Последние исполины Российского Императорского флота - Сергей Виноградов

«Минный линкор» в доке. Длинный ряд крупных отверстий в подводном борту являлся главной внешней отличительной особенностью большого боевого корабля нового тина, об идее которого много говорили неред первой мировой войной. Основным предназначением подобных тяжелых единиц должна была стать массированная торпедная атака неприятельской колонны линкоров, осуществляемая этими быстроходными и хорошо защищенными крупными кораблями специальной постройки.

Рисунок В.С. Емышева.

Оценка моряками основных положений МГШ для выработки заданий на проектирование будущих линкоров представляет несомненный интерес, поскольку это было мнение боевых командиров флота, ежедневно сталкивающихся в повседневной службе с оценкой деятельности линейного корабля. Все они проявили горячую заинтересованность в разработке этого вопроса и, не ограничившись простым разбором и оценкой заданий МГШ, высказали немало ценных мыслей о том, каким им виделся линкор будущего. Всеми ими сразу было обращено внимание на недостаточную полноту и определенность тактических требований по отношению к кораблю, и на содержание, с другой стороны, очень подробных рассуждений о расположении брони, что уже было, по существу, ближе к тактическим заданиям.

Вопрос о главном вооружении будущего линкора, сформулированный в «Заданиях» вообще чрезвычайно бегло, стал предметом весьма детальных рассуждений в отзыве вице-адмирала В.Н. Ферзена, подготовленном, по сути дела, его флагманским артиллеристом, признанным специалистом в области тяжелой морской артиллерии, капитаном 2 ранга Н.А. Вирениусом. Отзыв начальника бригады линкоров и его флагарта, наиболее обстоятельный изо всех восьми, поступивших в штаб флота, подвергал сомнению постулат МГШ об обязательных двенадцати крупнокалиберных орудиях и, в частности, считал возможным разместить 8-10 16" орудий, предлагая одновременно разработать несколько вариантов проекта с главным вооружением начиная с восьми орудий, постепенно увеличивая их число до большей величины. В части расположения главной артиллерии высказывалась идея о необходимости пересмотра традиционной равномерно-линейной системы расположения установок тяжелых орудий, и отмечалось, что «кажется предпочтительным установка средних башен с превышением над крайними, дабы дать достаточное число орудий по носу и по корме для возможн2ости рационального ведения управления огнем во всех курсовых углах»[98]. Подобное мнение выражал и Д.Н. Вердеревский, указывая что достаточность 12 14" орудий не является еще определяющим условием принятия именно такого состава вооружения «…ибо может быть и 15", но короче, скажем в 40 калибров — еще неизвестно, что лучше».

Не имея возражений в целом относительно числа, калибра и принципа расположения противоминной артиллерии, моряки дружно высказались против одного из положений «Заданий», предлагавшего «ввиду почти неминуемой потери части противоминной артиллерии… хранение на корабле запасных пушек и станков, легко устанавливаемых на те места корабля, где встретится надобность».

Действительно, вес 6" орудия того времени вплотную приближался к шести тоннам. «Постановка подобного груза на место требует работы крана и присутствия корабля на тихом закрытом рейде, т. е. вероятнее всего в своей базе, где… и удобнее держать эти запасные пушки» — это мнение командира «Андрея Первозванного» А.П. Зеленого. Лаконичнее выразился И.П. Рейн: «Запаса 6" орудий не следует хранить на корабле — их не поставить на место».

Гораздо более интересной представляется другая идея моряков относительно вспомогательной артиллерии, сформулированная, правда, в самых общих чертах. А.П. Зеленой отмечал: «Нахожу уместным обратить внимание на зарождение совершенно новой идеи ненадобности для линейных кораблей вообще противоминной артиллерии, т. е. …от миноносцев и подводных лодок их должны обезопасить специальные корабли, способные лучше, чем они сами, справиться с этой задачей». В отзыве начальника бригады линкоров эта мысль развивалась шире, и указывалось, что «противоминная артиллерия в том количестве действующих по носу орудий, которое возможно осуществить, и при теперешнем ее калибре, не в состоянии с достаточной надежностью отразить атаку миноносцев современной скорости и тоннажа», и далее продолжал: «кроме того, если атаки будут вестись в конце боя, то противоминная артиллерия почти наверняка будет уничтожена, т. к. забронировать ее надежно (подобно башням) не представляется возможным. По этим причинам логично снять противоминную артиллерию с корабля и поставить в несколько усиленном виде на бронепалубный крейсер с ходом 30 узлов при калибре 7" на трех-четырехорудийных платформах. Помимо более надежного отражения атаки, на своем корабле окажется огромная экономия и места, и веса, и стоимости, и людей (прислуга противоминных пушек), обреченных на главный контингент раненых и убитых». Идею отказа на линкоре от противоминной артиллерии широко развивал и горячо отстаивал и командир «Новика» Д.Н. Вердеревский.

