Восход созидателя. Каратель. Часть 2 (СИ) - Алан Адамс

Для подписанных:

Добавление выделено синим цветом

П.С.

Прошу не осуждать. Но бесит, когда в книгах по нескольку раз на странице закатывают глаза или оскаливаются. Урчит живот и говорят Аргх! Это мои тараканы, прошу понять и простить.

Глава 16 Истерика

Прозвучавший звонок разбудил замершую, словно в спячке ученическую массу. Все ожидали традиционной для полковника команды.

— Господа курсанты! Встать! Равняйсь! Смирно! Вольно! Разойтись! — стоя за партами мы выполняли эти нехитрые строевые команды.

Ученики рванули к выходу, производя массу шума. Я тоже поспешил вместе с основной массой, пока Юсупова не учудила очередной номер и влился в компанию друзей, уже собравшихся вместе в холле.

— Доброе утро, Адам Константинович! — первой поздоровалась со мной японка.

— Доброе утро, Наоми-Сан!

— Доброе утро! — княжна Карабашева тоже присоединилась к приветствиям.

— Доброе утро, Лейла Нориевна! Ольга Алексеевна, — поприветствовал княжну и Богданову.

Со Снигаревым Юрой и Губайдуллиным Ильдаром я успел пересечься утром до урока, поэтому мы просто поприветствовали друг друга кивком головы. С Орловыми я приехал вместе в одной машине, но по прежнему относился к ним с прохладцей, позволяя им дозревать.

— Адам Константинович, Ваше вчерашнее приключение наделало много шума. Вместо занятий всесмотрели трансляции с места событий. Учителяза своими столами делали вид, чтопроверяют журнал и тетради, а учащиесястарательно изображали погруженных в учебу зубрил, уткнувшись в экраны телефонов.

— Вы так мужественно стреляли из пулемета! — вознесла руки Сэйва, пожирая меня восторженными глазами, — это было так воодушевляюще! Особенно при замедленном показе! Медленно двигающиеся части оружия, зависающие в воздухе гильзы. Это круче любого блокбастера!

— Наоми-сан! На мой взгляд уложенные мордой в пыль бандиты смотрелись не менее фотогенично! — мой друг Ильдар не прекращал своих попыток втереться в доверие к японке, которая была ему очень симпатична. Но объект его восторженного внимания или не замечала его усилий, или же по своей коварной женской природе водила его за нос, порхая вокруг меня и повышая градус интереса моего друга к ее особе.

— Не соглашусь с Вами, Ильдар Ришатович! При замедленном воспроизведении огромный пулемет с силой бьет Адама Константиновича в плечо, а он так зло прищуривает глаз и продолжает стрелять! Это действительно восхитительно смотрится! — вклинилась в игру башкира и японочки Лейла.

— Что же мы стоим здесь? Пойдемте в кабинет истории, — постарался я отвлечь моих друзей от этого потока патоки.

Пора прекращать это препирательство в честь меня героического. Пока я пытался увести моих одноклассников подальше от кабинета, чтобы оказаться подальше о Мадины, она появилась в дверном проеме и направилась прямиком ко мне. Взгляд голубых, почти синих глаз, казалось пытался просверлить во мне дырку.

— Здравствуйте, друзья, обратилась она сразу ко всем присутствующим разом, — доброго Вам утра!

— Доброе утро, Мадина Бекмурзовна, раздалось со всех сторон.

— Мадина Бекмурзовна, Вы вчера смотрелись просто очаровательно, настоящая амазонка, защищающая свою жизнь и беспощадно карающая врагов. Я обязательно распечатаю у себя скрин и украшу им стену в своём кабинете, в Вашего позволения, разумеется! — без всякой задней мысли наивно произнес Ильдар, не подозревая, что его невинные слова заденут японку.

— Я думаю, Вам не нужно разрешение Мадины Бекмурзовны. Я думаю сотни тысяч прыщавых юнцов уже сделали это без всякого разрешения, — в Наоми взыграло ретивое.

— Ну не только юноши, но и взрослые тоже восхищены отвагой Мадины Бекмурзовны. Я сам слышал как наши охранники говорили о ней в самых восторженных тонах, — заявил банкирский сынок Русанов, незаметно подошедший во время нашего разговора и бесхитростно вступивший в затеянную Наоми пикировку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Эти мужланы из охраны падки на любое смазливое личико, — это уже наша кавказская княжна решила вставить свою иголочку под Мадину.

— Ильдар Ришатович, я разрешаю Вам распечатать мой портрет. Более того, я Вам его подпишу! Александр Ильич, рада услышать от Вас новость, что умудренные жизнью мужчины героической профессиисочли, что я вела себя достойно в столь драматических обстоятельствах. От профессионалов вдвойне приятно получить лестную оценку, — княжна произнесла эту пафосную речь с поистине царским видом и тут вывернула все так, что ее подруги остались ни с чем.

— Мадина Юсуповна, прошу Вас мне тоже разрешить сделать распечатку и подписать ее! — обратился с просьбой Снигарев, за что получил локтем в бок от Ларисы, но даже не подумал отступать.

— И мне! — хором произнесли Гена Орлов и Русанов Александр.

— Разумеется, мои дорогие друзья, — Мадина с победным видом взглянула на одноклассниц, у которых не прошел номер с подтруниванием над княжной.

Меня уже начал напрягать этот разгул всяких активисток, устраивающих на моих костях свои женские игрища.

Несмотря на всю мою рассудительность, возвращающееся юношеское мировосприятие сильно отвлекало ресурсы моего мозга на эту извечную человеческую тему. Словно песчинка, попавшая в пусть и огромный, но точный механизм, тема взаимоотношений с моими многочисленными знакомыми противоположного пола сбивала с нужного настроя и могла вылезти в самое неподходящее время. Даже в период медитаций, когда я погружался в самые глубокие слои своего сознания, шальная мысль могла вывести меня из особого состояния, в котором я находился. Или во время виртуальной тренировки по единоборствам воображаемый соперник вдруг приобретал облик Мадины, загорающей на пляже, сбивая напрочь концентрацию. А во время проработки кодов программ. разрабатываемых мною для атаки Дедала, часто всплывали образы аппетитно выглядевшей Новиковой или Ласки.

Все это очень сильно напрягало. А больше всего злило то, что стремительно развиваясь интеллектуально и физически, я сильно деградирую в эмоциональном плане, скатываясь с своему биологическому возрасту.

С разговорами мы дошли до кабинета истории. Ведя внутри себя борьбу с подверженностью бабскому влиянию, я я отчаянием понимал, что пока не могу одержать в ней победу. Холодная часть моего рассудка, оставшаяся от меня прежнего требовала проявить твердость и продемонстрировать самому себе моюВолю, которая могла рушить планеты. Но одновременно юношеская часть меня, уже крепко сформировавшаяся тихо, но настойчиво нашептывала, что не стоит сопротивляться, надо брать от жизни все, зачем себя ограничивать. И этот тихий шепот пока что побеждал над властным и громким голосом рассудка. Это меня очень злило, накапливая напряжение, которое некуда было выплеснуть. Я частично ушел в подсознание, пытаясь как-то преобразовать скопившееся раздражение во что-то полезное. Но продолжающееся общение моих друзей, в которые вплетались сладкие голоса моих одноклассниц, выводил меня из этого состояния и я раздражался еще сильнее., потому, что вспомнил в добавок ко всем моим несчастьям еще и Венеру.

Поэтому я даже обрадовался, когда увидел в холле среди толпы школьников крупную фигуру в форме курсанта Высшего Военного Императорского училища. Я сразу понял что этот невесть как проникший сквозь ряды охраны в школу здоровяк ни кто иной как претендент на руку Венеры Измайлов Игорь Анатольевич. Наконец-то будет достойный объект, который позволит мне избавиться от накопившейся злобы и раздражения.

Увидев нас он сделал шаг навстречу.

— Сударь, Я ищу Таташова Адама, Константиновича, — обратился он без приветствий прямо ко мне, в нарушений многочисленных правил и пунктов этикета, развязав тем самым мне руки, хотя я и так не собирался ни с кем расшаркиваться.

— Ищите дальше. А я здесь причем? холодно ответил я. А мои друзья только сейчас сообразили, что их неугомонный товарищ опять попал в переделку.