Ленька Пантелеев - Алексей Пантелеев

Он подбежал к ней, уронил бидончик и, схватив ее за руки, прижался щекой к костяной пряжке ее кушака.

- Мамочка, милая, прости меня!..

Она не оттолкнула его и очень спокойно, даже чересчур спокойно, как показалось Леньке, сказала:

- Боюсь, мой дорогой, что скоро у тебя не будет мамы.

- Мама... не надо! - воскликнул он.

- Да, да, мой милый... Рано или поздно ты добьешься этого... Ждать тебе осталось недолго...

Тогда он опустился на землю у самых ее ног и громко заревел:

- Ма-а!.. Зачем ты так говоришь?!

Она помолчала, выдерживая характер, но не выдержала, сама опустилась рядом и тоже заплакала.

Так они и сидели, плечом к плечу, на сырой траве, под белой березкой и плакали минут пять.

Наконец рыдания стали утихать.

- Ну, что? - сказала Александра Сергеевна, всхлипывая. - Нашел ты свою бандуру?

Ленька деликатно фыркнул и подавился слезами.

- Нашел, - сказал он, подталкивая ногой бидончик.

- Да, кстати, - встрепенулась Александра Сергеевна.

- Что кстати?

Она помолчала, подумала и сказала:

- Впрочем, нет, ничего...

- Как ничего? Ты же что-то хотела...

- Что я хотела? Оставь, пожалуйста. Ничего я не хотела... Господи, вы посмотрите, - на кого он стал похож!.. Леша, где тебя угораздило? Повернись-ка... Что у тебя с блузой?

- Да... с блузой... Ты бы знала!.. Ты знаешь, между прочим, к кому мы чуть не попали?

- К кому?

- К Хохрякову.

Захлебываясь, он стал рассказывать ей о своей встрече с бандитом. Александра Сергеевна слушала его, ахала, закрывала глаза.

- Нет, с меня довольно! - воскликнула она, поднимаясь. - Ты отдохнул?

- Отдохнул.

- Вставай тогда, поднимайся, пошли!

- А куда?

Александра Сергеевна задумалась, выпятив, как девочка, нижнюю губу.

- Н-да. Это действительно вопрос.

- Нам же надо к Волге?

- Увы. К Волге.

- А где она? Далеко?

- Милый мой, если бы я знала! Я даже не имею представления, в какую сторону нам надо идти.

Ленька вскочил.

- Мама, знаешь что? Давай будем искать дорогу по солнцу!

- К сожалению, мой дорогой, я не умею искать дорогу по солнцу.

- Как? Ты же географию знаешь?

- Да... но при чем тут география? Постой! Волга течет в Каспийское море - с севера на юг. Мы находимся сейчас на ее левом берегу...

- Значит, Волга на западе!

- Ты знаешь, пожалуй, ты прав. А где запад?

- А запад? А запад как раз напротив востока.

- А где восток?

- Мама! - с укоризной воскликнул Ленька.

Восток давно уже давал о себе знать. Он кричал о себе яркими красками неба, золотом солнечных лучей. Он быстро сушил слезы на их лицах, трепетал на бело-черных стволах берез, переливался крохотными радужками на каждом листике и на каждой травинке.

...Поставив на голову свой бидончик и придерживая его спереди, Ленька шел мелкими танцующими шажками по тропинке, изображая африканского невольника, которого принанял за бутылку рома или за нитку стеклянных бус торговец слоновой костью.

- Мама, - крикнул он, не оглядываясь, - похож я на негра?

- Пожалуй, ты больше похож на мальчика из мелочной лавки, - ответила Александра Сергеевна. - Впрочем, я далеко не уверена... Пожалуй, такого и в лавке не стали бы держать.

- Почему не стали бы?

- Очень жаль, что нет зеркала. Ты бы посмотрел на себя... Такие оборвыши по большим праздникам у Покрова на паперти стояли.

- А ты-то, думаешь, лучше?

- Да уж... Могу себе представить, какая я красотке... Господи, хоть бы иголка и нитка были...

Ленька сделал еще два-три шажка и так резко повернулся, что бидончик чуть не слетел с его головы.

- Мама! - воскликнул он. - Погоди! А где твоя сумочка?

Он ожидал, что она испугается, вскрикнет, заохает, заужасается, начнет хлопать себя по бокам. Но она даже шага не убавила.

- Идем, пожалуйста, - сказала она.

- Нет, правда, мама!.. Я же не шучу. Где твой ридикюль?

- Это я у тебя должна спросить.

- Почему у меня?

- Потому что я надеялась, что ты принесешь его мне.

- Откуда принесу?

Она взяла его за плечо.

- Идем, мальчик. Не будем особенно волноваться. Я забыла сумочку в сарае, где мы ночевали.

Бидончик сполз с Ленькиной головы на плечо, проехал по груди и по животу и плюхнулся в траву к ногам мальчика. Оказалось, что не матери, а самому Леньке пришлось ужасаться и хлопать себя по коленкам.

- Мама! - вскричал он. - Почему же ты мне не сказала?!

- А потому, что я поздно спохватилась. Тебя уже не было.

- У тебя же там деньги!

- Да, все деньги...

- Как же мы будем жить?!

