Пристанище ведьм - Саша Пейтон Смит

не обучают. Она созидательная и идет из самой души. Слова лишь помогают направить энергию в нужное русло, но эти заклинания вовсе не такие… конкретные, как в «Колдостане».

– Что ты имеешь в виду под «конкретными»? – спросила Лена.

– Можно сравнить их с молотком и гвоздями. Свою работу они выполняют, но у вас нет простора для творчества. Заклинания из этой книги больше похожи на холст с красками.

Я невольно задумалась над тем, откуда он все это знает, и Финн повернулся ко мне, словно прочитав мысли:

– Магия – это искусство, а не наука. Поэтому книга предлагает вам не точные инструкции, а рекомендации.

Максин сощурилась.

– И что это значит на практике?

– Сейчас попробую перевести, – пообещал Финн и задумчиво взъерошил свои кудри.

Повисла долгая пауза. Тишину нарушало лишь наше дыхание, тяжелое и глубокое, и казалось, будто деревья дышат с нами.

– В первую очередь надо понимать, что в языке есть сила, но намерение куда важнее, – сказал Финн.

Мы кивнули, хотя я не до конца поняла смысл этих слов.

Финн провел пальцем по странице.

– Здесь пишут о внутреннем свете человека. В прошлый раз вы опробовали заклинание-команду, которое тоже хорошо само по себе, но важно помнить: магия – это вам не собака на поводке. Это часть вас самих. Поэтому и слова, которые вы произносите, тоже должны быть вашими.

Он закрыл глаза, и его длинные ресницы коснулись скул.

– Solas m’anam, Эйслинг, – прошептал Финн так тихо, что мы едва его расслышали.

Между его большим и указательным пальцами сверкнула искра. Он подобрал с земли сухой лист и поджег. По лицу Финна расплылась улыбка – такая же яркая и волшебная, как его заклинание.

Мы смотрели, как пепел опадает на землю, затаив дыхание.

– Что значит «Эйслинг»? – спросила Лена.

– Это имя моей матери. Заклинание просит от вас чего-то личного, какой-то эмоции, и помогает вспомнить о том, что вам дорого.

Если честно, как-то странно было думать о родителях Финна. О том, что у него была своя жизнь до того, как он внезапно появился в моей.

– Почему нас не учат такому в школе? – спросила Лена.

Финн ухмыльнулся.

– Потому что это дикая, непредсказуемая магия…

– А наш мир не принимает диких и непредсказуемых девушек, – закончила за него Максин.

Финн кивнул на меня:

– Давай, Фрэнсис. Попробуй.

Я подумывала над тем, чтобы назвать имя брата, но уголок моего сердца, занятый Уильямом, был пропитан горечью и болью, а не солнечным счастьем. Мамин уголок был в сто раз хуже – его отравляло тошнотворное чувство вины. Поэтому я вспомнила черного кота из моего детства. Перси был очень ворчливый и всегда гулял сам по себе, но мы с Уильямом безмерно его любили.

Я потерла ладони, словно согревая их над костром. Представила, как старый кот сидит на подоконнике, размахивая длинным хвостом, и прошептала:

– Solas m’anam, Перси.

Лес вокруг меня шумел, словно в нетерпении. С третьей попытки между пальцами загорелась крошечная искра, и ее жар застал меня врасплох. Я отскочила назад и зажала рот ладонью, сдерживая крик восторга. Тепло ощущалось во всем теле, словно свет стал частью меня. Впервые в жизни я ощутила, что эта сущность, эта магия подчиняется и принадлежит мне.

Финн гордо улыбнулся.

– Молодец, Фрэнсис.

Максин выступила вперед и произнесла:

– Solas m’anam, Нина.

У нее получилось со второго раза.

Искра Максин вспыхнула и погасла, и подошла очередь Лены:

– Solas m’anam, Джонатан.

Ее искра возникла сразу же, разогнав тьму.

Мы улыбнулись друг другу.

А потом стали практиковать это же заклинание с разной интонацией, припоминая все, что дорого нашему сердцу. Максин даже назвала «кокосовый пирог», и мы все рассмеялись – вместе с Финном.

У меня онемели пальцы, а перед глазами плясали пятна света, но я чувствовала себя восхитительно живой – как и мои подруги, судя по их горящим щекам.

Первый успех наполнил нас уверенностью, и мы принялись листать книгу дальше. Я растянулась на ковре из осенних листьев, читая про астрологию, нумерологию, энергетику, амулеты и проклятия. Целый раздел в книге был посвящен травам и их свойствам, а еще один – описанию того, какого цвета свечи выбрать для определенного ритуала.

В разделе о растениях Лена понимала все и без перевода. Она узнавала копытень и корень чертополоха просто по изящным рисункам на страницах. А Максин определяла созвездия на набросках и показывала, где они должны находиться в небе в это время года.

Книга принесла мне облегчение, осознание того, что магия – это не только левитирующие нитки с иголками.

Мы сидели бок о бок, склонившись над страницами, и я чувствовала тепло, исходящее от Финна. Оно согревало меня, и я не дрожала, несмотря на холодный воздух.

Я провела пальцем по рисунку злого глаза и нечаянно коснулась Финна. Он отдернул руку, словно обжегся.

Я отодвинулась, напоминая себе о том, что не стоит тратить время на любование его пальцами, когда у меня есть дела поважнее, и что от Финна мне нужны только его магические знания. Поэтому снова сосредоточила внимание на книге и принялась листать ее дальше. Перед глазами мелькнул заголовок «Настоящая любовь», и я тут же вернулась на эту страницу, даже не подумав.

Финн усмехнулся.

– Уже заинтересовались любовными чарами, мисс Хеллоуэл?

Я очень надеялась, что в темноте не было видно, как у меня покраснели щеки.

– Так вот что это такое?

Финн бережно забрал у меня книгу и пробежался взглядом по строчкам.

– Нет, не совсем. Это заклинание показывает первую букву имени твоей истинной любви.

Максин фыркнула:

– Истинная любовь? Какие глупости!

– Значит, вам не интересно его опробовать, мисс Дюпре? – поддразнил ее Финн.

Максин показала ему язык и выхватила книгу.

– Заклинание довольно простое, мы легко с ним справимся, – сказал Финн. – Только для него надо что-нибудь сжечь.

Максин показала на чернильную заметку между строками.

– Что тут написано?

Он подался ближе.

– Что надо вообразить чувство настоящей любви.

«Откуда мне знать, что это за чувство?» – подумала я, но вслух ничего не сказала – мне было не до дискуссий о романтике.

Максин наклонилась, подняла с земли жухлые листья и смахнула с них грязь. А затем сняла с фонаря медную крышку, освобождая пламя.

Она задумчиво посмотрела на книгу, зажала листья между ладонями и подняла взгляд к небу. Замерла на секунду и прошептала:

– Taisdomliad.

Максин открыла глаза – в них отражались языки пламени. Она выронила листья в огонь, но ничего не произошло. Листья быстро загорелись и рассыпались в прах. Пепел попал в светлые