Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 5 - Артём Март

каждого, кто хоть каким-то боком имел связи с поставщиком.

— Я тоже хочу задать ему несколько вопросов.

Тургулаев оглянулся на меня. Раздраженно засопел.

— Спорить с тобой, Летов, видать, все равно что в воду пердеть. Без толку. Ну давай, задавай свои вопросы.

Я опустился перед чеченом.

— Посмотри на меня, — начал я.

Тот не послушался, все также пряча лицо.

— На меня смотри, я сказал.

Я силой поднял ему голову, заглянул в глаза. Тот попытался плюнуть. Я увидел, как он набирает слюну, но не дал ему это сделать, отвесил звонкого леща.

— Выбирай, — продолжил я, когда тот снова повесил голову. — Мы с тобой поговорим спокойно. Просто поговорим. Пока что. Я не буду спрашивать тебя о месте и времени сделки. Вообще, не буду ничего спрашивать про твоих дружков-боевиков. Ну или вариант номер два. Я отдам тебя подполковнику, и он займется тобой по полной. И тогда придется все рассказать.

Чеченец поднял взгляд, но только с отвращением скривился.

— Ты думаешь, что сильный, — снова заговорил я. — Думаешь, что выдержишь любую боль. Выдержишь пытки. Считаешь, что воля у тебя крепкая, как сталь. Что Аллах дает тебе силы, да?

Глаза чечена изменились, ожесточились. Он посмотрел со злобой. Взгляд его говорил, что боевик бы с радостью перегрыз мне горло, если бы у него была такая возможность.

— Я тебе скажу, что это не так, — покачал я головой. — Ты не выдержишь и заговоришь. Ты будешь кричать от боли, трястись и умолять, чтобы они прекратили. Короче, тебя унизят. Всю жизнь потом себя будешь за это ненавидеть. Я предлагаю тебе избежать пыток и поговорить со мной. Просто поговорить.

— Летов, что ты с ним цацкаешься? — Недовольно бросил Тургулаев.

— Тихо, — поднял я указательный палец, показывая, чтобы он не вмешивался.

Раздраженно забубнив что-то себе под нос, подполковник отвернулся.

— О чем мне с тобой разговаривать, пес? — Прошипел Чечен. — О чем я вообще могу с русским говорить? Вы нас веками притесняли. Веками держали Ичкерию, как шавку на привязи. А теперь она свободна. Так что мне все равно, что со мной будет. Мой народ идет к свободе. За меня отомстят.

— Идеологически заряженный, — заметил Тургулаев.

— Угу. Еще как, — улыбнулся я. — У вас все такие идейные там?

— Мы боремся за свободу, — прошипел чечен.

— Вы, может, и боретесь, — ухмыльнулся я. — Но не в ту сторону. Кто-то из вас борется, а кто-то деньги зарабатывает. Вы ведь здесь за этим? Вы приехали купить оружие, а потом что? Перепродать его дома, на черном рынке? Или оружие для частной армии какого-нибудь Басаева?

— Мы вас же, псов русских, будем вашим же мечем бить, — высокопарно заявил чечен.

Я вздохнул.

— Может, и будите. Но пока что-то бьете только друг друга. У вас там война. Гражданская. Ладно, о русских, которых вы гоните из Чечни, мы сейчас не говорим. А сколько твоих же сородичей убьют из того оружия, что завтра твой командир купить у местной бандитской сволочи?

— Эти шавки, что под Россию легли, только смерти и достойны, — отрывисто пролаял боевик.

— Витя, че ты с ним за политические споры повел? — Вновь вклинился Тургулаев. — По делу его спрашивай!

— Тихо, подполковник, не мешайте, я же попросил, — строго сказал я.

Тут, неся громоздкий деревянный чемодан и крокодилы на резиновых проводах, на цокольный этаж спустился Вадим.

— Ну че, расчехлять? — Спросил он.

— Расчехляй, — приказал Тургулаев.

— Погодите вы со своим телефоном, — осадил их я. — Еще успеете. Время пока что есть.

Мне решительно не нравилась вся эта идея с жестокими пытками. Да, если иного выхода не было, если время поджимало, я и сам шел на подобные шаги, чтобы вытрясти информацию из врага. Надо будет, я разрешу Тргулаеву задействовать его телефон. Но сначала мне нужно попробовать самому разговорить чечена. У меня создавалось впечатление, что парень вообще не понимает, что творит.

Есть люди, кто своими действиями полностью лишил себя права, чтобы с ними поступали по-людски. В моих глазах таковыми были многие бандиты, таковым был Брагин, наживающийся на чужой смерти. Но был ли таковым вот этот парень? Я не знал и хотел выяснить. А потом уже решать, как с ним поступить.

— Ты сюда в первый раз приехал?

— Какая тебе разница? — Огрызнулся чечен.

— Да мне-то никакой, — я пожал плечами. — Тебе, вот, есть большая разница. От этого зависит, останутся ли при тебе твои яички. Ну а мож они превратятся в омлет. Так что, я б на твоем месте призадумался бы.

Чечен настороженно посмотрел сначала на меня, потом на Тургулаева. Бросил взгляд на Вадима, застывшего с полевым телефоном в руках.

— В первый.

— Лет сколько?

— Девятнадцать.

— Воевал? В боевых действиях участвовал? Русских убивал?

Чечен замялся, отвел взгляд.

— Ну? Чего застеснялся? Вроде храбрился. Кричал, что всем несогласным смерть. Раз уж храбришься, то давай, храбрись до конца. А и иначе, ты просто трусливая мразь.

— Сам ты мразь! — Злобно крикнул он.

— Только на это у тебя тяму и хватает? — Ухмыльнулся я недобро. — Обзываться, как какое-то дите?

Я поднялся, посмотрел на него сверху вниз. Чечен поднял на меня взгляд темно-карих глаз. Теперь я видел, что он боится еще сильнее, чем раньше. А еще колеблется.

— Нет, — буркнул чечен. — Не убивал.

— Врет, — проговорил Тургулаев.

— Может, и врет, — пожал я плечами. — Ну вы же это все равно выясните.

— Обязательно…

— Не вру, — проговорил он. — Не довелось.

— А людей убивал?

— Не знаю. Стрелял. А что б убить, не знаю.

— Значит, ты у нас просто солдат получаешься. А как к этому Алиму попал? Почему он тебя взял в свой отряд?

— За меня отец попросил, — проговорил чечен. — Вот и взяли.

— Отец тоже у него служит?

— Нет, — покачал головой он. — Он пастух.

— Видать, семья у тебя бедная, — продолжал я. — Живете небогато. В какой-нибудь деревухе. Хоть баранов двадцать у вас наберется?

— Нету у нас скотины, — кисло проговорил он.

— А что ж так?

— На мины зашли.

— Печально, — покивал