История Франции т. 2 - Альберт Манфред(Отв.редактор)

Однако положение французских войск в Москве становилось все более затруднительным. Над Наполеоном, по прекрасному определению Льва Толстого, уже была занесена «дубина народной войны». Фуражировка и реквизиции продовольствия, остававшиеся единственным средством снабжения, поскольку русская армия при своем отступлении всюду уничтожала склады, стали совершенно невозможными. «Никогда я еще так не падал духом, — писал Мюрат, командовавший авангардом армии, — я устал от беготни от гумна к гумну; нам приходится умирать от голода… Скажите императору, что я со славой командовал авангардом армии вплоть до Москвы, но сейчас я испытываю тоску».

Когда окрепшая русская армия начала переходить к активным операциям, а все более разгоравшаяся партизанская война не только сделала невозможным снабжение, но и поставила под угрозу всю линию коммуникаций французской армии, Наполеон 19 октября (н. ст.) начал отступление из Москвы. Эти пять недель проволочек были последней из роковых ошибок Наполеона, приведших его армию к катастрофе. Сражения под Тарутино и Малоярославцем, выигранные Кутузовым, вынудили Наполеона отступать по старой смоленской дороге, совершенно опустошенной уже во время его продвижения к Москве. Армия Кутузова перешла в контрнаступление. Вынужденная мародерствовать, французская армия переживала ужасающее разложение и с огромной быстротой стала превращаться в толпу полубезоружных беглецов. «Дорога и ее обочины, — вспоминал впоследствии Коленкур, сопровождавший Наполеона в его русском походе, — были полны трупами раненых, умерших от голода, холода и лишений. Никогда ни одно поле сражения не внушало такого ужаса»[198].

В Москве у Наполеона было еще около 100 тыс. более или менее дисциплинированных солдат. К концу ноября у реки Березины, где Наполеона поджидали армии Чачагова и Витгенштейна, собиравшиеся отрезать французам дальнейшее отступление, у него оставалось не больше 40–45 тыс., причем единственным сохранившим боевой строй соединением была императорская гвардия. Березину наполеоновской армии удалось все же перейти, в значительной мере благодаря оплошностям и несогласованности царских генералов. Но затем, когда французы двигались к Неману, ударили наконец морозы, довершившие полное разложение французской армии. В Вильно добралось около 40 тыс. солдат, но в строю оставалось не больше 4–5 тыс. человек. «Государь, — должен был доложить Наполеону в декабре 1812 г. командующий его штабом маршал Бертье, — армии больше не существует» [199]. Император мог рассчитывать теперь только на те корпуса, которые в самом начале похода были оставлены на флангах, в глубоком тылу, и на гарнизоны, расположенные в Германии. «Великая армия», которая в июне 1812 г. так уверенно, убежденная в своей непобедимости, переходила Неман, погибла. Только пленными она потеряла около 100 тыс. человек.

Отступление из России Т. Жерико. 1818 г.

5 декабря 1812 г. Наполеон покинул армию и, сопровождаемый Коленкуром, через Польшу и Пруссию в течение двух недель поспешно вернулся в Париж.

Решение покинуть армию созрело у Наполеона еще до перехода Березины. Но появилась еще причина, ускорившая его отъезд. В начале ноября он получил известие, что 25 октября в Париже генерал Мале попытался совершить государственный переворот.

Клод Франсуа Мале (1754–1812) в молодости был активным участником революционных войн, прошел путь от солдата до бригадного генерала. «Пламенный республиканец-демократ», по словам Филиппа Буонарроти, он был убежденным противником наполеоновской монархии. В 1804 г. он отказался даже от принесения присяги императору. Но Мале не был одиночкой. Во Франции, несмотря на репрессии, уцелели все же республиканские традиции. Для борьбы с наполеоновским деспотизмом стали возникать нелегальные организации, имевшие связи в армии. Одной из них было Общество филадельфов. История этого общества до сих пор не изучена, и даже само его существование одно время подвергалось сомнению[200]. Однако целый ряд свидетельств, в том числе и сообщение Буонарроти, подтверждают, что общество это существовало. Одним из его организаторов был полковник Уде, погибший в 1809 г. под Ваграмом; к «филадельфам», по всем данным, принадлежал и Мале. В 1808 г. был открыт первый заговор генерала Мале — к нему, кроме военных, был причастен член Конвента Рикор, связанный с бавувистским движением, и другие деятели революции. Мале был отстранен от службы в армии и арестован. В тюрьме он установил связи с другими заключенными, противниками Наполеона, преимущественно военными[201].

