Стилист для снежного человека - Дарья Донцова

Заткнув не вовремя ожившего во мне преподавателя, я кивнула.

– Очень хорошо компроне, только аналога слова «пиар» в нашем родном языке не сыскать. Ближе всего тут понятие «реклама», но оно полностью не передает суть понятия. Пиар – это…

– Душенька, – бесцеремонно прервал меня Владлен, – в «ОДД» имеется соответствующий отдел, и кое-кого из бездарных писак они, как принято сейчас говорить, «раскрутили». Но со мной работать не стали. Не следует считать Богоявленского идиотом, не понимающим смысла неких слов, просто я считаю, что надо говорить на своем языке. Я кажусь вам безумным стариком, выжившим из ума?

– Что вы!

Владлен кивнул.

– Мне только-только исполнилось пятьдесят, еще рано впадать в маразм.

Я постаралась скрыть улыбку. Если Богоявленский недавно отметил полувековой юбилей, то каким образом он мог выступать со своими стихами на сцене Политехнического музея в шестидесятых годах? Неувязочка получается!

– Я очень хорошо знаю, как действовать, – шипел Владлен, – статьи в газетах, выступления по телевидению, на радио, и готово – народ хватает книги. Но пиар стоит денег, журналисты нынче продажны. К вам, душенька, это совсем не относится.

– Отчего же, – ухмыльнулась я, – денежки все любят. Кстати, мой муж сейчас создал издательство и ищет перспективных авторов.

– Да? – оживился Владлен. – Интересненько! Я мог бы с ним встретиться.

– Понимаете, – быстро сообщила я, – супруг лишь вложил деньги, он серьезный бизнесмен, нефтью торгует, издательство моя епархия. Поэтому и пришла к вам, прощупать, так сказать, почву, надумала журналисткой прикинуться. Вы же понимаете, издательство делают авторы, все удачливые литераторы пристроены, ваше имя связано с «ОДД», я хочу…

– …переманить кое-кого к себе, – радостно потер руки Владлен, – думаю, мы договоримся. Если станете меня «пиарить», получите удивительный результат. Мой сборник, поверьте, великая книга. Впрочем, я совершенно адекватен. Молодежи истинная поэзия не нужна, но сколько вокруг моих одногодков, не все еще вымерли.

– Вы долго не писали, – осторожно приступила я к основной части разговора, – почему?

– Ну… так, – промямлил Богоявленский, – обстоятельства…

– Мы же хотим начать рекламную кампанию.

– Да, конечно, – с горящими глазами воскликнул Владлен.

– Тогда хорошо бы иметь интервью от людей, которые сейчас на вершине славы, ну, допустим, Никиты Волка.

Владлена перекосило.

– При чем тут сей мыловаритель?

– Абсолютно согласна с вами, – лицемерно закивала я, – творчество Волка не имеет ничего общего с настоящим искусством, но народ, наш тупой, безголовый, российский зритель обожает сериалы, и Никита сейчас ого-го как высоко! Будет очень кстати, если он в парочке интервью скажет: «Стихи Богоявленского прекрасны, я наслаждаюсь ими». Люди мигом рванут за книжками. А еще можно договориться с Волком, чтобы вы написали песню к его очередному омерзительному сериальчику. Ну что-то типа: «Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна». Все вокруг ее запоют и опять же побегут в лавки за вашими сборниками.

– Никогда! – рубанул ладонью воздух Владлен.

Я фальшиво заулыбалась.

– Понимаю, противно. Поэт вашего дарования не должен распыляться по пустякам, но пиар живет по своим законам. Собственно говоря, у нас два пути для достижения сейчас известности: скандал или протежирование со стороны того, кто добился в жизни большего, чем вы, например, Никиты Волка. Вы же с ним, похоже, одногодки, но имеете разный социальный статус. Никита узнаваем, богат, увенчан лаврами, вы пока не столь популярны. Пусть он поможет, или вы не знакомы с Волком?

Мне очень хотелось разозлить Богоявленского, и, надо сказать, я отлично справилась с поставленной задачей. Владлен вскочил.

– Я не знаком с Волком? Господь с вами! Знаю про эту сволочь такое! Такое! Да мигом скандал начнется!

– Здорово, рассказывайте!

Внезапно Владлен скис и сел.

– Ну… нет… кому это нужно… и вообще, я с Волком не на дружеской ноге.

– Только что вы утверждали обратное, – напомнила я.

– В шестидесятых мы дружили, потом разбежались, и сейчас я вполне вправе сказать: «С Волком не общаюсь», – начал выкручиваться Богоявленский.

– Сплетники утверждают обратное, – упорно тыкала я иголкой в больное место, – по Москве идут упорные разговоры, что вы помогаете Никите, принимаете участие в его сериалах.

– Я? – совершенно искренне изумился Владлен. – Чушь невероятная! Кто говорит подобное?

– Артур Пищиков… Слышали про такого журналиста?

– Нет.

