История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Маджлисы. Персидская миниатюра

Хотя его книги содержат стандартные штампы шариатского мышления, они также являются прекрасными произведениями, предназначенными для понимания самого широкого читателя и часто облеченными в легенду. Так, он пересказал древнюю мусульманскую историю, как один из ангелов был послан на Землю, чтобы собрать глину, из которой должен был быть сотворен Адам; но каждый раз Земля отсылала его, умоляя избавить ее от горя стать материалом для греховного человечества. Это продолжалось до тех пор, пока на Землю не спустился ангел Азраэль, который, объявив, что обязан выполнить поручение Аллаха любой ценой, взял глину, несмотря на протесты Земли. Так было создано человечество, а бессердечный Азраэль стал ангелом смерти[365].

С развитием независимости шиитских муджта-хидов на передний план выступили различия, которые ранее были скрыты. Религиозную сферу разделили между собой две основные школы правового и общего теологического мышления. В большинстве своем они постоянно ссылались на первичные принципы, на источники закона (усуля), которыми всегда оставались Коран, рассказы о Пророке и имамах — среди шиитов чаще носившие название ахбар, чем хадис, согласие, иджма (понятие согласия, конечно, в пределах шиитского общества), и, наконец, аргументация, которая у шиитов не всегда ограничивалась аналогией кияс (по сути, кияс как таковой отсутствовал), а зачастую сводилась к концепту акл. Сторонники данной позиции называли себя усули. В то же время появились ярые сторонники протестного движения, требовавшие возвращения к позициям как минимум XII века, которые усомнились в ценности данной «аргументации» как независимой основы права. Они сосредоточились на обширном использовании рассказов (ахбар), дарованных Пророком и имамами. Эти оппозиционеры были названы ахбаритами. Ориентация ахбари была в некотором роде схожа с суннитскими группами, которые особо подчеркивали значение хадисов. Они с подозрением относились к развивающейся традиции, представляемой большинством муджтахидов. Хотя приверженцами ахбари были такие твердо ориентированные на шариат личности, как Маджлиси, среди шиитов, следовавших мистической тенденции, также были поклонники позиции ахбари. По-видимому, это позволяло им провозгласить непререкаемый авторитет буквализма и напрямую достичь Непознанного, не прибегая к сложной аргументации.

Всеобщий ригоризм, охвативший шиитов, выражался в этих пристрастных диспутах. Физический контакт — даже не прямой — с язычником расценивался как оскверняющий и оставлял человека ритуально нечистым. Следовательно, если одна из сторон считала другую ложной по отношению к исламу, то запрет накладывался взаимно. Бытует мнение, что позже некоторые улемы прикасались к книге в библиотеке медресе только сквозь ткань, если ранее до нее дотрагивался приверженец оппозиционного течения. Тем не менее подобная щепетильность не могла затмить позитивной роли, которую сыграли муджтахиды в целом. Подъем военных государств-покровителей отразился на всем, в том числе на независимости религиозных учреждений; я полагаю, что этому способствовала доктрина об изоляции иджтихада и халифского статуса султанов, усиливавших влияние шариата. Неудивительно, что, чем больше империя попадала под светский контроль, тем более могущественными становились независимые религиозные учреждения, свободные от этих доктрин. Действительно, во всех трех великих империях рост светского контроля (который я тех времен (именно этим он и выделялся). Во всех документально то, за что он боролся, но никогда не давалась позитивная оценка шовные события эпохи обсуждаются в высококультурном диалоге, фелых исламских исследований является то, что зачастую ученые 1Я всего мусульманства того периода, таким образом, они не могли х. Маджлиси единственный, кто не только выражал свои взгляды, начался в этих государствах примерно в одно и то же время) сопровождался отстаиванием независимости традиций шариата, хотя в каждой империи это движение происходило по-своему.

Империя Сефевидов и их преемников к 1779 г.

1502–1524 гг.

Сефевид шах Исмаил уничтожает тюрко-персидскую империю в Иране, преследует суннитов и подавляет суфийские ордены

1524–1576 гг.

Тахмасп I, второй сефевидский правитель, усиливает господство шиизма; его двор становится центром искусств

1535–1536 гг.

Смерть Бехзада, известного живописца-миниатюриста

1558 г.

Смерть Зайнаддина аль-Амили, шиитского теолога

1583 г.

Смерть Вахши из Бафка, романтика и суфийского поэта

1587–1629 гг.

Шах Аббас I расширяет Иранскую империю, выбив узбеков из Хорасана, а османов из Азербайджана и Ирака; создает величественный двор в Исфахане; покровительствует Ризе-и Аббаси, самому яркому художнику исфаханской школы, демонстрируя определенное влияние Запада

1590-е гг.