Наполеон в 1814 г. Картина Э. Мейсонье

В 1812 г. Мале, находившийся в тюремной больнице, и его единомышленники разработали план действий. Решено было распустить слух о смерти Наполеона, арестовать виднейших представителей наполеоновской администрации и призвать к власти новое, либеральное правительство. Безумно смелая попытка началась успешно. Мале удалось бежать из больницы, проникнуть в одну из казарм, прочитать мнимое постановление сената о создании нового правительства ввиду смерти императора и освободить из тюрем ряд других генералов. Утром 23 октября заговорщики арестовали министра полиции Савари. Совершенно растерявшийся префект департамента Сены Фрошо приготовил в помещении муниципалитета даже комнаты для нового правительства. Однако Мале потерпел неудачу при попытке ареста военного губернатора Парижа Юлена, бывшего участника взятия Бастилии, ставшего любимцем Наполеона.

Мале и другие участники заговора были схвачены, и военный суд тут же приговорил их к казни. Мале держался на следствии и процессе очень стойко. На вопрос, кто были его единомышленниками, Мале ответил: «Вся Франция, и вы в том числе, если бы моя попытка увенчалась успехом». 28 октября Мале был казнен. Правда, среди участников выступления были и противники Наполеона из других политических групп, даже роялисты, но сам Мале был убежденнейшим республиканцем. В составленном Буонарроти списке «великих людей человечества» вслед за Бабефом и Дарте стояло имя Уде, «основателя Общества филадельфов, созданного для борьбы против тирании Бонапарта», и Мале, бежавшего из тюрьмы, чтобы выступить против «императорского деспотизма и с целью восстановления прав народа. Парижане, привыкшие к унижению, позволили наемникам Наполеона уничтожить его»[202]. По некоторым сведениям, сам Буонарроти (находившийся тогда в Женеве под наблюдением полиции) знал о готовившемся заговоре и собирался даже в Париж, чтобы принять в нем участие.

Наполеон вернулся в Париж 18 декабря 1812 г. Казалось бы, что катастрофа в России, огромные человеческие потери, гибель целой армии должны были заставить его призадуматься. Но Наполеон оставался все тем же. Он торопился в Париж для того, чтобы немедленно собрать новую армию и тотчас же возобновить борьбу; в ее успешном исходе он был по-прежнему уверен. «У меня будут новобранцы, — многократно заявлял он в пути Коленкуру, — и не пройдет и трех месяцев, как на берегах Рейна у меня будет под ружьем пятьсот тысяч человек»[203].

Действительно, хотя объявленная Наполеоном мобилизация очередных возрастов прошла с несравненно большими трудностями, при возросшем дезертирстве, но уже к весне 1813 г. ему удалось вновь собрать почти 400-тысячную армию. Около 150 тыс. солдат он мог уже двинуть на передовую линию. Боевые качества этой армии были, конечно, неизмеримо ниже прежних, состоявших из старых, опытных солдат; очень малочисленной была кавалерия в результате огромной убыли конского состава в русском походе.

Но Наполеону приходилось торопиться. Он надеялся, что покинутая им армия под командованием Мюрата прекратит отступление и задержится на зимних квартирах у Вильно и по линии реки Неман. Эти расчеты оказались беспочвенными. Отступление продолжалось безостановочно; совершенно растерявшийся Мюрат оставил армию, вернулся в Неаполь и начал переговоры с союзниками, рассчитывая сыграть роль Бериадота.

Но самое главное, чего не предвидел Наполеон: после катастрофы в России Европа, раньше безропотно ему подчинявшаяся, стала уже совершенно не той. Разгром наполеоновской армии в России пробудил Европу. В Пруссии прежде всего созрело сильное национальное движение. В нем участвовали самые различные элементы и прогрессивно-либеральные, и реакционно-дворянские, но всех их объединяло стремление свергнуть наполеоновское иго. Под давлением общественного мнения прусская монархия вынуждена была провозгласить отмену крепостного права, хотя и на невыгодных для крестьян условиях. Лихорадочно шла организация армии, возглавленная такими талантливыми людьми, как Шарнгорст, Гнейзенау и др. Разгром в России явился сигналом к действию. Сложившуюся историческую обстановку великолепно охарактеризовал В. И. Ленин. «Наполеон I, — писал он в 1918 г., — был в течение ряда лет полнейшим победителем на континенте, его победа над Пруссией была много решительнее, чем победа Вильгельма над Россией. А через немного лет Пруссия оправилась и в освободительной войне, не без помощи разбойничьих государств, ведших с Наполеоном отнюдь не освободительную, а империалистскую войну, свергла иго Наполеона.