после отправки Отряда потеря связи с ним будет рассекречена, проведут общую церемонию заочных похорон. По поручению командования она посещала кладбище на Бахвези. Странное ощущение зловещей пустоты. К ней относились как к герою, а она стояла у пустой могилы своей матери. У лейтенанта Набвире, который здесь и сейчас еще жив, очевидно, такая же пустая могила на родине.

У живущего ныне Набвире