Подъем «индийского» (Сабх-и Хинди) декоративного стиля в поэзии

1620–1621 гг.

Смерть Бахай (Бахааддин Мухаммада Амили), суфийского поэта анекдотического и развлекательного жанра, шиитского теолога, математика

1629–1694 гг.

Господство гарема в течение правления трех сефевидских шахов; Ирак захвачен турками (но большинство населения остаются шиитами); в остальном в империи царят мир и благополучие

1630 г. Смерть Мира Дамада, шиитского теолога метафизической школы ишракизма в Исфахане

1694–1722 гг.

Хусейн, последний влиятельный сефевидский шах, с шиитской нетерпимостью правит в Иране; его правление закончилось афганским восстанием и массовым истреблением персидской знати в Исфахане

1700 г.

Смерть Мухаммада Бакира Маджлиси, шиитского ученого и теолога, визиря

1726–1747 гг.

Надир-шах (правил через подставных лиц до 1736 г.) быстро восстанавливает военную мощь иранской шиитской империи, но не воскрешает былого культурного расцвета

1750–1779 гг.

Каримхан Занд из Шираза устанавливает на большей территории Ирана долгожданный мир среди постоянных гражданских войн за трон между различными тюркскими племенами

1779 г.

Мухаммад Агахан основывает династию Каджар, при которой в Иране снова восстанавливается сильная центральная власть

1718 г. Пожаревацкий мир, второе серьезное поражение турок, нанесенное им Габсбургами

1718–1730 гг.

«Эпоха тюльпанов» при султане Ахмеде III и его визире Невшехирли Ибрагиме-паше, первые серьезные попытки провести реформы по западному образцу в 1729 г. Ибрагим Мютеферрика выпускает первую печатную книгу на османском языке, но реформы заканчиваются с восстанием Патрона Халила в 1730 г., организованным янычарами и населением Стамбула

1730–1754 гг.

Махмуд I, раздел части европейских владений Османской империи между Австрией и Россией после подписания мирного договора в 1739 г.

1757–1773 гг.

Мустафа III, талантливый османский монарх, который, несмотря на желание мира и спокойного правления, оказывается втянут в войну с Россией, завершившуюся полным разгромом османской армии

1774 г.

Кючук-Кайнарджийский мирный договор, турки теряют Крым, российский монарх признается покровителем православных христиан в Османской империи

1789–1807 гг.

Селим III создает основу для последующих западных реформ, учреждает первые официальные посольства Османской империи в европейских столицах

Избыток централизма

В Сефевидской империи абсолютизм, который развился на основе военного государства-покровителя, привел к концентрации всех ресурсов в центре. Благодаря эффективной системе налогообложения и бюрократического контроля над бюджетом единовластный монарх (независимо от ожиданий, которые традиционно возлагались на покровителя) мог позволить себе распоряжаться суммами, намного превышающими состояние любого купца или землевладельца. При определенной бережливости эти доходы могли быть не растрачены на предметы роскоши и благотворительность, а составить капитал. По меньшей мере со времен шаха Аббаса монарх превратился в самого крупного инвестора в государстве. Он вкладывался не только в мастерские, работавшие на нужды двора, например по изготовлению ковров и предметов роскоши, но и в производство товаров на продажу, преимущественно шелка, который шел на экспорт.

Подобная концентрация богатств переходила из рук в руки, и я полагаю, это послужило приданию государству, теоретически основанному на военном покровительстве, но все больше и больше переходившему в сферу бюрократии, гражданского, демилитаризованного характера. При правильном управлении, когда империя находилась в состоянии мира и не требовалось постоянного присутствия войск, провинции все чаще управлялись монархом, а не просто использовались как базы для военных. Бюджетные расходы на наследственных военных сводились к минимуму, что позволяло серьезно увеличивать потенциальные ресурсы центральной власти и ее гражданских представителей. Однако по мере того, как финансовые ресурсы оказывались в руках гражданской власти, исчезала необходимость вкладываться в их перераспределение: пожалуй, как минимум номинально финансовая власть стала более сконцентрированной, порой поток ресурсов тормозился или задерживался в руках привилегированных лиц. Таким образом, в то же время свобода инициативы монарха в некоторой степени ограничивалась. В результате империя подвергалась классической опасности, которая угрожает аграрному абсолютизму. Если бы весь процесс оказался невыгодным и не соответствовал интересам масс, гибкость общества и его способность процветать даже при серьезном давлении со стороны центральной власти и при сосредоточении всех благ в Исфахане без сомнения снизились бы. И хотя центр, полагаю, не был стеснен в средствах, как это происходило во многих государствах, все же для него существовала реальная угроза внутреннего застоя.