Я ненавижу магические академии - Бронислава Вонсович

– А что Берлисенсисам больше гордиться нечем, кроме как чистотой крови? – едко спросила Фелан. – В нашей Академии учится большое количество полукровок, не думаю, что им такие рассуждения приходились по нраву.

– Вряд ли Бруно говорил такие вещи в присутствии посторонних, – неуверенно сказала я. – А друзья у него всегда были из семей нашего круга, а там тоже не приняты межрасовые браки.

При этих словах я почему-то вспомнила Антера. Их семья тоже заботилась о собственной родословной, но это не помешало моему жениху оказаться не очень порядочным фьордом. Похоже, в их семье о чистоте крови заботились много меньше, чем о счете в банке и чистоте намерений.

– Между прочим, у твоего брата была девушка из тех самых посторонних, – зло сказала Фелан. – И он ей даже предложение сделал. Но с условием, что она пройдет через пластическую операцию и удалит те самые межрасовые признаки, которые ему жениться мешали, а встречаться – нет. Вот так.

В ее руках с треском сломался карандаш, который аспирантка крутила. С таким же треском рушились мои представления о старшем брате. Я не могла поверить, чтобы он мог даже встречаться с кем-то, не подходящим нашей семье, а уж то, что он сделал предложение полукровке, для меня вообще было чем-то нереальным. Наверно, он ее очень любил, если пошел на такое. А вот она… Я уже открыла рот для ответа, как в кабинет влетел Кудзимоси с папкой в руках. Был он очень недоволен, и даже хвост его нервозно бил по краю мантии. Я невольно на это засмотрелась и выпалила:

– Если бы та девушка любила моего брата, то она непременно бы согласилась купировать хвост.

Кудзимоси от неожиданности застыл на месте а потом недовольно сказал:

– С чего вдруг избранница вашего брата должна себя уродовать? Скажите на милость, чем это вам помешал столь совершенный орган, как хвост? Зависть спокойно спать не дает?

Фелан прыснула, а я подумала, что этот точно ради любви ни с какой частью тела не расстанется. Скорее, свою избранницу отрастить заставит, если у нее в чем недостача будет. Уши – для гармонии, хвост – для противовеса.

– Давайте ваше письмо, – хмуро сказал Кудзимоси.

Я торопливо, пока он не вспомнил про конспекты и не передумал, протянула ему запечатанный конверт, на котором было написано только имя адресата. Кудзимоси небрежно бросил его в верхний ящик стола, и мне стало как-то тревожно за судьбу моего сообщения. Но внешне я свои сомнения проявлять не стала, лишь счастливо заулыбалась и начала благодарить декана. Он поморщился и сказал:

– Потом поблагодарите, когда Аидзава Сэйсисай его прочитает. У вас все? Можете забирать свои вещи и уходить!

– Какие вещи? – удивилась я.

Не хочет же он, чтобы я унесла с собой чашку, из которой пила чай? Или хочет? Неужели это ему настолько неприятно? Но я даже расстроиться по этому поводу не успела, как он указал в угол, где стоял довольно объемистый чемодан, совершенно мне незнакомый.

– Это не мой чемодан, – сразу заявила я.

Мало ли что там лежать может, отвечай потом за это. Нет уж, ученые.

– Чемодан мой, вещи в нем ваши, – ответил декан. – Чемоданы вашей семьи оказались в списке предметов роскоши, вот и пришлось выделить свой.

Мои вещи? Какое счастье! Это ж я смогу теперь другое платье надеть, а то столько времени ходить в одном просто неприлично.

– Спасибо, – сказала я. – Вы так любезны, фьорд Кудзимоси.

Я прошла в угол и попыталась приподнять свое имущество. Имущество приподниматься совсем не хотело, слишком тяжелым для меня оно оказалось. Если бы у декановского чемодана хоть колесики были бы, то как-нибудь я попыталась его доволочь.

– Фьорд Кудзимоси, – просительно сказала я, – а можно я частями перенесу? Здесь слишком много.

– Нечего мой кабинет в одежную лавку превращать. Вас же в коридоре фьорд Топфер дожидается, попросите его, – усмехнулся декан.