Было высказано мнение и об обязательной зенитной артиллерии, которая могла быть представлена несколькими небольшими скорострельными орудиями «пулеметного типа», стреляющими «сильно дымной шрапнелью».

По вопросу оснащения линейного корабля торпедными аппаратами мнения разделились. И.П. Рейн категорически указывал на необходимость четырех торпедных труб с каждого борта, упоминая о возможности снижения их калибра с 21" до 18", при условии сохранения достаточного веса заряда. Его поддерживал А.П. Зеленой, в качестве примера приводя современный мировой опыт: «…все новые корабли вооружены большим числом минных аппаратов. Англия и Япония — по восьми». Совершенно наоборот высказывался устами начальника бригады линкоров его флагманский артиллерист:

«Минных аппаратов не корабли ставить не стоит. Если корабль уцелел до 65 кб и меньше, то 16" его орудия, пробивая броню до 18" под курсовым углом 60°, будут действительны не менее мины. Если уже ставить аппараты, то не менее четырех с борта, а тогда они отнимут много места. Чтобы хорошо научиться владеть своим главным оружием на современном корабле нужно столько труда и главное времени, что, особенно еще при наших коротких плаваниях поведет или к тому, что обучение артиллерийской стрельбе будет терять от занятий минной стрельбой, или минной стрельбы знать совсем не будут. Наконец, для стрельбы минами строятся специальные суда, пока миноносцы, а в будущем, может быть, и минные корабли».

На фоне подобного безапелляционного высказывания авторитетного на флоте Н.А. Вирениуса одинокой нотой прозвучал голос флагманского минного офицера бригады (видимо, горячего энтузиаста своей специальности, предмет которой в деле оснащения будущего линкора явно имел не лучшие шансы удержаться на переднем плане): «…не вдаваясь в оценку вышеуказанной фразы (речь шла о той части заданий Генерального штаба, в которой требовалось разместить на будущем линкоре как можно большее число тяжелых орудий — Авт.), в которой вылилось все пренебрежение МГШ к минному оружию, можно лишь пожалеть, что в его составе нет достаточного количества минных офицеров, могущих служить противовесом большинству артиллерийских офицеров, которыми он укомплектован». В качестве меры для «адекватного» оснащения будущего линкора торпедным вооружением, флагмин требовал размещения на нем не менее 12 21" торпедных труб («…21" — как калибр для увеличения дальности»).

В сущности, подобные противоречивые взгляды были ни чем иным, как отражением борений, которые шли в то время вокруг вопроса об установке на линейных судах торпедного вооружения. Еще русско-японская война показала всю несостоятельность данной идеи, однако инерция в этом деле была такова, что и десять лет спустя во всем мире продолжали на всех новых линкорах ставить торпедные аппараты, бесполезно расходуя необходимые место и вес, и возразить против этой мировой практики при шаткости теоретических позиций отечественным противникам торпедного оружия на крупных кораблях было не так-то просто.

Что касается бронирования, то подробно истолкованная «Заданиями» идея «коробчатой» брони не вызвала, мягко говоря, у моряков бурного энтузиазма. Не оспаривая целесообразности приведенных доводов в части защиты палуб, они весьма скептически отнеслись к слоеной защите бортов, указав, однако, что доказать ее пользу смогут только результаты опытов. Вот их оценки. Отзыв командира «Императора Павла I» А.К. Небольсина: «…решение никакой гарантии целесообразности, без опытов, дать не может. Весьма возможно, как я лично предполагаю, что комбинация двойного бронирования после опытов сведется к одинарному». Отзыв начальника бригады:

«… задание представляется мне неосуществимым по своей тяжести, если же все плиты будут тонкими, то оно выйдет не достигающим цели. Толщина и устройство брони зависят от устройства снаряда, который они должны отразить. Имея в виду 16" орудия можно указать на толщину 18" против бронебойного и 10–12" против фугасного снаряда для вертикальных плит. Против фугасных снарядов с мгновенно действующей трубкой может быть полезным разделение брони на два слоя (как это дается в задании) с тем, чтобы первый из них взрывал снаряд, а второй удерживал все осколки; но против бронебойного снаряда с трубкой с замедлением два слоя не имеют смысла, так как снаряд, пробив первый, пробьет и второй, или взорвется об него и пошлет все осколки внутрь корабля. Таким образом, двойное бронирование в вертикальном смысле должно отпасть, так как оно рационально лишь против фугасных снарядов и в том случае, когда общая толщина брони меньше 12", если же все равно для защиты от бронебойных снарядов надо сделать больше 12", то она отразит и всякий фугасный».