Азенкур - Бернард Корнуэлл

— Да.

— Тогда оружие на землю. И стрелы тоже! — велел Ланферель.

Хук понял: француз не хотел получить стрелу в спину. Они с Томом Скарлетом кинули луки на груду веток с поваленного дуба и отцепили холщовые мешки со стрелами.

Ланферель улыбнулся:

— Значит, договорились, англичанин! Наградой будет Мелисанда, но договор-то надо скрепить кровью, да?

— Уже скрепили, — ответил Хук, поднимая окровавленную руку.

— Играем не на кровь, а на жизнь! — Ланферель, тронув коленом жеребца, в стремительном развороте взмахнул мечом — и конец клинка рассек горло Мэта Скарлета, обагрив листву потоком алой крови. Том закричал, Ланферель со смехом пришпорил коня и ускакал к востоку вместе с обоими подручными.

— Мэт! — Том Скарлет упал на колени рядом с близнецом, но тот уже умирал, жизнь уходила из него вместе с кровью, хлещущей из перерезанного горла.

Стук копыт затих. Крики у повозок смолкли, Мелисанда плакала.

Ник поднял луки. Французы ушли, оставалось лишь вырыть топором могилу под дубом, способную вместить двоих — Мэта Скарлета и Питера Годдингтона, навсегда оставшихся здесь, у кромки леса над морем.

Над Гарфлёром, где пушки разбивали в прах городскую стену.

* * *

Тяжелая работа не прекращалась. Лучники, и Хук в их числе, только и знали, что срубали, расщепляли и пилили стволы, а потом укрепляли досками орудийные окопы и траншеи. Новые окопы были вырыты ближе к городу, и, чтобы уберечь драгоценные пушки от защитников Гарфлёра, орудийные дула закрывали толстыми щитами. Щиты сооружали из дубовых стволов толщиной в девичью талию и ставили наклонно, тогда вражеские снаряды отскакивали от них вверх. Больше всего Хуку нравилось, что щиты делали поворотными: когда пушка наконец была готова к выстрелу, отдавался приказ — и верхний край щита лебедкой тянули вниз, тем самым поднимая нижний край и открывая черное пушечное дуло. После выстрела весь мир окутывался густым тошнотворным облаком, воняющим, как тухлые яйца, звук от ударившего в стену ядра сливался с эхом пушечного выстрела, лебедку отпускали, и щит со стуком падал обратно, ограждая от врага пушку вместе с голландскими канонирами.

Французы быстро смекнули, когда и зачем поднимают щиты, и стали приурочивать к этому залпы своих пушек и катапульт, поэтому англичане огораживали орудия бревнами и большими ивовыми корзинами, наполненными землей, и порой щит поднимали даже при незаряженной пушке, чтобы сбить противника с толку и заставить его сделать лишний выстрел, который ударит лишь в корзину или дубовое бревно. А когда пушка была готова, корзину откатывали, щит поднимали лебедками — и грохот выстрела разносился по всей запруженной долине Лезарды.

Французские пушки уступали размером английским и стреляли ядрами не крупнее яблока, так что пробить тяжелые щиты они не могли. Стрелометательные машины, похожие на гигантские арбалеты с толстыми стрелами, были еще слабее. Однажды такая стрела на глазах Хука угодила в лошадь, запряженную в телегу с бревнами, и, пройдя легкие, сердце и брюхо, застряла внутри. Животное распростерлось на земле в луже крови, над которой под палящим солнцем поднялось жаркое марево — такое же, какое стояло над залитыми наводнением лугами и прибрежными болотами у моря.

Если от французских пушек и стрелометательных машин защищали рвы, то защиты от баллист не было. Камни, подброшенные в воздух, летели вниз почти отвесно. В ответ английские катапульты, на которые пошли срубленные лучниками дубы с вершины холма, забрасывали Гарфлёр камнями и разлагающимися трупами животных. Взобравшись на холм, Хук видел побитые крыши домов и два осевших церковных шпиля, на его глазах крошилась от ударов стена, осыпаясь камнями в сточную канаву, и разваливался под каменными ядрами бастион у городских ворот, выстроенный из бревен и грунта. Английские пушки непрестанно били в обе его башни, ограждающие короткую широкую куртину.

— Теперь принимаемся за укрытие, — заявил сэр Джон лучникам. — Наш господин и король намерен поторопиться!

— В городской стене уже большая брешь, сэр Джон, — заметил Томас Эвелголд, заменивший Питера Годдингтона на посту сентенара.

Командующий поморщился:

— За брешью еще одна стена! А к ней пробиваться через барбакан! — Барбаканом называли тот самый двухбашенный бастион, защищающий Лёрские ворота. — Хочешь арбалетных стрел с фланга? Нет? Значит, надо делать укрытие. Всем валить деревья! Хук, ты мне нужен.

Под взглядами лучников сэр Джон отвел Хука в сторону.

— Французов на вершине больше не будет, там теперь наши. Мы усилили дозоры, но никакого французского подкрепления они пока не видели.

Несмотря на то что подходил к концу август, французы не спешили прислать войска на помощь осажденному городу. Англичане, ежедневно объезжающие все дороги к северу и западу от Гарфлёра, время от времени сталкивались лишь с мелкими отрядами французских латников, ни разу не заметив на дороге облако пыли, которое возвещало бы о подходе большого войска.

— Расскажи, что ты делал тогда, на вершине, — велел сэр Джон. — В день, когда убили Питера Годдингтона.

— Я просто предупредил наших, и все.

— Не все. Ты приказал им вернуться к повозкам, так?

— Да, сэр Джон.

— Почему? — грозно спросил командующий.

Хук нахмурился, вспоминая. Тогда все казалось очевидным, ему не приходило в голову искать причины.

— В лесу из лука не постреляешь, — медленно произнес он. — Значит, лучников надо было выгнать на открытое место. К повозкам, чтоб было где укрыться.

— Так и вышло, — кивнул сэр Джон. Стрелки тогда, собравшись за повозками, всего двумя залпами повернули врага вспять. — Ты поступил правильно. Французские мерзавцы лишь хотели нас проверить: налететь, кого-нибудь убить и поглядеть на наши приготовления. А ты их прогнал!

— Не я, сэр Джон, другие, — возразил Хук. — Меня там не было.

— Знаю. С тобой говорил мессир де Ланферель. И оставил тебя в живых. — Сэр Джон оценивающе оглядел Хука. — Почему?

— Он хочет убить меня позже, — неуверенно ответил тот. — Или, может, из-за Мелисанды?

— Он кот, а ты его мышь. Раненая, — добавил командующий, глянув на Никову забинтованную руку. — Стрелять можешь?

— Как обычно, сэр Джон.

— Тогда будешь винтенаром. Это значит, что я удваиваю тебе жалованье.

— Мне?.. — Хук удивленно воззрился на командующего.

Не ответив, сэр Джон взглянул на латников, которые, тренируя удар, лупили мечами по деревьям. Упражняться и упражняться — вот что неустанно твердил сэр Джон, приводя в пример самого себя: он набивал по тысяче ударов ежедневно и требовал того же от других.

— Сильнее, Ральф, сильнее! — крикнул он кому-то и повернулся обратно к Хуку: — Тогда, при виде французов, ты задумывался, что делаешь?

— Нет.

— Потому я тебя и назначаю старшим. Мне нужны не те, кто размышляет, а те, кто идет и делает. Том Эвелголд теперь сентенар, возьмешь его прежний отряд. Я передаю приказы ему, он тебе, ты — своим лучникам. Если они не выполняют что надо — ты их наказываешь. Если опять не выполняют — я наказываю тебя.

— Слушаюсь, сэр Джон.

Изрезанное шрамами лицо командующего оживилось улыбкой.

— Ты умен, юный Хук. Более того, ты удачлив. — Сэр Джон указал на забинтованную руку лучника. Помолчав, он достал из кошеля тонкую серебряную цепь и вложил ее Нику в ладонь. — Знак твоей должности. А завтра ты идешь строить укрытие.

— Что за укрытие, сэр Джон?

— Адская работа, Хук. Сам увидишь.

Той ночью начался дождь, который пригнало с моря холодным западным ветром. Вначале мелкие капли зашуршали по английским палаткам, затем под порывами ветра затрепетали знамена на самодельных древках, и усилившийся дождь полил косыми струями, превращая землю в грязное месиво. Схлынувшие было воды запруженной реки вновь стали подниматься, затапливая помойные ямы у лагеря. Пушкари с проклятиями возводили навесы над орудиями, лучники подальше прятали тетиву, чтобы уберечь от дождя.

Сейчас Нику лук не требовался — ему предстояло сооружать укрытие, и, как предупреждал сэр Джон, работа была адская. Для нее не требовалось ни особых умений, ни даже простейшего навыка — ничего, кроме физической силы, — зато приходилось все время торчать на виду у французов вместе с их пушками, стрелометами, катапультами и арбалетами.

Укрытие — защитный настил, формой напоминающий носок башмака, — должно было ограждать солдат от вражеских снарядов во время рытья траншеи, поэтому его приходилось делать прочным, чтобы оно могло выдержать постоянный обстрел каменными ядрами.

Работой руководил седой валлиец Давидд-ап-Трехерн.

— Я родился в Понтигвайте, — заявил он лучникам, — а в Понтигвайте знают о строительстве столько, что вам, жалким англичанишкам, и не снилось!