Облава - Олег Алякринский

— Как?

— Есть идейка, — уклончиво ответил Тялин. — Сейчас для нас первая задача не Варяга нейтрализовать, а Меркуленко. Теперь, когда Львова нет, Николай Николаевич остается единственной ниточкой, которая связывает Варяга с Толиком… Эту ниточку необходимо обрезать!

— Но мы уже дважды готовили на Варяга покушение — и дважды безрезультатно!

— А я не про Варяга толкую. Теперь надо действовать с другого конца. Меркуленко… — сжав губы, выдохнул Тялин.

— Ты что имеешь в виду, Сережа?

— Не то, о чем ты подумал, Вася, — усмехнулся Сергей Гурьевич. — Меркуленко нужно не устранить, а просто отстранить. Отправить куда подальше из Москвы. Лучше куда-нибудь за кордон — и немедленно.

— И как же нам действовать?

— О Меркуленко, Вася, пусть позаботится Штерн… С его возможностями это будет несложно…

Вчера поздно вечером он мне звонил и изложил некую программу действий. Остроумных действий. Сегодня кое-что произойдет с гражданином Меркуленко… А что касается Толика и его предполагаемой встречи с Варягом, то у меня и на этот счет есть одно соображение…

— Тоже отстранить? — Василий Васильевич понизил голос и, сощурив левый глаз, нажал указательным пальцем правой руки на воображаемый спусковой крючок.

— Помнишь Николая Ивановича Соколова? — пропустив ехидное замечание мимо ушей, спросил Тя-лин.

— Николая Ивановича? Из центрального аппарата? Ну, помню… Который покончил с собой на даче. Темные ходили слухи об этом самоубийстве… А почему ты вспомнил?

— Коля, царство ему небесное, был мастер на всякие выдумки. Я с ним как-то разговорился по душам — дело было летом двухтысячного, сразу после моего перевода из Питера. Я тут еще мало кого знал, только-только получил назначение в аппарат… А он уже тогда искал новые контакты: почуял, проныра, что политический флюгер резко повернулся на север… И ко мне начал подкатываться. Мы с ним случайно познакомились на торжественном собрании… Президент там выступал. Так вот, Коля меня очень настойчиво приглашал к себе в кафе на Речной вокзал… Кафе «Парус»… Он вроде как был его хозяином. Мы там с ним пару раз пиво пили. Разговорились. И знаешь, что он мне однажды брякнул: лучший, говорит, способ завоевать доверие шефа — организовать на него покушение и спасти ему жизнь.

— Вот сукин кот! Ну и выдумщик же был этот Коля! — Василий Васильевич достал мобильник и с опаской поглядел на дисплей, точно хотел удостовериться, что телефон выключен и их разговор не прослушивается.

— Да это не он придумал, — вздохнул Тялин. — Это Лаврентия Павловича придумка. И он ее не раз применял, между прочим. Ну, так что, может, и мы воспользуемся его мингрельской хитростью?

— В каком смысле? — не понял Яшин. Или сделал вид, что не понял, желая, чтобы Сергей Гурьевич внятно сформулировал свою задумку.

— В таком, что мы обложим Варяга со всех сторон, отрежем его от Меркуленко, а заодно и от самого… Завтра Толик должен участвовать в заседаний Российского энергетического совета в Торгово-промышленной палате — он же заместитель председателя совета. Это на Ильинке. Там место удобное: улица узкая, дома впритирку стоят. Парковка — яблоку негде упасть… Словом, удобное место для…

— Погоди, погоди… В Торгово-промышленной палате? — встрепенулся Яшин. — Уж не там ли Варяг с ним наметил встречу? — Он хлопнул Сергея Гурьевича по плечу. — Ну а где же еще! Если они встречаются завтра — то не в Кремле же и не на Старой площади!

Тялин молча пожал плечами. Ему вдруг стало не по себе: а если его мобильник и впрямь прослушивается — вон Ваське же эта мысль пришла в голову, не зря же он только что пялился на свой. Эти умники и к отключенному телефону могут присосаться своими ушами… Нет, пора заканчивать этот скользкий разговор, который зашел уже слишком далеко… Хотя Васька сделал неглупое предположение — как это ему самому такая элементарная мысль не пришла в голову: встреча и впрямь может состояться завтра на Ильинке…

— …Если на Ильинке, то мы вообще сразу двух зайцев убьем с одного выстрела… — продолжал размышлять вслух Яшин.

Тялин поднял палец вверх и жестом посоветовал тому прикусить язык.

— Про выстрел это ты точно подметил… — с нажимом произнес Сергей Гурьевич. — Кому бы можно было это дельце поручить?

