Черное Солнце - Ребекка Роанхорс

Кутцей, на открытом воздухе. Встретимся на рассвете в вольере. Нам предстоит долгий полет в Тову, а если Кутца будет нести нас обоих, она будет лететь медленнее.

– Она выдержит нас двоих? Мы не такие уж маленькие.

– Разумеется, кузен, я бы не направился в этот путь, не будь я в ней уверен. – Он улыбнулся, показав зубы, окрашенные алым.

Зубы хищника, подумал Око. Окрашенные как для церемонии или для битвы. И эта мысль совершенно не успокаивала.

Чайя обнял его на прощание, и Око задумался, слышит ли старший мужчина его учащенное сердцебиение.

– Значит, завтра, – сказал Чайя.

– Да, – согласился Око. – Завтра. С первым утренним лучом.

Как только он убедился, что Чайя ушел достаточно далеко, к самым вольерам, он вышел из столовой, свернув на заднюю дорогу, и, петляя по полям меж высокой травы, добрался до казарм.

После заката прошло всего несколько часов, но казалось, что с тех пор, как прибыл Чайя, прошло уже несколько дней. Разве это случилось не несколько недель назад? Или даже лет?

Остальные кадеты все еще ужинали, так что Око тихо заполз на свой соломенный матрас. Вытащил небольшую коробочку из лежащих неподалеку вещей, ударил кремнем и поджег живицу, получив слабый огонек, достаточный для того, чтобы можно было читать.

Печать сломалась начисто. За все эти годы Чайя не попытался подделать письмо или прочесть его. Око почувствовал укол вины. Возможно, он недооценил кузена, был к нему несправедлив. Но Око и представить себе не мог, что выражение лица Чайи, когда тот уходил, было задумчивым, расчетливым и совершенно трезвым.

Юноша бережно развернул потрескавшуюся и затвердевшую за прошедшие годы бумагу. На листе был единственный символ. Глаза Око расширились.

Он ошибся. Это не были слова любви, или сантименты, или прочая ерунда, которую матери шепчут детям при рождении.

Эти слова были предупреждением. Предсказанием.

Он провел пальцем по чернилам. На бумаге был единственный глиф: глиф жизни, разрубленный напополам диагональной линией, разрушающий «жизнь».

Это могло быть истолковано по-разному – окончание жизни, изменение жизни, сокращение жизни или ее обрыв на середине. И это могло быть предупреждением для ребенка Око, прочтение звезд, выстроившихся при его рождении, предупреждение о его возможной судьбе.

Но Око так не думал.

Для него этот глиф мог значить только одно.

Его мать убили.

Глава 16

Море Полумесяца

325 год Солнца

(19 дней до Конвергенции)

Удиви человека сегодня, и он будет ожидать, что ты удивишь его и завтра.

Поговорки тиков

Утро Ксиалы началось достаточно хорошо – для того чтобы начертить на карте курс на день, она проснулась рано, и солнце за ее спиной показывало восток.

Каждый капитан судна по-своему рисует карту путешествия – большинство используют способы, которым они научились во время ученичества у других капитанов из Кьюколы или прибрежных городов моря Полумесяца. Но Ксиала использовала метод, которому ее научили мать и тетка, она читала море как тик, с помощью способа древнего и правдивого, как сам океан. Частично он опирался на инстинкт, частично на воспоминания и полностью на наблюдения – ведь важно не только смотреть, но и знать, на что смотреть. Она была уверена, что на открытой воде она может найти дорогу куда угодно в стране на дюжину квадратных миль вокруг.

Рассвет, когда солнце касается горизонта, самое важное время для навигации. Когда солнце находится низко, его лучи тянутся вдоль воды длинными и узкими полосами, запросто прокладывая путь на запад. Когда запад и восток четко определены, легко понять, что север справа и юг слева.

По мере того как солнце поднималось в небо, свет его становился все более рассеянным, так что определить направление только по нему было уже сложно, так что Ксиала заодно изучала волны. Их очертания, структуру ряби и направление, по которому они бежали к берегу. А еще она заметила, откуда пришел ветер, и отметила это направление. Она смотрела на морских птиц, покидающих берега, чтобы ловить рыбу в кольцах глубоких атоллов, – позже она отметит их путь домой и будет знать, в какой стороне земля.

Все это она делала, сохраняя в памяти детали, понимая, что отслеживание этих меток в течение дня в дальнейшем сохранит им жизнь, а если она потеряет эти метки – это будет означать смерть. Удовлетворившись проложенным путем на северо-северо-запад к Товаше и тем, что, когда земля скроется из виду, она сможет узнать, где северо-запад, она позвала первую смену для гребли.

Келло повторил ее команду с носа, и мужчины громко повторили ее. Корабль поплыл вперед, прыгая по волнам и направляясь в открытое море.

На удивление, все люди были в хорошем настроении. Авантюра, устроенная Ксиалой во время пира, и хороший сон на коралловом рифе полностью окупились. Утром моряки, улыбаясь и радостно приветствуя капитана, затащили на корабль кухонные принадлежности Пату и свеженаполненные горшки с пресной водой. Все они предвкушали новый день, казавшийся полным приключений, и потому у всех было бодрое настроение – настолько заразительное, что даже Ксиала почувствовала оптимизм.

Она ожидала, что кто-нибудь упомянет странное появление Серапио прошлой ночью, но все промолчали. Возможно, чтобы сохранить мир, они хотели проигнорировать это или притвориться, что этого никогда не было.

Когда Ксиала впервые повернулась лицом к Серапио, она готова была поклясться, что над ним парила огромная черная птица, чья голова закрывала луну и крылья раскинулись столь же широко, как и корабль за его спиной. От этого видения мороз продрал ее до костей, а в голове бился первобытный страх, заставивший ее забыть о своей Песне. Если бы птица хотела склониться и разорвать ее на части массивным черным клювом, она бы так и стояла на месте с открытым ртом и не сопротивлялась.

А если и птица не могла запугать, для этого был человек. Черная мантия, похожая на саван, повязка на глазах и зубы, окрашенные красным. Он казался ночным кошмаром, пришедшим из жуткой детской истории.

Но затем обреги заговорил, и вместе с его неестественным кьюколанским и неуклюжим приветствием испарился и страх. Казалось, спала какая-то пелена, и она внезапно увидела, что он был молод, странно энергичен, да и вдобавок просто человек. Она собиралась позвать его к команде, когда Келло сделал знак против зла, и Ксиала поняла, что пелена спала, вероятно, не у всех. Она как можно быстрее поспешила отвести обреги на корабль, посидела с ним за коротким, но на удивление приятным ужином, и в конце, установив между ними понимание, отправила его в кровать. Предложение одеться как обычный человек и присоединиться к команде было импульсивным. Внутри нее жила надежда, что без кошмарных отвлекающих атрибутов команда увидит то же, что и она – человека несомненно странного, но всего лишь человека.

Она ошиблась.

Серапио появился, едва солнце полностью вышло из-за горизонта,