– Не важно. Так вот, Артур утверждает, будто Никита лет пять назад начал испытывать жесточайший творческий кризис, быстро съезжать с горы. И тут вы решили помочь другу, – лихо соврала я.

– Каким же образом? – прищурился Владлен. – Знаете, мне даже интересно стало, потому что никоим образом я не касался никогда кинематографического процесса.

– Вы были любовником очень талантливой, яркой актрисы Милы Звонаревой. Долгое время господин Богоявленский запрещал ей участвовать в мыльных проектах, но, поняв, что Никита падает в пропасть, отдал ему бриллиант, предложил снять Милу в главной роли. Сейчас очень трудно найти незатасканное лицо, включаешь телик и видишь актрису В и не поймешь, что смотришь: то ли драму из современной жизни, то ли историческую «фильму», только по костюмам и разберешь.

Владлен звонко рассмеялся.

– А еще поговаривают, – не успокаивалась я, – что вы дали Никите денег, проспонсировали его сериал «Стужа».

Богоявленский продолжал хохотать до слез.

– Душенька, оглядитесь! Я не имею средств на ремонт обтрепанной норы, экономлю на питании.

Поняв, что поэт вместо того, чтобы обозлиться, развеселился, я решилась на крайнюю меру.

– Уж не знаю, что сказать по поводу вашей нищеты, но дыма без огня, как правило, не бывает. Знаете, какая еще байка гуляет о вас? Кстати, ее запустил Волк. Дал одно интервью очень популярной газете и заявил: «Владлен Богоявленский дутая фигура. Стихи за него писала жена, Анна сидела у письменного стола, а супруг бегал по концертам и звездил. И еще, он пропал из виду на долгие годы лишь по одной причине. Сам Богоявленский ни за что не скажет правды, но я был в прошлом его хорошим другом и знаю подробности. Владлен служил осведомителем КГБ, именно поэтому его антилитературные книжонки и печатались столь активно в советские времена. Именно он, к примеру, выдал Бурмистрова и Когана, когда те решили убежать на Запад. Кстати я, узнав о принадлежности Владлена к спецслужбам мгновенно прервал с ним всякие отношения. Потом Богоявленский чем-то провинился и его выгнали из КГБ. Так вот, не успела дверь захлопнуться, как «стукача» перестали публиковать, он ушел на дно и до сих пор там лежит, боясь высунуть нос, и правильно делает!»

Выпалив невероятное вранье, я уставилась на Владлена. Ну, дружочек, теперь, небось, ты потеряешь самообладание. Нехорошо, конечно, так поступать с пожилым человеком, но мне следует найти истинного убийцу Милы.

Глава 22

Богоявленский разинул рот, потом закрыл его, затем снова уронил нижнюю челюсть, поэт явно лишился дара речи. Я испугалась, может, не следовало делать столь резкие заявления, все-таки Богоявленский далеко не молод. Я схватила бутылку коньяка, стоявшую на столике. Машинально отметив, что сообщавший о своем безденежье поэт держит в кабинете очень дорогой напиток, я плеснула темно-коричневую жидкость в пузатый бокал и поднесла ко рту молодящегося дедушки.

– Выпейте скорей.

Владлен машинально глотнул и выдавил из себя:

– Спасибо.

Я слегка успокоилась, вербальная активность вновь вернулась к поэту.

Богоявленский вскочил на ноги.

– Сволочь! Мразь!

Я попятилась.

– Кто?

– Волк! Это он был стукач, да! А ну, садись и слушай! Немедленно!

Я плюхнулась в кресло, а Владлен забегал по кабинету, вываливая на меня ворох сведений. Кое-что я уже знала от Ремизова, поэтому попросту опущу ту часть рассказа Богоявленского, которая была посвящена написанию книги «Поле несчастья в стране дураков» и попыткам передать рукопись на Запад. Начну сразу с того момента, как поэт упал в люк.

Была осень, теплый, непривычно сухой для Москвы октябрь. Владлен возвращался с собрания в Союзе писателей, настроение у него было ужасным. С утра поэт поругался с женой, Аня никак не хотела понять, что творческой личности для обретения вдохновения требуется находиться в состоянии влюбленности. Лишь по этой причине Владлен увлекся сейчас хорошенькой поклонницей Машенькой. Но Аня, приземленная баба, не оценивающая своего счастья, устроила дикий скандал с битьем посуды.

– Убирайся прочь к свой б…и, – орала она, – пусть теперь она тебе трусы стирает и суп варит.

Владлен счет за благо испариться из дома. Потом он отсидел на собрании, где три часа боролся со сном, слушая доклад кретина из городского комитета партии, а затем, решив вознаградить себя, отправился в ресторан. Однако и тут его поджидала неудача. Дубовый зал ЦДЛ [26] был закрыт для посетителей, там справляли свадьбу, а в нижнем буфете остались лишь одни бутерброды с жирной ветчиной. Чертыхаясь, Владлен отправился в Книжную лавку писателей и снова получил пинок. Стройная Кира Викторовна, заведующая отделом, где отоваривали литераторов, не продала ему сборник романов зарубежных прозаиков.