– Кто? – удивленно переспросила я.

– Вы даже фамилии своих поклонников уже запомнить не в состоянии, а ведь это ваш одногруппник, – ехидно сказал он. – Как я вижу, вы решили собрать коллекцию студентов со всех факультетов? Так обычно к каждому экспонату прилагается бирка с описанием. Записывайте, если уж с памятью такие проблемы.

– Что вы глупости выдумываете, фьорд Кудзимоси, – невольно возмутилась я. – Какая еще коллекция?

– Ну как же? Бывший жених – менталист, новый жених, который в отъезде – огневик, воздушник, как я смотрю, после вчерашнего в отставку отправлен, а теперь решили родному факультету внимание уделить. Это, конечно, похвально, но ведь еще некроманта и водника не хватает. Без них коллекция будет неполной, не так ли, фьорда Берлисенсис?

– Спасибо, пожалуй, я без некроманта вполне обойдусь, – вежливо ответила я.

– А водник, значит, еще на очереди? – заинтересованно спросила Фелан.

Я кисло ей улыбнулась и пошла звать на помощь того самого Топфера, чью фамилию декан мне так удачно напомнил. Про этого студента я уже и забыла. Надо же, какой упорный, все ждет, что его в свидетели позовут. Упорство должно вознаграждаться, думала я, когда парень тащил мои вещи, украдкой отдуваясь и делая вид, что ему совсем ничего это и не тяжело даже. Под укоризненным взглядом дежурной по общежитию мы поднялись наверх, и я решила пригласить его выпить чаю, тем более что печенье Фиффи съел не все, там еще полпачки осталось.

Только вот при ближайшем рассмотрении оказалось, что от печенья даже крошек не осталось, лишь жалкая раздрызганная обертка на полу. Я укоризненно посмотрела на питомца, но он все так же сидел нахохлившись на своей кучке, как будто и не сходил с нее в поисках чего-нибудь съестного. Нормальные растения вообще питаются тем, что в земле находят, а этот… Так меня подвел! Я вздохнула и извинилась перед Топфером, к чаю ему мне было нечего предложить, да и сам чай был не лучшего качества.

– Ничего страшного, фьорда Берлисенсис, – заявил он. – Питомцы, они такие вредные бывают.

– У вас кто-то тоже есть? – проявила я заинтересованность.

Надо же о чем-то говорить, пока чай заваривается. Нельзя же в лоб спрашивать о семье, хотя и видно, что у собеседника моего происхождение хорошее. Вон, воспитанный какой, и мантия на нем совершенно новая.

– Сова, – ответил он. – Как начнет ночью по комнате летать и ухать, спать совершенно не дает. А окно откроешь – улетать не хочет.

– Зато с письмами отправлять ее можно, – воодушевленно сказала я. – Вы, наверно, семье каждый день пишете?

Семья интересовала меня постольку, поскольку в ней мог быть неженатый старший брат, которому надоело холостяцкое проживание и он не прочь обзавестись женой. Надеюсь, что шрамы не являются их семейной особенностью. Но парень меня не порадовал совсем. Хотя и происходил из знатного аристократического и магического рода, но еще в раннем детстве остался сиротой и все его наследство от отца, а потом и крестного, весьма немаленькое, кстати, оказалось в руках его опекуна. Распоряжаться своими деньгами он сможет только после двадцати одного года, а пока они находятся под управлением человека, который очень активно спонсирует из них всяческую борьбу со злом. Так что Топфер подозревал, что ко времени, когда он получит доступ к своим средствам, от них ничего уже и не останется. Подрабатывать он начал еще до поступления в Академию и теперь надеялся собрать до ее окончания необходимую сумму, чтобы убрать шрам и очки. Какой предусмотрительный молодой фьорд! В самом деле, кто будет доверять магу со шрамами? А это, несомненно, отразится на его заработке. Какой умный и предусмотрительный фьорд! Обидно, что он мне совсем не подходит…

После нашего разговора парня мне стало даже немного жалко. Все же мои родные, хоть и в тюрьме, но живы, и есть надежда, что я их увижу. А ему даже кружку с надписью «Мартин» подарить некому. Все же красивой фьорде намного проще устроиться в этой жизни. А потом подумала и расстроилась. Где проще-то? Такая большая Академия, а ни одного нормального жениха найти в ней не могу. И даже то, что Топфер пообещал дать мне свои лекции, утешило не очень сильно. Время идет, а в деле поиска мужа я совсем не продвинулась. Так действительно можно дойти до того, что начать учиться. Хотя кое-что мне уже действительно пришлось делать самостоятельно, но я очень надеялась, что про это никто не узнает.

