Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Но я так не хочу!

— Так надо, Муся. Надо! Выберем себе местечко, куда меньше всего попадёт молний, хорошо? Вон там, за листами. Мне придётся вновь на вас побарахтаться. Люблю быть сверху, если вы понимаете, о чём я…

— Божечки-кошечки, как у тебя хватает сил ещё шутить!

Мурси дотащила Моргана до выбранного им укромного уголка, за широкими листами обивочного материала. Какой же всё-таки этот Морган упрямый! Даже если молнии из кристаллов его не пришибут, то он скончается от своих ранений. А так мог бы жить долго и счастливо! Капитан улеглась на пол и затащила на себя катара, который уже от кровопотери только глупо улыбался, светя окровавленными зубами. В этот миг Мурси вновь не выдержала, попыталась встать и выволочь силой Моргана из отсека, но он не дал. Прижал её всем телом, стиснул пальцы на руке с холофоном Дэвида и заглянул в глаза.

— Так надо. Готовы?

— Разве к такому можно быть готовой? Морик, ну ты разрываешь на щи сердца!

— А чуть не забыл! — Морган покопался в штанах, достал обезболивающее и, пока Мурси недоуменно следила за его телодвижениями, вколол ей в предплечье.

— Ты психический! Мне-то зачем? Руки перепутал? А ну дай, дай, есть ещё?

— Я и так при смерти. Хотел только вам напоследок сказать кое-что важное… Да наверное, даже на грани не найду мужества. Такой вот я тряпка. Весь в своего отца, — голова Моргана опустилась на плечо Мурси, он уткнулся в её шею влажным носом и на последнем издыхании прошептал: — Вы же знаете, что на самом деле это означает по катарским обычаям?

— Конечно знаю! — недовольно буркнула Мурси. — Тоже мне секрет в поле шинели! То, что у нас с тобой всамоделишная любовь, это понятно уже было девяносто сто пять годов назад!

— Значит… Значит, вы тоже?

— Ну, ясень белый пень! Конечно, я тебя люблю. Морик, тебя невозможно не полюбить! Ты же котик и лапушка, веселый, находчивый, умный и ужасно глупый дурак! Поэтому, давай отменим суицидальную миссию, я тебя оттарабаню в капсулу, а потом уже всё завершу? А?

— Зачем мне жизнь без вас? Но скажите это вслух, хочется услышать.

— Люблю тебя, Котик! — Мурси сжала щеки Моргана с обеих сторон и чмокнула в губы. — Хочешь действительно невероятную новость? Поразительную? А? Я доверяю тебе на сто процентов.

Морган счастливо выдохнул, укладываясь обратно на плечо своей нянни. Он направил руку с арианским арбалетом вначале в недозаполненный кристалл и выстрелил. Столп яростной тёмной энергии высвободился, ослепляя. С потолка грянули молнии, прошлись по всему оборудованию, оплавляя компьютеры и панель управления. Нагрелся лист, за которым прятались Мурси с Морганом, он покачнулся и попытался упасть, но капитан удержала его на месте психосилой. Малая толика Тёмной Материи врезалась в неё. Мурси передернуло, но Морган в этот момент начал из последних сил целовать нянни в щёку и куда дотягивался.

— Вот это шибануло, — пробормотала Мурси. Поглядела на холофон Дэвида. Пилот всё ещё работал и летел в нужном им направлении. — Ты как?

— Норм, — выдохнул Морган и вновь выстрелил.

С потолка полились нескончаемые молнии, Тёмная Материя с воем выбралась из кристалла и закружила по помещению, ища для себя вместилище. Свет погас окончательно, запахло гарью и палёной шерстью.

— Моричка, — захлюпала Мурси. — Моричка! Ты жив? Жив, мой хороший?

Она обнимала своего Котика крепче крепкого, хотела перевернуть, сама подставиться под удары, но Тёмная Материя врезалась в неё и тут же приступила к мутации тела. Невыносимая боль пронзила капитана. Сознание замутилось, разверзлись грани миров. Ей стало казаться, что она никогда и не была человеком. Что жила всю жизнь в болоте, обыкновенной зеленой лягухой, спешила по своим лягушачьим делам, пока её не поймали хулиганы-мальчишки, не вставили соломинку в срамное место и не принялись надувать…

