Великокняжеский вояж - Олеся Шеллина

заводах свою спонтанную инспекцию, в одном из складов, произошел взрыв. Сказалось то, о чем я предупреждал — для пороха должно быть организованно отдельное помещение, и желательно сделать его не просто изолированным, но и чтобы в нем соблюдались определенные условия: проветриваемость, регулируемая влажность и температура, и даже показал, как это сделать — форточки, и отопление не в самом помещении, а за стеной. Уж трубы по периметру комнаты, наполненные водой, которая будет греться от печки, расположенной в другой комнате, и обезьяна бросить сможет. Они тут стволы делают, так что трубы проблемы не доставят.

Когда у Беэра начал дергаться глаз, а у меня самого создалось ощущение, что башка лопнет от количества новой информации, я успокоился. Хорошего, как говориться, понемножку.

Машка с головой ушла в изучение уже существующих наработок и указов Петра Великого, которые все же никак не касались девочек, но все же можно в какой-то мере использовать и для слабого пола. Конечно, никто в своем уме не станет сейчас пытаться научить девчонок строить фортификационные сооружения, да и не подпустят женщину и близко к подобным штуковинам, но элементарная грамотность, это, я считаю, не будет лишним.

Перед отъездом из Тулы я подарил ей ручку с пером, которое у меня получилось-таки сделать. Она сначала долго вертела ручку в руке, недоуменно посматривая на меня, а затем попробовала что-то написать. Для упражнений в каллиграфии, как я считаю, нет ничего лучше. Все эти линии разной толщины... Машка с изумлением посмотрела на ровную строчку, взвизгнула и повисла у меня на шее. Все-таки она совсем еще девчонка, хоть и Великая княгиня.

Вот только саму ручку, увидел Строганов, когда я проверял в последний раз, что получилось. Увидел и заинтересовался. Естественно, перо у меня было не в единственном экземпляре, а Сергей Строганов умел, как оказалось, просто виртуозно выпрашивать то, что его ну очень сильно заинтересовало. Я даже сам не понял, каким образом подарил ему один экземпляр. Единственное, ума мне хватило составить бумагу, согласно которой я буду иметь тридцать процентов от прибыли, если он решит пустить ручки в массы, как изобретатель столь интересной штуковины.

Ну да Господь с ним со Строгоновым. Я с неудовольствием отмечал, что в Туле мы задержались непозволительно долго. Больше я не мог позволить себе столь значительных остановок, и мы поехали к Уралу, практически нигде не задерживаясь. К счастью, погода продолжала нам благоволить. Дождь, если и шел, то очень быстро прекращался, не успев превратить дороги в непролазное болото.

Тем не менее, наша слава бежала впереди нас, и в тех городах, где мы останавливались на короткий отдых, таких как Самара, к примеру, уже знали про мои заскоки, и отделения Тайной канцелярии практически сразу притаскивали мне бумаги на должников из торгового люда, а на улицах города вовсю стучали молотками, и таскали камни, чтобы приводить их в подобие порядка. Я всех предупреждал, что обратно поеду здесь же, ну, вы понимаете, и уходил отдыхать, оставаясь в уверенности, что какие-то минимальные изменения все-таки увижу, когда поеду обратно, если, конечно, поеду этим же маршрутом, как и обещал. Ведь может так оказаться, что я выберу какой-то другой путь.

Чем ближе мы подъезжали к Уфе, тем сильнее чувствовалось некоторое напряжение. Не выдержав его, я подозвал к себе Румянцева.

— Петька, что происходит? — снизив скорость настолько, чтобы можно было переговариваться, я кивнул на Лопухина, который отдавал резкие команды, а вокруг меня и кареты, в которой ехала Мария, отказавшаяся на некоторое время от езды верхом, чтобы не терять время и не отвлекаться от увлекшей ее идеи. В это время к Лопухину подъехал Федотов, и они начали о чем-то переговариваться, бросая напряженные взгляды вокруг. — Чего они опасаются?

— Не то чтобы сильно опасаются, скорее, перестраховываются, — начал юлить этот проходимец.

— Петька, не зли меня, — я бросил на него яростный взгляд. — Что, вашу мать, происходит?

— Да башкир они опасаются. Нет, таких, которые совсем уж попутавшие, Тевкелев вырезал подчистую, но все равно встречаются улусы, которые могут наш поезд за караван принять и попробовать напасть, — вздохнув, ответил Петька.

— Так, это совсем нехорошо, — я перевел взгляд с него на Лопухина. — Постой, что ты сказал про то, что башкир вырезали? Что это значит?

— Ну-у-у, — протянул Петька. — То и значит. А вы думали, ваше высочество, Петр Федорович, что башкир за мятежи златом одаривают? Вот при последнем много крови пролилось с обеих сторон. Тевкелев моему отцу отчитывался, которого назначили за подавлением следить. Да и Татищев много и смертных приговоров вынес, и на каторгу кучу народа угнали, — Румянцев пожал плечами. — Да и они не так чтобы наших щадили, — добавил он неуверенно. — Но Тевкелев, по-моему, все же перегибал кое-где. Хотя, нас-то там не было. Может у него и выбора-то не оставалось другого.

— Может и не оставалось, — я задумчиво смотрел на него. — Из-за чего восстания?

— Из-за земли, из-за чего же еще, — Петька по моему примеру бросил взгляд на Федотова. — Указ вроде подписали, что не будут больше межевать земли башкир, вот только... Да что вы, Петр Федорович, наших заводчиков не знаете? Не за тем ли едем, чтобы перегибы и нарушения выявить?

— А что твой отец говорил? — я не мог сразу согласиться с Петькой. Просто не знал ни предпосылок, да и с ситуацией не был знаком.

— Мой отец осуждал Тевкелева и даже открыто говорил, что это его жестокость растянула восстание на годы, и сделало его настолько кровавым. Да еще и долго снова к присяге привести не могли башкир после этого. А если учесть то, что калмыки уже целыми улусами уходят к джунгарам, то мы скоро вообще без легкой конницы останемся, — и Петька поджал губы.

— Не останемся, — я покачал головой. — Им, к сожалению, а может быть и к счастью, деваться некуда. Не выживут они без покровительства Российской империи. Ты же не думаешь, что они просто так решили под руку России пойти? — Петька покачал головой подтверждая мои слова. — Нужно просто попытаться найти ту точку равновесия, которая устроит нас всех. Но, это же искать надо. Это надо пожить с ними, разговаривать, узнавать обычаи, устои. Это дело не одного года. Вот только, кому охота этим всем заниматься? Да никому. Проще приехать бумагу в рожу ткнуть малограмотному