Нечто в лодке по ту сторону озера... - Максим Перфильев

Пока мы играли, Катя начала прибираться. Хотя ее никто об этом не просил, но видимо женский инстинкт сработал, желание навести чистоту превозмогло понимание того, что ты находишься не у себя дома. Она выбросила в мусорную урну какие-то грязные пластиковые стаканчики и бумажки, поправила покрывало на кресле. Эта репетиционная база сдавалась в основном только для знакомых и широко не рекламировалась, поэтому ее владельцы не всегда утруждали себя наведением в ней порядка, обустроив ее скорее как уютную комнату, а не как рабочую базу, и там иногда бывало немного грязно. Катя прибралась пока мы долбились, успев заглянуть в каждый угол в этой комнате. Вопреки моим еще несформировавшимся, а от того и не совсем правильным представлениям о мышлении лесбиянок, она обладала всеми теми женскими качествами, которые свойственны слабому полу, не успев, может быть, еще растерять их в специфике своего образа жизни, она не превращалась в мужчину, не теряла полностью женственности. Хотя и одевалась как пацанка и явно не утруждала себя размышлениями о собственной сексуальности, или, по крайней мере, просто блокировала в своем сознании эти размышления.

Пока Катя прибиралась, ее подруга Марина начала фотографировать нас в процессе нашей игры. Она делала интересные, как мне показалось, ракурсы, заходя с разных сторон, снимая то меня в полный рост, то мои пальцы на грифе гитары, то уходящий вдаль гриф в перспективе, то выражение лица, точно так же и Славу, долбящегося на барабанах, размахивающего палками, то просто одни палки в воздухе, то удары по тарелкам, или тупо ударную установку. Мне показалось, что она действительно знала свое дело и правда умела фотографировать. Я интуитивно начинал работать на камеру, подстраиваясь под объектив, принимая именно те положения тела и двигаясь именно так, как думал, что будет красиво. Я привык вести себя на сцене и рефлекторно начинал играть, как актер, или какая-нибудь модель, не расслабляясь в уютной обстановке, а включая все свое тело и разум в состояние напряжения.

Мы проиграли свою тему, я ушел в затихающую каденцию и плавно закончил под легкий стук барабанных палочек по "райду" (тарелка на ударной установке).

— Круто, — с улыбкой сказала Катя, — Вас наверно на улице реально слышно было.

— Надо дверь, наверное, поплотнее закрыть, кстати, — заметил я с улыбкой, — А то там прохожие наверно пугаются.

Марина переключилась с нас на интерьер комнаты, снимая на фотоаппарат обстановку, обитые войлоком стены, аппаратуру и инструменты.

— Ну что, все здесь прибрала? — с улыбкой спросил я Катерину.

— Тут бы еще мусор вынести и пропылесосить, пыль протереть, — посмеялась она.

— Ну… это, я думаю, уже скорее забота владельцев базы.

— Тут грязно на самом деле.

Я только пожал плечами.

— А ты, Марина, давно занимаешься фотографией? — начал я потихоньку включать эту девушку в процесс общения.

— Ну… где-то… несколько лет, — скромно ответила она, фотографируя висящий на стене плакат.

— А сама этому обучаешься, или тебя кто-то учит?

— Ну, в основном сама, читаю литературу всякую разную… в Интернете смотрю информацию, на форумах общаюсь.

— Понятно, — кивнул я головой, — А у нас, кстати, щас проходят где-нибудь в городе выставки каких-нибудь фотографов, не знаешь?

Марина немного оторвалась от фотоаппарата и, выпрямившись после съемки какого-то темного угла, задумалась.

— Ну… к нам на следующей неделе один фотограф приезжает со своими работами.

— Да?… Хм… Так-то интересно было бы сходить посмотреть.

— Ну, я, возможно, смогу билеты достать, — ответила Марина.

— Правда? Даже так? Это было бы замечательно. Я хоть схожу, наконец, на фотовыставку, — произнес я.

Затем я посмотрел на Славу, тихо сидящего за ударкой в углу.

— Ну чо, упырь, пойдем на выставку?

Он как-то так улыбнулся, не цинично, но с каким-то таким видом, типа "Какая еще нафиг фотовыставка, чувак".

— Ну, мы если что, и сами билеты купим, нам главное сообщить, где и когда она будет проходить, — сказал я.

— Хорошо, — кивнула головой Марина.

Мы снова переглянулись со Славой и решили, что пора сыграть еще что-нибудь.

— Давай эту тему, — произнес я, начиная фигачить в фанковском ритме первый аккорд, — Щас сыграем и потом начнем тебя мучить, — обратился я уже к Кате.

— Я уже готова, — ответила она, улыбнувшись.

И мы снова начали долбиться, только наполняя комнату уже не альтернативным металлюжным "мясом", а танцевально-веселыми фанковскими ритмами. Слава долбился так, что у меня реально звенело в ушах, и мне казалось, что не примоченная гитара звучит немного тихо.

Марина сделала еще несколько снимков, после чего решила просто посмотреть и послушать, как мы играем, периодически обращаясь к Кате, о чем-то с ней разговаривая. А Катя, кажется, чувствовала себя довольно расслабленно, немного пританцовывая, она ходила по комнате, разглядывая всякую ерунду, валяющуюся в углах. Заканчивая играть песню, я обратил внимание на то, что она заинтересовалась деревянной дверью в стене, за которой даже я не знал, что там находится.

Мы закончили на первую долю, обрушив на нее всю мощь моего последнего аккорда и синхронных Славиных ударов по обеим тарелкам и бочке.

Я взял со стола какую-то ткань и кинул ей в Славу.

— На, накройся. Ты орешь как не знаю кто. Я себя не слышу.

Слава развернул ткань и накинул ее на "рабочий" барабан, чтобы он производил меньше шума. И хотя его звук от этого менялся и становился более глухим, но видимо только так можно было бороться с грохотом, который производил мой барабанщик.

Катя указала на деревянную дверь в стене, рядом с которой стояла, и спросила:

— А что там находится?

— Там вроде бомж какой-то живет, — ответил я после небольшой заминки.

— Правда?

— Абсолютно.

— А можно посмотреть?

— Ну, только если он против не будет.

— Ну, мы его спросим.

— Ну тогда ладно… Только повежливее с ним.

— Конечно.

Катя со скрипом открыла деревянную дверь, и они с Мариной исчезли в темной комнате, в которой реально не было освещения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});