Длилось всё недолго, но капитану показалось вечность. Наконец, закончилось. Воздух теперь стал мёрзлым, отключилось жизнеобеспечение. Про кислород они и не подумали. Сгоревшее дотла оборудование белыми хлопьями стало оседать, словно снег. Мурси крепче обняла Моргана всеми тремя руками, стараясь сохранить тепло его маленького пушистого тела. Часть правого бока трансформировалась в хвост и наползла на катара. Он ещё дышал, иногда сжимал ладонь, непроизвольно выпуская когти, иногда бодался, как будто пытался устроиться поудобней. Всё застыло. Вряд ли кто-то придет на помощь. Это Мурси точно знала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сон, который она видела не единожды, сбылся. Только, к сожалению, расшифровка подкачала. Мурси видела себя в храме, статуей, засыпаемой хлопьями ворсистого снега и всегда ассоциировала эту катастрофу с Христовым. Но на деле, Разум показывал ей будущее, которое наступит так, без трактовки. Она будет лежать, вместо снега — сгоревшие остатки оснащения, и пустота не от отсутствия наставника, а от настоящей безысходности. И в этом всём ей предстояло умудриться выжить как можно дольше. От невыносимой бренности бытия, сознание капитана отключилось.

***

— Вот же Бездна! Так и знал я! Стоило на минуту заснуть, как Мила в неприятности впуталась, — ворчливо бормотал Джес, стоя над душой у Лены. — Ещё сомневаешься, что нужна ей постоянная опека? Ох, когда Матильда уже повзрослеет? Вот вытащим её — накажу! Покаяние наложу в месяц! Никаких катаров и прочей смертной шелухи. Рядом, только рядом со мной. Не отпущу больше! Побезобразничала и хватит.

— То-то я и смотрю, прям расстроился, — не примкнула поддеть Лена, которая управляла кораблем. — Аж светишься от переживаний за её судьбу.

Христов не сумел сдержать широкую улыбку. После недельного отдыха он и впрямь выглядел помолодевшим, отдохнувшим и даже каким-то счастливым. Таким Лене его ещё никогда не доводилось лицезреть.

— Таков Путь, — лукаво подмигнул Джес. — А то не видишь ты, что Миле важна поддержка, забота и контроль. Сколько, неделя? Неделя тишины и спокойствия! Неделя без ведома моего, и помчалась на кой-то кворч в сектор Х. Ещё и связь отрубила. Показывает независимость. Вот кому-кому, а Матильде не к лицу самостоятельность. Потребуется, и слова контроля применю. Только я и могу удержать такой объём энергии в узде. Нагрузить достаточно физическим утомлением. Кто ещё в Галактике способен на подобное?

— Допустим Морган, — предположила Лена. — Зря ты его недооцениваешь.

— А, да прекрати! Простой смертный капрал? Небось, он её и надоумил к таким вот приключениям. Сама Мила ни по чём бы без согласия моего не ввязалась бы в авантюру. Наверняка, обманул её, пообещал долгую и счастливую жизнь, а сам в ловушку погнал. Долго ещё?

— Долго, иди помедитируй, не дыши в затылок.

— «Запатентованное извращение» катара… Почему он так сказал? Почему именно его, и именно запатентованное… Что означают слова эти? И почему Мила засмеялась тогда?

— Понятия не имею. Мо мне не докладывала о своих отношениях с Котиком.

— «Котиком»? А почему не докладывала? Ты и за этим следить приставлена была. Не смогла разговорить? Не ври мне! Знаю я, что стоит только отвернуться, так женщины кости перемалывают своим любовникам. Не сахарный, не растаю от правды. Говори, как есть. Матильде нужны такие отношения? Братские? Просто, чтобы приятно было дурачиться? Где серьёзность, глубина? Этому её не учил я!

— Слушай, давай и впрямь без обидняков, а? Никому в целой Вселенной не понравятся постоянные поучения. Хотя, Морган конечно тоже далёк от идеала, но он хотя бы влюблён в неё искренне. И даже меня не убоялся. Спорил до посинения, ничем его не подкупить, никак не подлезть. Я испробовала тысячу способов, чтобы…

— Да видел я, — прервал Христов. — Катар даже мне дерзил. Явно не в себе. Но любит-то Мила меня!

— И что теперь? Если с тобою несчастлива. А с Морганом ей весело.

— «Весело»! — передернуло Христова. — Со мной тоже может быть весело!

Лена недоверчиво покосилась на Джеса и усмехнулась:

— Ты только не обижайся. Но твоё «весело» как-то слишком не весело! Молитвы возносить да проповеди слушать, науку изучать каждодневно — не всякому по силе.