Азенкур - Бернард Корнуэлл

— Слишком много убитых, государь, — неловко поддержал разговор Хук. В присутствии короля мысли почему-то путались. — А может, колоколов больше нет.

— Нужно скорее заканчивать осаду, — твердо произнес Генрих, отступая от парапета. — Твой святой по-прежнему с тобой разговаривает?

Король его не забыл!.. Хук от изумления не вымолвил ни слова, лишь кивнул.

— Хорошо. Если Господь за нас, мы непобедимы. Запомни! — Генрих улыбнулся краем губ. — Значит, мы их одолеем!

Последние слова король произнес тихо, словно самому себе, и тут же, повернувшись, пошел вдоль траншеи к укрытию, где его ждала стража.

Хук отправился спать.

* * *

На следующее утро от пушечного выстрела задрожала земля.

В дальнем конце подземного хода — куда сэр Джон вновь привел Хука послушать, близко ли подобрались французы, — содрогнулся грунт и замигали неверные огоньки тростниковых свечей. Сжавшись в полутьме, все напряженно слушали. Кто-то из рабочих закашлялся, и Хук замер, пережидая гулкое эхо, чтобы вновь припасть ухом к земле.

Загрохотал второй выстрел, вновь заметались языки свечей, в жижу под ногами посыпались комья грунта и меловая пыль. Вслед пушечному рокоту раздался странный гул и треск, словно дубовые бревна, подпирающие свод, прогибались под весом давящей на них земли.

— Хук, что там? — окликнул лучника сэр Джон.

До слуха Ника донесся едва слышный скрежет — настолько тихий, что Хук даже засомневался, не мерещится ли ему, — однако затем что-то приглушенно треснуло, и наступила тишина, которую через миг нарушил тот же скрежет — на этот раз ясно различимый. Под беспокойными взглядами рабочих Хук шагнул к дальнему концу туннеля и прижал ухо к меловой стене.

Скрежет.

Хук взглянул на Давидда-ап-Трехерна.

— Как вы сейчас работаете?

— Как обычно, — ответил озадаченный валлиец.

— Покажите.

Валлиец, подхватив кирку, подошел к стене и, вместо того чтобы размахнуться и рубануть острой лопастью по толще мягкой породы, провел киркой по узкой трещине, углубляя разлом, а затем вставил лопасть в образовавшуюся щель и попытался, действуя киркой как рычагом, выломать кусок покрупнее. Однако разлом оказался неглубоким, и мастер вновь принялся царапать породу острым краем кирки, расширяя щель. Он работал тихо, чтобы не спугнуть французов — ведь туннель подошел уже к самым стенам города, — и Хук понял, что доносящийся издалека звук был точно таким же. Французы, роющие встречный туннель, тоже старались не шуметь.

— Они близко, — сказал Хук.

— Cymorth ni, O Arglwydd[21],— пробормотал рабочий-валлиец и перекрестился.

— Насколько близко? — требовательно спросил сэр Джон, оставив без внимания молитву о Божьей помощи.

— Неизвестно, сэр Джон.

— Черт бы подрал проклятых подонков, — сплюнул тот.

— Может, их туннель пройдет выше нашего, — предположил Давидд-ап-Трехерн. — Или ниже…

— Когда они подойдут ближе, вы услышите, — заверил его Хук. — Скрежет станет громче.

— Скрежет? — переспросил валлиец.

— Звук, что сейчас слышен.

— Им осталось прорубить несколько футов, — мрачно проронил Давидд-ап-Трехерн. — И враги обрушатся на нас как демоны.

— Здесь их будут ждать демоны не хуже! — рявкнул командующий. — Туннель нам важен, и мы его не бросим! Будем драться с выродками под землей. Тогда не придется их еще и хоронить!

Длинные боевые луки не годились для низкого туннеля, и в полдень сэр Джон принес полдюжины арбалетов.

— Если французы прорвутся, открывайте стрельбу, — велел он Хуку. — А потом деритесь алебардами.

Скрежет все усиливался, и Давидд-ап-Трехерн решил, что осторожничать больше незачем. Валлийцы принялись рубить породу в полную силу, с грохотом круша стену в облаке окутавшей их меловой пыли. Кирка то и дело ударяла в кремневые вкрапления, высекая яростные искры, пронзающие полумрак туннеля. Хуку они казались похожими на падающие звезды, и он вспомнил, как бабка при виде летящих звезд всегда крестилась и спешила произнести молитву, считая, что стремительная звезда скорее донесет ее до цели. Закрыв глаза, он молился за Мелисанду и отца Кристофера, и еще за Майкла, своего младшего брата, радуясь, что тот по-прежнему в Англии, где нет Перрилов и их сумасшедшего отца-священника.

— Еще день работы — и можно расширять туннель под камеру, — прервал его воспоминания Давидд-ап-Трехерн. — Тогда башня обрушится не хуже иерихонских стен!

