Целитель-8 - Валерий Петрович Большаков

долго еще…

Сестричка скрылась в ванной. Зашипел душ, забрызгали струи.

Мама неожиданно рассмеялась, оборачиваясь к невестке.

- Рассказать?

- Рассказать! – хихикнула Рита.

- Твои девчонки поделились со мной Силой! Аля, Зина… Риточка, конечно. Пятый день держится! Вот, смотри… - мама приложила свою ладонь к моей. – Чувствуешь?

Я приготовился соврать, но и в самом деле ощутил тепло.

- Мамулька! – воскликнул я восхищенно. - Ну, ты даешь!

- А ты думал! – гордо ответила родительница. - Теперь твоя очередь!

- Делиться? Да хоть щас!

Что угодно, думал я, эгрегор, работа… Лишь бы мама чаще улыбалась, а не тонула в тоске, как в черных водах Коцита!

- Мам! – прозвенел невинный голосок Насти. Кутаясь в халатик, сестричка накручивала полотенце на мокрые волосы. – Ты пропусти эту парочку вперед, ладно? Они… э-э… соскучились, сильно-пресильно!

- Вот точно, нахалка! – зарумянилась Рита.

- Просто акустика хорошая, - на Настиных губках заплясала лукавая улыбка, - а стены тонкие!

- Нахалочка, - нежно сказал я, и побежал под душ.

[1] 10 000 долларов.

Глава 13

Глава 13.

Суббота, 3 июня. Позднее утро

Москва, госдача «Сосновка-1»

Во владениях Михаила Андреевича ничего не изменилось, разве что ограду подкрасили. Всё тот же Дима Селиванов нес службу, оберегая покой «красного кардинала». Радостно брехал Джульбарс, норовя замарать своими лапами мой новенький костюм, а «домоправительница» Нина улыбалась из окон кухни.

Сосны по-прежнему шуршали лапами, нагоняя хвойный дух, а дача, рубленная еще до войны, как будто стягивала пространство на себя – деревья, аллеи, беседки и даже мальчишеские вопли, слабо доносившиеся с того берега Москвы-реки.

Первым меня вышел встречать Револий Михайлович, всё такой же вальяжный и улыбчивый, с выражением строгой брутальности, присущей советским офицерам.

- О-о, Миша! – с трубной радостью взревел он. – Ну, наконец-то!

- Будем считать, что соскучился, - попал я в тон.

Хохотнув, Суслов-младший крепко стиснул мою пятерню, и повел в дом.

- Ты очень вовремя, - оживленно болтал он, ступая по гулким ступеням крыльца, - Нина столько всего наготовила, а кормить некого! Женщины со внуками в городе. Может, завтра наведаются, а пока что мы тут одни с отцом. Кстати, он уже о тебе спрашивал…

- А разве… - я удивленно оглянулся на пустой двор. Черная «Волга» Револия Михайловича скромно жалась в сторонке, а вот огромного «ЗиЛа» не видать.

- Машину отогнали на техосмотр, - догадливо мотнув головой, «генерал от кибернетики» отворил дверь. – Прошу!

Войдя, я вопросительно глянул на него, указывая пальцем наверх.

- Там! – приглушенно заверил меня Револий Михайлович.

Кивнув, я поднялся по лестнице на второй этаж, и постучался в знакомую дверь, отделанную светлым орехом.

- Да-да! – отозвался знакомый голос. – Ворвитесь!

Улыбаясь, я «ворвался». Суслов, эта костлявая громадина, щеголял в советских джинсах «Аврора», заправив в них рубашку армейского образца. Получилось «стилёво», как говаривал Гайдай.

- Ну, наконец-то, - ворчливо повторил за сыном Михаил Андреевич, но не выдержал, улыбнулся. – Рад тебя видеть, тёзка, очень рад!

- Взаимно, - нацепил я ухмылочку.

Суслов живо развернулся, и подхватил пухлую пачку листов со стола.

- Вот! – воскликнул он, потрясая бумагами. – Закончил свой «эпохальный» труд! Название не шибко оригинальное – «Путь к коммунизму», но о том и речь! Тяжко пришлось, ох, и тяжко… Отринуть догмы – это сказать легко, а на деле снять шоры очень и очень трудно. Приросли! Бывало, что и бунтовала натура, но совладал вроде, унял выбрыки… А иначе как расти над собой?

- Небось, кощуном себя ощущали? – улыбнулся я понимающе.

- Так, еще бы! Критиковать Маркса! Каково? А что делать, если учение противоречит действительности? Вот Владимир Ильич и правил Карла Генриховича…

- …А Михаил Андреевич внес коррективы в ленинские идеи, - подхватил я. – Все правильно, так и надо. Нельзя капитану атомохода прокладывать курс по карте Меркатора!

- Да! – с жаром вырвалось у Суслова. – Да! Иначе заведем корабль в такое болото… - он махнул рукой. – Увязнет во лжи и полуправде по самые мачты. Ну, вот же! – костистая рука отделила от кипы исписанных листков верхнюю стопку. – Маркс пророчествовал, что чем дальше, тем хуже будет жить пролетариям. Не сбылось! Помню, наезжали мы как-то в Англию, и меня пригласили в гости к обычному электрику. Неплохо жилось простому рабочему! Большая трехкомнатная квартира, машина… А мы всё языками цокаем, да печалимся: ах, бедняжки! Ах, невинные жертвы империализма! И в упор не видим, что пролетарии только в Африке остались, да в Азии, а на Западе они давно переродились в таких же мещан, что и их хозяева. Вот что страшно! Они сыты, всем довольны, а слова «Интернационала» давно забыты. Вот на что надо делать упор! На мещанский разгул! Кто развязал Гражданскую войну? Белые генералы? Нет, крестьянские сынки, что дезертировали с фронта, прихватывая с собой и винтовки, и пулеметы, и даже пушки! Чтобы сподручнее было землю делить. Правильно их в колхозы загоняли! Иначе с этими мелкими буржуйчиками не сладить. Воинствующее мещанство – страшная сила! Это мещане шли в каратели зондеркоманд, всё мечтали о поместьях-фольварках на наших черноземах, да о русских рабах… - он нахмурился, и заговорил, окая сильнее, чем обычно. – Всё понимаю, Миша. Горячо одобряю, хе-хе, и полностью поддерживаю политику партии. Народ-победитель не должен жить хуже побежденных! Но как бы не расплодить нам советских мещан… Ведь предадут – и Западу продадут!

- Вывод, Михаил Андреевич, - тонко улыбнулся я. – Надо усилить идеологическую работу. Только грамотно, правдиво, с выдумкой! Плюс воспитание. Тотальное! Чтобы профессия учителя стала не просто уважаемой, а престижной. Чтобы конкурс в пединститут зашкаливал! Пусть принимают студентов с педагогическими талантами, а не так, как сейчас: «Не поступил в мед? Иди в пед…» И комсомол надо живой водой обрызгать, и пионерию! Кино подключить, телевидение задействовать по полной. «Мягкой силой» перебороть капитализм. А иначе – никак! В общем… Делов у вас – вагон и маленькая тележка, Михаил Андреевич!

Суслов весело рассмеялся, и в этот момент со двора засигналили.

- Ох, ты… Забыл совсем!

Из окна было видно, как в ворота заезжает целый кортеж. Лимузины осторожно, как причаливающие крейсера, парковались, высаживая гостей. Сверху я узнал Брежнева и Косыгина, но «членов делегации» было куда больше – их прятали разлапистые ветки, опушенные хвоей.

- По