— Да тому же Урусову…

— Урусову? — Они подошли к крыльцу желтой пятиэтажки и остановились на первой ступеньке. — Хотел бы я поглядеть на твоего Урусова… Тебя послушать, так этому Урусову кровь людскую пролить — что стакан холодного боржоми в жаркий день выпить. Ты уверен, что он на этот раз не оплошает?

— Не оплошает. Все-таки его люди на Ленинском все чистенько провернули… И к тому же я его строго предупредил. Мол, если опять лажанется — премии лишу!

— Я со своей стороны тоже кое-что предприму. Сейчас девять — как раз все кремлевские начальнички уже в своих кабинетах должны быть… Пора действовать!

С этими словами Тялин отошел подальше от крыльца, включил мобильный и набрал номер. Притом что, общаясь со своими доверенными людьми, он давно уже пользовался особым кодовым языком, вести неофициальные переговоры со служебного телефона в рабочем кабинете все же опасался.

Глава 20

26 сентября

9.20

Такое с Варягом случалось редко — и давно: в ту пору, когда он, Владислав Щербатов, занимался экономикой и правом и добился широкой известности в узких кругах, и чуть позже, когда сфера его интересов от международной экономики плавно сместилась к рискованному, но увлекательному бизнесу широкого профиля. Бывало, просидев всю ночь за письменным столом и вконец обессилев от напряженных расчетов и рассуждений, когда рассвет уже размывал четкие контуры ночи серым маревом, он вставал из-за стола, потягивался, разминая застывшие мышцы, — и вдруг замечал себя в настенном зеркале. Казалось бы, что может быть более знакомым и привычным, чем собственное лицо, но за те томительные часы, когда все его мысли, обостряясь, улетали далеко-далеко, дальше некуда, куда только мыслью и можно достичь, успеваешь отвыкнуть от всего привычного, потому и собственное отражение в зеркале воспринималось сквозь призму внезапно нахлынувшего ужаса: кто этот черный человек, всплывший из глубины сна? Но в следующую секунду наваждение проходило, и все становилось на свои места, и этот незнакомый облик становился опять узнаваемым…

Однако сейчас, в который уже раз не дозвонившись Львову и злобно бросив трубку на рычаг, Варяг с раздражением и невольным внутренним испугом поймал себя на мысли, что глядит на самого себя в зеркале серванта — и не узнает. Ему вдруг вновь показалось странным отождествлять себя и это мрачное лицо из Зазеркалья. На какой-то миг он даже забыл о Герасиме Герасимовиче, который почему-то не снимал трубку своего спецтелефона. С затаенным, почти детским испугом разглядывал Варяг самого себя и не мог понять, как могло случиться, что этот мужик с волевыми скулами, с глазами, полными неистовой злобы, и есть он.

Лицо напротив разгладилось, повеселело, потому что самому Варягу стало смешно: ну и дела, расскажи кому-то из его верных соратников, что его посещают такие чудные мысли, все решат, что он спятил! Варяг отошел от зеркала, вернулся на кухню, сел и снова погрузился в раздумья. Что же случилось? Куда пропал Герасим Герасимович? Неужели он спешно собрался и отправился… на Старую площадь? Почему он не предупредил его? Или не успел? Не смог?

Своими тревожными сомнениями он поделился с Сержантом.

— Да мало ли куда он мог слинять? — успокаивал его Степан. — Вы же с ним конкретно ни о чем не договаривались? Что он тебе посоветовал?

— Залечь на сутки на дно, — хмуро отвечает Варяг.

— Ну вот видишь, он тебя будет искать только через сутки. У тебя же впереди целый день! Найдется твой Львов.

— Не мог он так внезапно исчезнуть… — покачал Варяг головой. — Слушай, ему кто-то позвонил, когда он со мной беседовал по спецсвязи. Он еще сказал, что по другой линии звонят. Может, действительно по делам умотал?

— А я что говорю! — обрадовался Сержант. — Конечно, уехал. А если тебя это так тревожит, давай я сам туда съезжу. А ты сиди тут и жди звонка Чижевского.

— Ладно, — согласился Варяг. — Езжай, Степа. Я бы и сам поехал, но не могу. И ты там тоже не маячь особенно.

— Не маячь! — обиженно передразнил его Степан. — Мне-то не впервой. Меня учить не надо…

— Все равно не теряй бдительность, — продолжал Варяг. — Львов на Ленинском проспекте живет. Я сам у него ни разу не был, мы с ним обычно на Тверском бульваре стрелку забивали. Так что тебе придется на месте самому осматриваться. И учти: квартира старика наверняка уже под колпаком.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Сержант, уже накидывая куртку и собираясь уходить.