Свод (СИ) - Алексей Войтешик

            Якуб недоумённо пожал плечами:

            — Мне бы хотелось верить в то, что это так. В противном случае, Ричи, вся эта месть горячей крови просто теряет смысл. Хотя, мой дорогой друг, должен вам признаться, что случившееся скверно и не имеет смысла даже в случае своего полного оправдания любовью.

ГЛАВА 9

Туман выползал из темноты, будто армия блуждающих призраков. В поросших куцыми кустами торфяниках было достаточно мест, до которых редко добирался солнечный взгляд, поэтому злодейка-зима, уходя каждую весну на север хитрила, оставляя до следующего своего прихода во многочисленных полесских болотинах своих верных шпионов. Стоило ли удивляться заморозкам сейчас в начале октября, если эти вероломные наглецы, вот так же, выползая из торфяных болот, творили на возделанных людьми в тяжких трудах полях вред поздней весной или даже летом?

В прогнувшейся меж двух перелесков низине, в которую медленно катился промокший от росы экипаж, холод был настолько ощутим, что и в его качественно собранном умельцами утеплённом деревянном брюхе было неуютно и сыро. В слабых лучах восходящей над дальним лесом луны, взмокшие от работы кони, выдыхали горячие облака пара так, словно это были животные из упряжи небесной колесницы самого Перуна, а не уставшие лошадки дяди Бенедикта.

            Поезд свернул вправо и тихо покатил по аллее к замку Патковских. Отсюда до Мельника оставалось всего-то мили четыре. Напрямик вообще было рукой подать, но, как считал Якуб, проехать мимо соседей и не отдать им дань уважения было бы неправильно.

Патковские всегда старались дружить с паном Войной. И хотя тот был нечастым гостем в Мельнике, будучи человеком занятым и находясь в постоянных разъездах, пан Криштоф мог быть спокоен за своё старое имение, поскольку его сосед, бывший писарь драгичинского судьи пан Альберт Патковский в неплохом литературном стиле и с завидным постоянством отписывал ему письма о ходе дел в Мельнике ну, а заодно, и о своих делах.

Понять старания пана Альберта было несложно. Пару лет назад, когда Якуб приезжал на рождество в виленский замок отца, пан Криштоф разъяснил сыну причины такого внимания Патковских. До того времени Якуб ещё весьма поверхностно вникал в события, происходящие на Родине. Что тут удивительного, ведь он отправился учиться ещё юношей. Позапрошлой же зимой, увидев перед собой молодого и умного человека — достойного продолжателя рода Войны, отец, как видно уже тогда держа в уме наследование своим отпрыском Мельника, доступно и убедительно объяснил Якубу непростую ситуацию в пределах Великого Княжества Литовского.

Находясь далеко от Родины, Война младший не особенно вникал в то, что оказывается, его страну просто раздирали на части Польша, Россия и их союзники. Множество лет по сути дела шла война. Те же, кто смог её разжечь, своими ежегодными заключениями вечного мира только доказывали своё нежелание установить здесь спокойную жизнь.

К этому смутному времени русский царь Василий ІІІ, Сигизмунд І — государь Великого Княжества Литовского и Польский король, заручились поддержкой соседних государств и начали старательно и методично переманивать каждый на свою сторону литовских князей.

Как только большинство из них разобралось, на чьей они стороне, дошло дело и до середнячков местной знати, к которым относился и вышеупомянутый отставной драгичинский служащий суда пан Патковский. Под ним было семейное имение Патковицы с небольшим селом.

            Его знатный сосед, пан Криштоф Война пока ещё имел в себе силы не кланяться в пояс ни рассенам, ни полякам, хотя, справедливости ради стоит сказать, что его тётка была в родстве с Жигимонтом ІІ и некий польский крен в политических наклонностях пана Криштофа всё же имелся.

За таким сильным соседом дружественные ему Патковские, долго были неприкасаемы. С другой стороны, как говорил сам отец, пан Альберт тоже был ему выгоден.

Долго не появляясь в Мельнике, пан Криштоф мог без особого труда быть в курсе дел, происходящих в теперь уже отписанном сыну старом имении матери. В общем, до какого-то времени Война старший попросту прикрывал заботливым крылышком своего слабого соседа.

Но, то всё было раньше. Что-то около года назад ситуация с переманиванием знати в ту или иную сторону заметно обострилась. Количество и сила рассенской её части стала жёстко перетягивать чашу весов на свою сторону и с прошедшей весны хозяева ранее неприкасаемых земель уже не могли считать себя достаточно защищенными. Подавляющее количество шляхты жило на русских землях, имея литовское самосознание, разговаривая на польском языке и теряясь в сложном выборе между католическими священиникками и правоверными.

Редкие семьи, хоть и находясь под страшным давлением со стороны христианского духовенства, а всё же держались ещё и за древнее православие, а потому в существующей больше на бумаге стране под названием Великое Княжество Литовское в воздухе витала неопределённость. Разумеется, никому это не нравилось. Паны упирались, стараясь ловко балансировать на тонкой дощечке между двумя берегами одной реки. Но к концу нынешнего лета и эта пресловутая дощечка стала опасно качаться, предлагая всем окончательно определиться с выбором политического берега.

Местная знать, просто вынуждена была драть с крайне закрепощённых крестьян по три шкуры. Отступать тем было некуда. Чувствуя неотвратимость всё более растущего влияния сильной восточной руки, те стали бежать от панов на рассенские земли, за Днепр. Многие из них на прощание даже сжигали дотла имения бывших хозяев, …что поделаешь, наболело…

Последний раз Якуб приезжал в эти места подростком. Тогда ещё была жива бабушка. Соседство с Патковскими дало ему возможность подружиться с сыном пана Альберта Андреем. Тот был старше Якуба на два года. Ровно на столько же лет младше его была дочь Патковских Сусанна — смешная, золотоволосая девочка с длинными, отливающими медью ресницами. Помнится, она всегда старалась участвовать в скрытых от взрослых озорных делах и развлечениях Андрея и Якуба.

Те же, имея с рождения весьма пытливые головы и будучи детьми деятельными, просто не знали границ в своём необузданном желании как следует познать этот мир.

Как-то, забравшись в глубину большого леса на пути к реке Малорита, где-то между  Мельником и Патковицами друзья обнаружили развалины старой церкви. Каждый из них к тому времени уже был достаточно наслышан об этом месте. Ветхое, полуразвалившееся здание таило немало опасностей, а потому детям туда ходить строго воспрещалось. Купол церкви, сильно повредив шаткие, полусгнившие стены, рухнул внутрь здания храма ещё в те времена, когда мать бабушки Якуба была ребёнком. Говорят, при этом погиб священник, не желавший покидать этот пребывающий в запустении храм.