Русская война 1854. Книга четвертая - Антон Дмитриевич Емельянов

вам без связи наверху нельзя.

В чем-то он был прав, но…

— Мичман Прокопьев, оставьте самолет, — я начал злиться.

— Не оставлю. Можете потом как Уварова отправить на большую землю, но сегодня я с вами.

И что теперь, вылезать и вытаскивать его силой? Хорошее будет представление. А тут еще и с дежурной «Пигалицы» передали, что вражеские корабли заметили мины на юге и начали разворачиваться в нашу сторону. Время.

— Ладно, летишь со мной, — решил я. — Но потом, как сам и предложил, отправишься домой.

— Так точно, господин капитан, — упертый мичман только разулыбался.

Котел продолжал набирать обороты, до расчетного давления оставалось меньше минуты, когда сверху пришла новая отмашка. Враг близко, и, застучав моторами, вперед отправились 8 броневиков Руднева. Семь с обычными пушками и один с новой, для которой мы как раз успели подготовить серию снарядов с контактными взрывателями.

— Стартуем! — я просигналил другим «Пигалицам» и вдавил рычаг, подключая винт к передаче.

Вокруг обзорного стекла тут же засвистел ветер, а самолет принялся набирать ход. Сначала неспешно, а потом все быстрее и быстрее. Длины расчищенной броневиками взлетной полосы хватило с запасом — я поднялся в воздух в сторону от моря, развернулся, заложив правый поворот на грани допустимого, и успел увидеть результаты первого залпа.

Броневики Руднева выехали на самый край и разрядили пушки прямой наводкой по палубам идущих внизу кораблей. Кто-то пытался отвечать им из ружей, но к обстрелу подключился и отряд Хрущева. Выглядело все это грозно, но увы, против даже деревянных кораблей середины 19 века помогало слабо. А что взять с обычного ядра? У 24-фунтовой пушки это шарик диаметром 14 сантиметров и весом 12 килограммов. При этом большую часть всей массы съедала оболочка, а часть пространства уходила на запал и дистанционную трубку. Сколько оставалось на порох, который должен был нанести урон? Слезы!

Зато дырки в кораблях мы оставляли… Вот только кого они остановят!

Впрочем, Руднев быстро внес корректировки в дистанцию, и большая часть разрывов начала происходить прямо над палубой, на этот раз раскидывая в стороны уже крупные куски обшивки. А снаряды головного «Медведя», где мы смогли увеличить заряд за счет более тонкого и вытянутого корпуса, и вовсе сеяли самые настоящие разрушения. Вот он подбил мортиру, которую попытались навести в нашу сторону, вот попал точно под ватерлинию небольшому «Биглю».

Увы, пока никто и не думал отправляться на дно. Но мы и не надеялись, что Руднев устроит чудо — главное, сейчас на кораблях союзников никто не думает об атаке с неба.

Мы как раз заложили крюк, чтобы зайти с запада. Немного опасно идти на боевой корабль сбоку. Там же все пушки, там удобно построить стрелков или развернуть митральезы. Но я поставил на то, что сейчас все взгляды обращены в другую сторону, а резкий свет садящегося солнца сможет нас прикрыть. Как сказал Нахимов, любой ценой…

— Угол сноса — 18 градусов, уголь прицеливания — 31! — мичману Прокопьеву пока нечего было передавать, но он и так придумал, как принести пользу. Сэкономил мне время, и теперь можно будет пораньше передать остальным вводные. Если, конечно, я не решу все перепроверить…

— Передавай остальным! — рявкнул я и принялся вводить данные в прицел.

Высота — пятьсот метров. Достаточно низко, чтобы увеличить наши шансы на попадание, но и достаточно высоко, чтобы избежать прицельной стрельбы. Мысленно начал обратный отсчет для сброса. Десять, девять, восемь… Бомбы у нас конические, с крылышками, чтобы летели точнее и не болтались. А точность важна — так как мы не знаем заранее высоту сброса, пришлось отказаться от дистанционных трубок. Поставили простейшие колбы с гремучей ртутью, которые при падении с такой высоты точно разобьются.

Семь, шесть, пять… Опасные снаряды, но взрыватели в них вставляют только перед установкой. А теперь можно будет их и доделать по примеру зарядов Руднева. И надежнее станет, и взрыв вернее. Четыре, три, два… А вот нас и заметили. Поздно. Серые крылья «Чибисов» в отличие от ярких расцветок «Огней» или «Ураганов» порой совершенно теряются на фоне неба. И это прекрасно.

— Один, — я закончил отсчет вслух. Не угадал, пришлось подождать еще пару секунд и только потом потянуть рычаг, отправляя вниз серию гостинцев.

В самолет получилось загрузить 8 бомб, в эскадрилье 15 самолетов. Итого мы только что отправили вниз 120 неуправляемых снарядов, и теперь оставалось только молиться, чтобы все это было не зря.

Глава 14

Лешка Уваров думал, что оглохнет. Лежать весь день под взрывами вражеских снарядов — нет, он никогда больше не посмотрит сверху вниз на обычную пехоту. Они ведь даже шутить умудрялись. А потом подниматься и встречать врага огнем. Как оказалось, самым сложным для сидящего тут же офицера было удержать всех от атаки. Когда враг побежал в первый раз и когда во второй.

— Мы выстояли! — повторял он. — Умирать задачу не ставили! А уничтожат врага те, кто к этому готовился.

— Правильно, — поддержал молодого поручика пожилой ефрейтор. — Не будем отбирать хлеб у паровиков и летунов. А то обидятся еще…

Солдаты засмеялись, а потом дружно закричали «ура», заставляя врагов бежать еще быстрее. Для многих это стало концом сражения, но не для Лешки. Как оказалось, принимать удар было даже легче, чем следить, как продолжают биться твои товарищи. Вот вражеская флотилия пошла вдоль северного берега Габа-Тепи. Вот ее начали обстреливать броневики. А потом и самолеты полетели. Лешка сразу узнал идущий первым номером «Чибис» капитана Щербачева.

Удар… Он ждал удара, и вот вниз посыпались бомбы. Бухту заволокло пороховым дымом, несколько долгих секунд ничего не было видно, но потом из белого марева начали показываться корабли. Побитые, пожженные, но англичане с французами шли вперед.

— Четверых достали! Один на дно ушел, три хода лишились! — кто-то из казаков с острым зрением первым разглядел результаты бомбардировки.

А вот Лешка заметил еще кое-что. На палубы уцелевших кораблей, что все-таки вырвались на открытое пространство, вытаскивали знакомые силуэты с красными крыльями. Значит, есть все-таки у врага свои самолеты, и он, словно чувствуя опасность, берег их до последнего. И ведь выбрал момент, когда отбомбившаяся эскадрилья совершенно беззащитна, а на прямой дистанции даже старые «Призрачные огни» смогут попить из нее крови.

Почти два десятка английских планеров взмыли с палуб сбегающей эскадры на подозрительно длинных языках пламени. Похоже, союзники не просто