Жена чужого мужа. Счастье взаймы (СИ) - Романова Злата

И я понимаю, что к черту эту сделку. Я не могу сейчас сидеть здесь с ним и разговаривать о деле, когда все мои мысли сосредоточены на Вите, а инстинкты требуют идти за ней. Так что я просто встаю, наплевав на все, и даже не извиняясь, выхожу из ресторана, под удивленный окрик Лаврого. Все-таки, какой же раздражающий он человек!

На улице успеваю заметить, как Вита со своим дружком садится в одно такси на двоих и еще больше зверею, спеша за ними на своей машине. Они подъезжают к дому Лизы и оба выходят, после чего чертов самоубийца целует мою жену в губы, неловко и быстро, но все же целует, а потом едет дальше, оставляя ее на улице одну.

Я в одном шаге от того, чтобы выскочить из авто и сделать глупость, о которой пожалею. Но мне везет, потому что Вита быстро заходит в подъезд, исчезая из поля зрения и оставляя меня вариться в собственной ярости и ревности.

Я хочу убить его. Всего один звонок – и все. Его не будет. И мне уже плевать на свои принципы, плевать, что я против убийств. Сейчас я ненавижу этого урода, который пытается отнять мою жену, так сильно, что готов самолично забить его голыми руками.

Пока я представляю в голове все методы пыток, к подъезду подъезжает другое такси, а потом выходит Вита с нашим львом на руках и садится в него. Естественно, я еду следом. Прямо до знакомого дома, который она так и не сменила, хотя сама говорила, что в большом пентхаусе ей неуютно. Я припарковываюсь, не беспокоясь о выборе места, хотя уверен – тут этого делать нельзя, и сижу, вытянув шею наверх, как пес, хотя едва ли можно что-то рассмотреть с такого расстояния, ведь до Виты несколько десятков этажей. Собственные установки рушатся под лавиной эмоций, которые я испытываю из-за того, чему стал свидетелем. Я знал, что отпустить Виту будет нелегко, но какого черта это так охренительно больно?

«Не будь слабаком, Булат! Уезжай. Не разрушай все из-за собственного эгоизма. Вите лучше без тебя, ты же знаешь это» – крутятся в голове настойчивые мысли.

Точно раздвоение, иначе никак не объяснить. Я к себе уже в третьем лице обращаюсь!

Из горла вырывается хриплый смех, который быстро обрывается, потому что мне не весело. Я два года жил с мыслью, что когда все закончится, когда власть отца закончится, а ее оставалось у него очень мало к моменту смерти, то я смогу вернуть Виту и перестану ощущать эту пустоту внутри себя. Едкую, разъедающую, болезненную пустоту, которая не проходит. С которой я должен смириться, потому что рядом со мной она счастлива не будет. Не после того, как я сосредоточившись на ее существовании совсем забыл, что ей нужно жить. Не просто дышать, двигаться, говорить, а жить по-настоящему, так, как она жила до того, как я отравил ее счастье своей ложью. Жертвой, которую она не просила и не поняла бы.

«Но разве она счастлива? Не выглядела счастливой сегодня, даже до того, как увидела тебя» – снова поднимает голову внутренний голос, который запел совсем по-другому на этот раз. И я сдаюсь. Не давая себе возможности передумать, вылезаю из машины и иду к ее подъезду, потому что если я не увижу ее сейчас, то просто взорвусь. Или сдохну.

Глава 26

Малыш засыпает в такси по пути домой от Лизы, так что, поднявшись с ним в квартиру, я как-то умудряюсь снять с него верхнюю одежку, не разбудив, а потом еще немного стою перед кроваткой, разглядывая сладко посапывающего ангелочка.

Стоит ли говорить, как сильно я скучаю по своему львенку даже из-за каких-то пары часов в разлуке? А уж когда няня Булата приходит за ним, мне хочется просто выгнать ее к чертовой матери и вовсе не из-за подозрений в том, что она его новая игрушка. Конечно, нет! Но если подумать логически, кто пойдет просто в няни, выглядя как супермодель? Вывод напрашивается сам собой.

Я как раз хочу пойти переодеться, когда звонит домофон. Увидев на экране явно злого Тагирова, я сама злюсь не меньше, ведь он просто безобразно проигнорировал меня в ресторане, сам сначала заставив обратить на себя внимание. И сейчас-то я точно ему все выскажу!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Каким нужно быть наглецом, чтобы заявиться сюда! – открыв дверь, заявляю я. – Ты, Булат, просто…

Мою яростную отповедь просто затыкают, да с такой страстью и напором, что я совершенно теряюсь, чем впившийся в мой рот губами мужчина и пользуется, спиной вперед заводя меня в квартиру и захлопывая за собой дверь.

– Если бы ты не любила меня так, как я тебя, то не ждала бы все это время! – рычит он, отрываясь на секунду.

– Что?..

