Рояль под елкой - Алиса Лунина

— Спасибо, у меня уже есть.

— Будешь думать только об искусстве! Все заботы я возьму на себя!

Оба замолчали. Наконец, Ирина нарушила тишину:

— Что ж, понятно. Мимо — так мимо. Кстати, хорошо, что у нас с тобой не случилось детей. Смотрю на твою дочь и радуюсь! Такая дрянь выросла, и ты ей абсолютно не нужен!

Дымов хотел было ответить, что у тебя и такой нет, поэтому бесишься и с юнцами в любовь играешь, но промолчал.

Ирина достала из сумки связку ключей.

— Держи! От твоей квартиры! Прощай, Вадик! С новым счастьем! И не забывай есть суп по утрам!

Глава 19

Пока Дымов провожал Ирину, барышни, предоставленные сами себе, пытались наладить общение.

Первой в разговор вступила Лера. Причем не слишком дружелюбно.

— Значит, получается, что ты эту квартиру сняла у Ирины, мать ее, Ивановны, не зная, что хозяин не давал разрешения на аренду?

— Получается, так.

— Ну, а теперь-то знаешь! Тем не менее, как я понимаю, уходить не собираешься?

Тамира улыбнулась:

— Знаешь, дело не в том, что я кому-то хочу что-либо доказать или остаюсь из принципа. Мне просто некуда идти. Только и всего.

— Сочувствую, — без особого, впрочем, сочувствия в голосе отозвалась Лера. — Но почему твои проблемы должен решать мой отец? Пользуешься тем, что он хороший человек и не может выкинуть тебя на улицу?

Тамира пожала плечами:

— Может быть. Ведь он действительно хороший человек. Я это уже поняла.

— Некрасивый расчет, — Лера строго покачала головой, — на жалость давишь. Или рассчитываешь, что он на тебя западет?

— Нет у меня никакого расчета, — Тамира потянулась за сигаретой, — отвали с такими вопросами. И вообще… Тебя кто-то уполномочил со мной вести эти беседы? Родитель вроде не просил.

— А он и не попросит! Он же интеллигентный, культурный человек, мужчина к тому же! Приходится мне за него.

— Тебе действительно нужно, чтобы я ушла? — спокойно спросила Тамира.

Если бы сейчас Лера сказала «да», она бы встала и ушла. Куда глаза глядят. Просто уже не осталось ни сил, ни желания сопротивляться.

Но странное дело, услышав вопрос, Лера, кажется, смутилась, задумалась, потом выдохнула:

— Да ладно, не в этом дело. Лично мне все равно, останешься ты или нет. Сами с отцом решайте.

— Спасибо, — улыбнулась Тамира.

— На здоровье! — отрезала Лера. — Дай сигаретку, что ли.

Несмотря на Лерины претензии, Тамира чувствовала к ней искреннюю симпатию — ершистая девчонка, с характером.

Сидя на диване рядом с Лерой, она ощущала знакомый запах дорогого коньяка (нюх у нее был натренирован, как у собаки). Тамира подмигнула Лере:

— «Курвуазье»?

Лера не смутилась и спокойно ответила:

— «Метакса».

— Помогает?

— Ну, в общем, да. Я же типичная питерская барышня — вялая, заторможенная — недостаток йода, что ли, сказывается. А примешь на душу и вроде пошустрее становишься!

Тамира радостно кивнула:

— Знаю-знаю! Сама балуюсь!

— Кстати, почему тебе некуда идти? Френд-то у тебя имеется? — без лишних церемоний спросила Лера.

— Уже нет.

— Любовь, что ли, прошла?

— Да не было там любви.

— Весь трабл в том, что любви вообще нет!

— В смысле?

— В том смысле, что люди сами себе насочиняли всякие «тьмы низких истин», весь этот геморрой в обертке «любви и высоких отношений»!

Тамира изумленно взглянула на Леру. Да-а. Ладно, когда тетушка-философиня, обремененная годами и тремя высшими образованиями, подвергает любовь сомнению, но красивая девочка в нежном возрасте! Да ей сам бог велел влюбляться и крутить романы.

Между тем Лера решила развить тему и выдала монолог, включивший в себя краткое жизнеописание своей бабушки, положившей жизнь на алтарь любви, и закончила его следующим резюме:

— Лично мне с этой любовью вообще надо быть осторожнее, у меня гены плохие! С моей бабкой в такое вляпаешься!

Тамира вздохнула: тяжелый случай…

— Может, тебе и надо вляпаться? Может, это твой путь, тот самый опыт «сын ошибок трудных», что делает нас самими собой?

— Ну, знаешь, иногда люди такой опыт получают… Что лучше бы без него…

Для пущей убедительности Лера привела печальный пример француженки («Вот тебе и любовь! Она ему поверила и побежала за ним на край света! А он поматросил и бросил»).