Ухода Топфера я еле дождалась, так хотелось узнать, что же лежит в чемодане, в который я зарылась с огромным нетерпением. Наконец-то! Мой любимый пеньюар из белого атласа с голубыми цветами! Как я по нему скучала. Я прижала к лицу и вдохнула родной домашний запах. Да, его только нюхать и можно – здесь такое не поносишь. Не по коридору же в нем ходить, софакультетники не поймут, даже если мантию сверху набросить. Я с сожалением отложила дорогую моему сердцу вещь на кровать и достала следующую – коротенькую голубую ночную сорочку синьского шелка. Красивая, конечно, но спать в ней сейчас уже холодно будет. Так, а вот и теплая, розовая, с простенькими белыми кружевами. Какое счастье, что она здесь! А то ночи уже холодные, спать приходится, закутавшись в плед Мартина, а ведь, наверно, ему все вернуть придется? Мысли о кураторе брата немного подпортили радостное настроение, и дальше я вытаскивала вещи уже не с таким восторгом. Пять платьев, из которых два – на очень жаркую погоду, два – вообще бальные, и лишь одно на сейчас – элегантное черное платье-карандаш с рукавами три четверти и воротником стойкой. Его я и надела тут же, а то мерзнуть уже надоело, и начала более пристально изучать остальные. Все же бал уже совсем скоро, а у меня на него такие надежды. Черное отпадает сразу, оно покупалось в расчете на мамин гарнитур, который я надеялась у нее выпросить пару раз надеть. Без рубинового колье, так хорошо оживлявшего мое лицо, я буду выглядеть как вдовствующая королева на прогулке, а это совсем не тот эффект, что мне нужен. Придется надевать вот это желтое со стразами. А ведь я его всего месяц назад надевала. Неудобно будет, если знакомых встречу. Впрочем, одернула я себе, какие знакомые? До сих пор ни один и не встретился. Ладно, будет еще время подумать. Что там еще в этом чемоданчике? Юбка. Одна, зато классического покроя, к которой подойдет любая блузка из тех трех, что расщедрился положить неизвестный собиратель вещей в деканский чемодан. Костюм для тренировок по гриффичу. Как кстати, а то завтра предполагается какое-то занятие по физкультуре, на котором в платье и туфлях на шпильке делать нечего. Обувь тоже вложили – пару туфель, спортивные тапочки на шнуровке, черные замшевые осенние сапоги. Я с удовольствием погладила голенища. Любимые мои, тепленькие. Домашние тапочки, мягкие с розовыми помпонами. Счастье-то какое! Косметичка? Я радостно заглянула внутрь. Да… Все попользованное больше чем наполовину, зато флакончик духов есть. Пакет с бельем! Я вытряхнула содержимое на кровать и застонала от разочарования. Четверо трусиков и четыре бюстика, но ни один лиф не соответствует нижней части. А у меня-то все комплектами было! Как я могу такое вот надевать? Это же ужасно… Если бы хотя бы по цвету что-то подобрать можно было, но и такой возможности мне не дали. Совсем уже расстроенная, я вытащила последнюю вещь. Пальто. Серое и совсем невыразительное без обязательной своей детали – лисьего палантина. Я даже заглянула еще раз внутрь пустого чемодана в надежде найти этот самый палантин, но увы, никаких пространственных карманов там не было. Да это форменное издевательство! Я взяла листочек и стала записывать на нем все, что нужно добавить или поменять, если уж добавить нельзя. Отнесу вместе с пустым чемоданом Кудзимоси, он же все равно в эту контору идет.