Я не успеваю обдумать его слова, потому что Булат снова сминает мои губы своими, обхватывая рукой за затылок и вплотную прижимая к себе. Вторая его рука ложится на мою попу, крепко сжимая ее, и я не могу сдержать стон отчаяния, потому что это то, что мне было необходимо так давно. И хотя мысли в голове уговаривают сдаться, ведь это просто секс, которого у меня слишком давно не было и что один разочек ничего не меняет, моя рациональная часть побеждает, потому что страх перед тем, что будет после, сильнее, ведь больше всего я боюсь, что мне снова будет больно, что меня снова сломают. Этот страх перевешивает, поэтому я яростно вырываюсь, пихая его в грудь, и Булат отступает, тяжело дыша и смотря на меня так, словно я пнула его щенка.

– Вита…

– Нет! – выставляю вперед палец. – Не трогай меня, Булат. Не смей!

В отличие от прошлого раза я не паникую, а злюсь, и это именно то, что мне сейчас нужно, чтобы не уступить. Потому что после сухого прикосновения губ Ивана, от которого я не почувствовала ни малейшей искорки, Булат Тагиров одним своим взглядом может заставить меня гореть. Этот мужчина – тяжкое бремя, которое я видимо пронесу через всю свою жизнь, ведь время ни хрена не лечит от моей одержимости им.

– У тебя было свидание, – заявляет он так, словно я совершила преступление. Его кулаки сжаты, а венка на виске пульсирует. Я вижу, насколько он заведен и зол, чувствуя извращенное удовольствие от осознания того, насколько вывела его из себя.

– Я свободная женщина, – заявляю смело. – Наш брак был фиктивным, а на следующей неделе, если верить словам твоего адвоката, нас окончательно разведут. Более того, ты сам дал мне разрешение двигаться дальше, не то, чтобы я в нем нуждалась. В чем же твоя проблема, Булат? Эти перепады настроения ненормальны, ты не думал провериться?

– Ты делаешь меня таким! – рычит он. – Не пытайся обмануть меня, Вита. Если бы ты не смотрела на меня этим тающим взглядом, то я бы, может, и поверил, но это не работает ни для одного из нас, не так ли?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – нервно отступаю назад. – Говори яснее.

– А что тут неясного, Виталина Сергеевна? – усмехается он, становясь невыносимо самодовольным. – План держаться подальше друг от друга провалился к чертям собачьим, потому что ни хрена между нами не кончено!

– Говори за себя, Тагиров. Я тебя не приглашала и встреч с тобой не ищу. Обещал держаться подальше? Выполняй. Мне прекрасно живется без твоего присутствия, да и ты, уверена, не скучал. Да даже сегодня…

Блин, лучше бы мне прикусить свой язык! Последние слова явно были лишними, потому что он тут же подобрался, взяв след, а самодовольства на лице лишь прибавилось.

– Продолжай, – с предвкушением наступает на меня Тагиров, заставляя пятиться назад. – Сегодня что? Я был в компании двух молодых женщин? Они не представляют для меня никакого интереса, просто деловая встреча. К тому же, если тебе так спокойнее, они обе замужем.

– Мне все равно!

Я останавливаюсь, поняв, что позволяю себя загонять, как добычу, в угол, и обогнув диван, быстро сажусь на него. Булат остается стоять, глядя на меня сверху вниз проницательными глазами.

– Допустим, – говорит он. – А мне вот не все равно, что ты встречалась с другим мужиком, Вита. Да, я эгоист, но я готов убить голыми руками любого, кто прикоснется к тебе, потому что ты моя. Я не могу отпустить тебя.

– Тебе было плевать на меня, Булат, – горько усмехаюсь я, не веря ни единому слову. – А сейчас, когда самая преданная игрушка оставила тебя в прошлом, в тебе взыграло самолюбие и твой эгоизм. Какая другая дура будет любить тебя так, как я? Никто, потому что я одна такая идиотка и ты это знаешь. Я всю свою жизнь была терпилой, Булат. Даже когда ты сам говорил мне быть тверже, настаивать на своем и не беспокоиться о чувствах других людей так сильно. Я не могла послушать твоего совета, потому что такова моя натура, но знаешь что? В случае с тобой я могу сделать исключение, потому что ни один человек в моей жизни не причинял мне так много боли, как ты. Ты говоришь, что у тебя не было выбора, что моей жизни угрожали. Ладно, я допускаю, что ты не знал, что еще делать в той ситуации. Но все, что было потом? Даже когда ты стал свободен от всего, что на тебя давило, что ты сделал, Булат? Ушел. Ты всегда уходишь! Но, знаешь в чем самый большой твой недостаток? Ты никогда не уходишь окончательно, а продолжаешь возвращаться, чтобы мучить меня. Не даешь забыть о себе. Почему? Разве я недостаточно… – Голос срывается из-за подступивших слез и я глубоко вдыхаю, прежде чем продолжить. – Я не могу вечно играть в эту игру, Булат. Ты успокоишься, если я признаюсь, что все еще люблю тебя? Закроешь, наконец, свой гештальт и сможешь жить спокойно, зная, что идиотка Вита будет любить тебя, какое бы дерьмо ты в нее не бросил? Достаточно для твоего самолюбия?