Латники и стрелки сидели в дальней части туннеля, то и дело поджимая ноги и пропуская рабочих, которые выносили лишний грунт и затаскивали в туннель новые бревна, которые будут поддерживать свод. Звук, идущий от французов, теперь слышался яснее, страшнее и неотвратимее. Он доносился с севера, откуда враг вел встречный подкоп. Сидя в пыльной полутьме, озаряемой лишь мечущимися огоньками светильников, Хук не отводил взгляда от дальней стены, которая в любой миг могла разверзнуться и выпустить в подземный мрак толпу закованных в латы вражеских воинов. Сам сэр Джон, мрачный и сосредоточенный, чуть не полдня просидел в туннеле с мечом наготове.

— Врага надо загнать обратно в нору, а потом обрушить над ними свод, — буркнул он. — Проклятье, откуда ж такая вонь? Как в помойной яме.

— А тут и есть помойная яма, — заметил Давидд-ап-Трехерн.

Болезнь добралась и до рабочих, жижа под ногами становилась все более зловонной от испражнений.

Ближе к вечеру сэр Джон ушел, а через час прислал новых людей на смену охране. Новые стражники, пригибаясь под низким сводом, остановились на пороге, их мечущиеся в полутьме тени казались огромными.

— Силы небесные! — пророкотал чей-то голос. — Чем тут дышать?

— Арбалеты для нас есть? — спросил другой.

— Есть, — объявил Хук. — И даже взведенные.

— Оставьте нам! — велел латник и вгляделся в стрелков. — Хук! Неужели?

— Сэр Эдвард! — улыбнулся Ник, поднимаясь и откладывая арбалет.

— Вот так встреча! — расплылся в ответной улыбке сэр Эдвард Дервент — латник лорда Слейтона, когда-то в Лондоне спасший Ника от господского суда и неминуемого наказания. — Я слыхал, что ты здесь. Как дела?

— Пока жив, сэр Эдвард, — ухмыльнулся Ник.

— Слава богу! Хотя уж Он-то наверняка знает, чего стоит здесь выжить. — Повернув к стене изуродованное шрамами лицо, затененное шлемом, сэр Эдвард прислушался к скрежету. — Французы совсем близко!

— Похоже на то, — кивнул Хук.

— Не верьте слуху, — вмешался Давидд-ап-Трехерн. — Может, до врага еще дюжина шагов, под землей звуки обманчивы.

— Значит, французы могут оказаться и в пяди от нас? — мрачно осведомился сэр Эдвард.

— Именно, — подтвердил валлиец.

Сэр Эдвард глянул на взведенные арбалеты.

— А наше дело — встретить их стрельбой и перебить?

— Ваше дело — сохранить мне жизнь! — заявил Давидд-ап-Трехерн. — А вы загородили весь проход! Вас слишком много! Нам еще работать и работать!

Увидев, что латники сэра Джона вышли, Хук велел своим стрелкам уходить и обернулся к сэру Эдварду.

— Пусть ночь пройдет спокойно!

— Боже, услышь его молитву! — улыбнулся сэр Эдвард. — Рад был тебя повидать, Хук.

— Я тоже счастлив увидеться, сэр Эдвард. Спасибо вам.

— Ступай отдыхать, парень, — добродушно отозвался тот.

Хук кивнул, перехватил алебарду поудобнее и, попрощавшись с Давиддом-ап-Трехерном, стал протискиваться к выходу мимо людей сэра Эдварда. Кто-то подставил ему подножку. Хук разглядел длинный подбородок и запавшие глаза — и в полутьме ему на миг привиделся сэр Мартин, однако тут же стало ясно, что перед ним старший отпрыск священника, Том Перрил. Тут же у стены стоял и его братец, склонившись под низким сводом. Хук прошел мимо, зная, что в присутствии сэра Эдварда его тронуть не посмеют.

Устало бредя по туннелю навстречу дневному свету, уже переходящему в сумерки, Хук думал о Мелисанде, о приготовленном ею горячем ужине, о вечерних песнях у костра, как вдруг мир вокруг него рухнул.

Громовой гул, начавшийся за спиной, мгновенно перешел в грохот. И тут же раздался треск, словно лопнула сама земля. Темные клубы пыли, летящие из глубины туннеля к выходу, бурным облаком заполнили весь проход, человеческие фигуры во тьме казались грозными призраками. Откуда-то долетели крики и звяканье стали о доспехи — и вопль. Первый вопль.

Французы прорвались в туннель.

Хук ринулся было назад, где слышались звуки сражения, однако вспомнил о бочках — может, еще удастся перегородить выход? — и на мгновение замер. Из тьмы донесся вопль, скорее похожий на дикий визг кастрируемого животного, раздался грохот — и с потолка повалились вниз люди. Прежде чем Хука накрыло облаком пыли, он успел заметить рванувшегося к нему латника в покрытых мелом и землей доспехах, с двуручным мечом наготове и с опущенным забралом. Среди пыльного полумрака латник казался гигантским призраком, вышедшим из глубин ада, из кромешных недр ночных кошмаров. Оцепеневший Хук опомнился лишь тогда, когда латник с криком бросился на него, целя мечом в живот.