- Не знаю... Бог милостив, как-нибудь...

Ленька поднял бидончик, сунул его в руки матери.

- Мама... на, подержи...

- Что еще?

- Я сбегаю.

- Куда сбегаешь?

- В Быковку... Ты не бойся. Теперь я дорогу знаю. Я быстро... Я найду...

Она схватила его за шиворот.

- Ну, нет, мой дорогой. Второй раз этого не случится...

- Мама, отпусти! - кричал Ленька.

Но она уже быстро шла и тащила его за собой.

- Мама!! Да отпусти же!.. Ты меня задушишь.

- Не отпущу!

- Ну, ладно, хорошо, - говорил он, спотыкаясь и чуть не падая. Хорошо... я не пойду в Быковку.

- Поклянись.

- К-клянусь, - выдавил он из себя и только после этого был пощажен и получил свободу.

И опять они шли - межами, тропинками и дорогами. И чем дальше шли, тем длиннее становилась большая черная тень, которая, не останавливаясь, бежала впереди, указывая им путь на запад. А над головами путников, тоже ни на минуту не отставая от них, кружил в безоблачном небе жаворонок. Все жарче и жарче припекало затылок и спину солнце. И волнами ходило, перекатывалось по сторонам что-то зеленое и золотистое - иногда повыше, иногда пониже, иногда посветлее, иногда посмуглее...

...Волгу они не увидели, а услышали. Ленька остановился и сказал:

- Мама, ты слышишь?

Где-то не впереди, а несколько правее, за косогором, тоненьким пчелиным басом гудел пароход.

Не сговариваясь, женщина и мальчик свернули с тропинки, путаясь в траве, пересекли поле, взбежали на косогор и дружно, в один голос закричали "ура!".

Внизу - совсем близко, в двух-трех сотнях шагов от них, плескались волны широкой реки. Солнце, которое почему-то переместилось, как показалось Леньке, с востока на север, кидало свои лучи прямо по ее течению, и по этой трепетной розовато-золотистой дорожке в сторону от Ярославля быстро шел, будто убегал, и тащил, уводил за собой на канате длинную плоскую баржу маленький, словно игрушечный буксирчик. На противоположном высоком берегу реки виднелись какие-то постройки, поблескивали стекла, что-то двигалось ехала телега или шли люди.

Через минуту путники уже сидели на песчаной отмели у самой воды, и опять между ними шел крупный разговор. Ленька хотел выкупаться, мать не разрешала.

- В конце концов ты забываешь, что ты болен.

- Чем я болен?

- Ах, ты даже не помнишь, что ты болен? У тебя дифтерит.

- Может быть, мне в постельку лечь?

Она засмеялась, потрепала его за ухо.

- Мурло ты мое! А ну, иди вымойся...

Засучив выше колен штаны, Ленька с наслаждением ходил по холодной воде, мыл руки, шею, лицо и, разгоняя радужный лиловатый налет нефти, украдкой пил горстями пресную сладковатую воду. Александра Сергеевна тоже занялась туалетом, - выстирала чулки, носовые платки, вымыла голову.

Потом они долго лежали на теплом песке, сушили белье и подсыхали сами.

- Что же мы будем делать дальше? - проговорила наконец Александра Сергеевна.

- Я и сам об этом думаю.

- Ты же, наверно, кушать хочешь?

- А ты?

- Нет, я почему-то не хочу.

- И я тоже не хочу.

Но через минуту, помолчав, он сказал:

- Жалко, что тут нет черепах.

- Зачем тебе вдруг понадобились черепахи?

- Можно было бы набрать яиц и сделать яичницу.

- Ну, милый, я думаю, сейчас ты удовольствовался бы и куском хлеба с солью...

И все-таки Александра Сергеевна не торопилась. Ленька чувствовал, что мать даже думать боится о том, что рано или поздно придется переправляться на ту сторону. Солнце стояло уже высоко, песок стал горячим, но волосы у нее почему-то сохли очень долго. Чулки понадобилось перестирывать. Наконец наступила минута, когда ей все-таки пришлось сказать:

- Ну, что ж...

- Давай полежим еще, - великодушно предложил Ленька.

- Нет, надо идти, - вздохнула она.

- А куда же мы пойдем?

- Поищем, нет ли поблизости какой-нибудь переправы.

- Может быть, тут мост есть?

- Нет, к сожалению, мостов тут нет.

...Первое живое существо, которое они встретили на берегу, был теленок. Маленький, тонконогий, рыженький, он стоял, расставив передние ножки, и осторожно тянул воду, постегивая себя по бокам кисточкой хвоста. Ленька подбежал к теленку, стал гладить его, чесать его жестковатую шерстку. Теленок оторвался от воды, посмотрел на мальчика круглым глуповатым глазом, почмокал толстыми губами и, припав к прозрачной воде, снова замахал, заработал хвостиком.

- Мама, ты знаешь, если тут есть телята, - значит, тут и люди есть, сделал заключение Ленька. И не ошибся. Через минуту они заметили дымок, а подойдя ближе, увидели кривобокую дощатую хибарку, рыбачьи сети, растянутые вдоль ее стен, и - самое главное - лежащую на песке, опрокинутую черным смоленым днищем вверх - большую лодку.