— А твоя мама?

— При чем здесь моя мама?

— Ну, она тоже считает, что любви нет?

Лера усмехнулась:

— Моя мама всю жизнь любит одного мужчину. И это чувство не сделало ее счастливой!

Какая занятная девочка, заинтересовалась Тамира, холодная, как Снежная королева. Но разве правильно быть такой снежной в восемнадцать лет?

— Моя мама — женщина системы «ради любимого готова на все!». При этом любимый — единственный и на всю жизнь, на меньшее не согласна! Кстати, имея подобный пример перед глазами, поневоле захочешь раз и навсегда исключить любовь из системы жизненных ценностей!

— И что тогда включить в эту самую систему вместо нее?

Лера пожала плечами:

— Карьеру. Самореализацию. Деньги, славу, независимость… Разве плохо?

— Неплохо. Только вот влюбишься и забудешь обо всем на свете. В том числе про карьеру, деньги и независимость.

— Понятно! Сейчас ты мне будешь промывать мозги, что «любовь нечаянно нагрянет» и чего-то там сразу станет. Это не моя история. Я привыкла анализировать свои чувства, сверяя жизненные планы с маршрутной картой.

— И что в маршрутной карте? Какова конечная цель?

— Как минимум стать известной актрисой. С приятным дополнением в виде банковского счета с энным количеством нулей и вип-пропуском в любые дыры мира.

— Ты очень смешная. Ты, наверное, думаешь, что все будет так, как ты хочешь? Ты все просчитала, наметила план. А жизнь — это стихия непредсказуемого… Что, если в тебя уже целятся из лука?

— Чего? — усмехнулась Лера. — Какого лука? И кто, купидоны, что ли?

— Возможно, и так. Или по-другому: любовь на тебя набросится, «как сумасшедший с бритвою в руке»? И ты пройдешь свой путь, прекрасный и трагический?

— По всему видно, ты много путей-дорог исходила! — не удержалась от колкости Лера.

Тамира на провокацию не поддалась и не ответила. Заметила печально:

— Я ведь и сама когда-то решила, что любовь — это мираж! Слишком много было ошибок, разочарований, но я просто ждала того, кого полюблю по-настоящему! И все случилось. Сумасшедшая, всепоглощающая страсть и нежность!

— Стесняюсь спросить, а чем все закончилось? — насмешливо спросила Лера. — Вот если быстро пролистать книжку с твоей историей, что окажется на последней странице?

Тамира вздохнула.

— Если честно, на последней странице было много слез, боли и отчаяния.

— Ну вот видишь! — даже обрадовалась Лера. — Еще одно доказательство в пользу моей теории.

— Какой теории? Что можно и нужно жить, исключая чувства?

— Такой жертвы никто не требует. Не надо их совсем исключать. Просто включать мозги, хотя бы иногда.

— Надо же, ты даже философский домик построила над своими рассуждениями. Чтобы убедительней смотрелось, что ли? Только он у тебя непрочный получился, как у поросят из сказки. Из веточек да прутиков, того и гляди развалится! Вопрос лишь в силе и направлении ветра! Заштормит, обрушится стихия — и все. Ты не обижайся, но я тебе правду скажу: ты очень красивая, но какая-то неживая. Тебе надо тянуться к жизни…

— Ты о чем?

— О жизни. О том, что надо захотеть стать живой. А пока ты мертвая.

— И что для этого нужно?

— Может быть, страдать, — тихо сказала Тамира и после долгой паузы добавила: — Но ты не отчаивайся, просто ты спящая царевна, которая еще может проснуться от поцелуя. Очень даже может, если принц найдется.

— Ага, — усмехнулась Лера, — принц разбудит, а потом наиграется и бросит на фиг.

— Возможно, — кивнула Тамира, — это сплошь и рядом случается, но дело-то, как ты не понимаешь, не в этом! Главное, после этого ты будешь чувствовать! Сердце растревожится! И станет болеть!

— Ты, наверное, больная? — с сочувствием спросила Лера. — Тебя кто-то растревожил, и ты до сих пор не можешь успокоиться.

В гостиную вернулся Дымов.

Тамира отметила, что он расстроен. Заметила она и то, что Дымов, пожалуй, смущается в присутствии дочери. А та, напротив, взяла в разговоре с отцом нарочито уверенный тон.

* * *

Впрочем, разговора не получилось, хотя Дымов искренне старался быть любезным и внимательным. И чем больше старался, тем отчетливее понимал, что не удается, — в роли заботливого отца он неубедителен. Опоздал лет на десять, папаша.

Да и сама обстановка не располагала — присутствие постороннего человека тяготило и отца, и дочь. Впрочем, надо отдать Тамире должное, она быстро поняла это и вышла из комнаты под благовидным предлогом: