По ту сторону экрана - Татьяна Миненкова

или не очень, сумасшествия.

— Честно, говоря, я все это успела забыть, — пробормотала я скролля просматриваемое постановление Верховного суда «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении, растрате», в попытке определиться с квалификацией вменяемого Лазареву деяния. И призналась подруге: — Он поцеловал меня. А потом его задержали.

Аллочка поджала губы и неопределенно дернула бровями:

— И ты даже мысли не допускаешь о том, что это может быть очередной его хитрой манипуляцией?

Я отвлеклась от постановления и задумалась. Мог ли он так со мной поступить? В тот момент Денис выглядел как никогда искренним, а те мгновения нежности казались проникновенными и честными. Одни только воспоминания о сладких минутах нашего поцелуя, о его прикосновениях и словах заставили краску прилить к щекам.

— Вряд ли, — коротко произнесла я, не вдаваясь в детали.

— Или ты просто видишь то, что хочешь видеть?

Ох уж эта Аллочкина забота. Я недовольно прищурилась:

— Денис не нравится тебе объективно или просто потому, что это не ты его мне «подобрала»?

— Он мне не «не нравится», — вздохнула она, пристально глядя на меня. — Просто, я вижу, как серьезно ты относишься к нему. И боюсь, что, если он разобьет тебе сердце, потом осколков не соберешь. И уже ни один «подобранный» мною вариант не поможет.

От этих слов из моей груди тоже вырвался вздох и я порывисто обняла подругу и проговорила:

— Не переживай за меня. Все будет хорошо.

Хотя в действительности не была в этом так уверена. Ситуация не располагала к тому, чтобы быть уверенной хоть в чем-то. И я чувствовала себя человеком, брошенным в море на большой глубине, не умеющим плавать и беспомощно барахтающимся в нем без малейшего понимания того, как выбраться. Когда вода заливает глаза, щиплет нос, попадает в рот обжигая солью. Но если спастись как-то и можно, то, пожалуй, лишь собственными силами.

Когда Аллочка ушла, я еще какое-то время освежала собственные знания, немного прояснив ситуацию в голове. С момента задержания Лазарева у сотрудников следственного комитета имелось 48 часов на то, чтобы выйти в суд с ходатайством об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Иными словами, оставить его в изоляторе еще на два месяца с возможностью последующего продления этого срока для продолжения расследования.

Статистика рассмотрения таких ходатайств была неутешительной. Чаще всего суд их удовлетворял, чуть реже избиралась более мягкая мера пресечения в виде домашнего ареста. Но даже это в случае подозрения или обвинения в совершении тяжкого преступления считалось большой удачей.

Прежде чем лечь спать зачем-то привычно зашла на Мамбу, хотя и понимала, что Денис не смог бы написать Яне ничего, даже если бы захотел. Долго вглядывалась в его знакомые черты на фото и, все же, отодвинув ноутбук, легла спать.

После нашего поцелуя я не знала, как относиться к его теплой и доверительной переписке с вымышленной блондинкой. Если разобраться, она знала о Лазареве гораздо больше моего. Была осведомлена о привычках, пристрастиях, интересах, планах. И, хотя ее он точно не целовал, как меня, и даже на свидание не приглашал, я поймала себя на почти болезненной ревности. И с этой не самой приятной мыслью уснула.

Снов не запомнила, а проснулась с тем же ощущением внутреннего напряжения и тревоги, словно бы и не отдыхала вовсе. Затылок тянул, будто спала я не на привычном диване, а на каких-нибудь жестких досках.

Впрочем, утра понедельников и до этого всегда были далеки от идеала. И хотя это по «неидеальности» переплюнуло все предыдущие, нужно было как-то собираться и, поборов усталость, плестись на работу.

Не отрывая глаз от новостных телеграм-каналов, я умывалась, чистила зубы, делала пару бутербродов на завтрак, умудрилась порезать палец, зачитавшись новостями о Лазареве, которых было слишком много. И все же в них было больше домыслов, чем хоть какой-нибудь полезной информации, которую я рассчитывала там обнаружить.

Кто-то связывал произошедшее со смертью Станислава Викторовича, вспоминая о том, что отец и сын Лазаревы всегда работали порознь и их отношения были ближе к конфликтным, чем к семейным.

Кто-то писал о неуживчивом характере Дениса, припоминая времена его работы в следственном комитете, считая главной причиной произошедшего месть бывших коллег успешному адвокату.

Кто-то рассуждал о том, что адвокаты типа Лазарева со временем начинают чувствовать себя безнаказанными, считая Фемиду (прим. Фемида — богиня правосудия в древнегреческой мифологии) своей лучшей подружкой, и совершают преступления исключительно на фоне непоколебимой уверенности в собственной вседозволенности.

В это утро только ленивый не высказал свое мнение о Денисе. И ни с одним из них я не была согласна. Хотя собственных догадок о причинах поступка Лазарева у меня так и не появилось.

Вышла из дома с опозданием и была вынуждена спешить. И без того с учетом обстоятельств было неясно, чего ждать в бюро. Вряд ли Сушков, который теоретически являлся потерпевшим по делу о хищении, ждет меня там с распростертыми объятиями. Но хотя бы смогу выяснить у Зеленой, какая сумма и каким образом была похищена.

Забегая в многоэтажное здание, поняла, что к началу рабочего дня все же не успела. На нашем этаже суетились чужие люди, в которых я узнала нескольких следователей из комитета и двух представителей Адвокатской палаты. Остальные, очевидно, были оперативниками. Они беседовали с сотрудниками S, просматривали папки с документами, искали что-то в компьютерах.

— Ева Сергеевна? — окликнул меня один из мужчин, когда я стояла среди всего этого хаоса, не представляя, как в такой обстановке можно работать, и нужно ли.

Черты его лица показались мне знакомыми, но я не сразу вспомнила, где видела его раньше.

— Здравствуйте, — осторожно отозвалась я, пытаясь понять, кем является мой собеседник.

— Не узнали? Моя фамилия Серегин, вы на прошлой неделе фотографировали дело в моем кабинете, пока Лазарев участвовал в допросе его подзащитного.

Тогда я вспомнила о том, что действительно видела этого мужчину там. Кажется, с того дня прошла целая вечность, а не несколько дней, так много событий произошло.

— Теперь узнала, — осторожно кивнула я. — Мы с вами еще созванивались в пятницу, договариваясь об отложении следственных действий с участием Дениса Станиславовича.

— Да, было дело, — подтвердил он мою правоту. — Мне нужно, чтобы вы поехали со мной в Следственный комитет, для участия в допросе.

— Вам нужно? И в качестве кого?

— Свидетеля, конечно. И вы правы, не совсем мне. Краевому следователю, который расследует дело по заявлению Сушкова.

— А почему остальных допрашивают местные следователи и делают это здесь?

Это показалось мне любопытным. Несмотря на добродушный и располагающий внешний вид,