Страна Изобилия - Фрэнсис Спаффорд

Вечеринка, видимо, проходила в ресторане гостиницы. Она ожидала, что отсутствие удостоверения превратится в проблему на входе, потребует оперативных переговоров, но пропусков никто не спрашивал.

— Как правило, не спрашивают, — сказал Костя. — Тут все довольно свободно, более или менее просто. Даже в институтах, если тебя знают в лицо, можно вообще приходить и уходить, как тебе заблагорассудится.

Столы сдвинули, чтобы освободить место для танцев. Вокруг столов с закуской собралась толпа, еще одна — перед сияющим батальоном бутылок и рюмок. Как она заметила, едва ли не половина собравшихся были женщины, однако, если верить ее опыту научной жизни там, в большом городе, женщины почти все должны были попадать в категории “жена” или “подруга”, а не “коллега”. Если они и работали в институтах, то секретаршами или лаборантками; в противном случае они могли быть шушерой невысокого ранга — учительницы младших классов или врачи. Зеленое платье — с радостью поняла она по тому, как быстро и жадно проглотили его взгляды в комнате, — вполне выдерживало сравнение с нарядами в розах, которые предпочитали женщины средних лет, и с хорошо знакомым оперением юности, невинности и доступности, которым пользовались остальные. Еще бы — достаточно вспомнить, с каким усердием она пыталась сделать его похожим на модели из итальянского Vogue, прошлой осенью прибывшего из Москвы, — журнал удалось заполучить кружку ее подруг. Нельзя сказать, что до сегодняшнего дня у нее было много случаев его надеть; нельзя сказать, что это не первый вечер за четыре года, когда она находится далеко от звука Максова дыхания; и все-таки возможность чуть-чуть усмехнуться действует успокаивающе на пороге комнаты, полной незнакомцев, в незнакомом городе вдали от дома. Над головой уже сгущалась синяя крыша дыма, которую подпитывали завитки множества сигарет. В углу настраивали инструменты джазисты. Вероятно, не профессионалы: гудят себе что-то там, бибикают, гундосят. Они были ровесниками Валентина и Кости, и вид у них был такой же, выражающий серьезность во время игры.

— Возьмите себе чего-нибудь, пока вкусное не кончилось, — предложил Костя. — А мы выпить раздобудем.

Нарезанная говядина, маринованные огурцы, черный хлеб, яйцо вкрутую, пирамидальный салат из консервированного зеленого горошка и резаного яблока, склеенный с помощью майонеза. Обойдя очередь, она сунула в рот вилку со всякой всячиной и поразилась тому, как благодарно отозвалось на это ее тело. Ребята все еще стояли над бутылками, спорили. Она поняла, в чем проблема. Будь она одной из тех впечатлительных студенток, к которым они обычно подъезжали, по заведенному порядку следовало не отставать от нее ни на шаг весь вечер, стараясь ее напоить. Но тут они оказались на незнакомой территории. Отпустить ее в общество других, пожилых, сдаться на всю эту процедуру — “доцент такая-то, познакомьтесь с доцентом таким-то”, — или же слабая вероятность плана номер один еще витает в воздухе? Они уже шли обратно к ней. Костя держал перед собой три рюмки, грозившие выпасть у него из рук.

— Не знали, чего вы хотите, — сказал Валентин, — так что принесли всего понемножку.

“Все” включало в себя рюмку водки, винный бокал с чем- то красным и стакан, содержащий напиток зловеще-желтого цвета.

— Вот это да — настоящий вопрос в жидком состоянии, — сказала она.

— Ой! — воскликнул Валентин.

— Да ладно вам, — сказал Костя. — Мы же вас не знаем. Ничего такого — нет, правда. Просто стараемся хорошо себя вести.

— Ох, извините, — она потерла лицо. — Что-то я немного отстала по этой части. Да, пожалуй, от водки не откажусь, раз уж тут огурцы…

— …но вовсе не в том смысле, чтобы показать себя с развратной стороны, — с готовностью продолжил Валентин.

— …да и от вина тоже, поскольку оно-то мне как раз нравится. Спасибо.

— Не за что.

Она выпила водку, и в желудке у нее зажглось маленькое солнце. Джаз-банд выдул духовую ноту, чтобы привлечь внимание, и завел мелодию, в которой даже она, хоть и ничего не понимала в музыке, определила нечто старое — что-то из того, что обычно удавалось поймать по радио во время войны, когда оркестр Эдди Рознера исполнял серенады в честь Красной армии, а теперь любовно отполированное и созданное заново. Толпа разделилась на танцующих и не танцующих. Она вместе с ребятами отошла к столу, где можно было поставить тарелку и бокал, а им — найти что-нибудь поесть.

— Так что, — она повысила голос, силясь пронзить завлекательные приглушенные подвывания труб, — так что это за народ? И над чем конкретно вы работаете?

— Хм-м, — сказал Костя. — В том-то и дело. Мы действительно работаем над спасением мира.

— Действительно, точно, конкретно, — добавил Валентин.

— Пожалуй, я бы предпочла поконкретнее.

— Работаем над тем, как улучшить механизм экономики.

— Пока понятно.

— Создаем динамическую систему алгоритмов планирования с использованием методов линейного программирования, основываясь на теореме о том, что точка равновесия в бескоалиционной игре многих лиц должна представлять собой оптимум.

— А вот это уже слишком.

— Дама перешла из состояния недостаточного затруднения в состояние излишнего затруднения, не задерживаясь по дороге в точке оптимального затруднения. Ну что ж ты, Костя, давай, помоги.

Валентин вонзил зубы в ломтик колбасы и расплылся в улыбке.

— Ладно, ладно. Дай подумать. Давайте возьмем за основу то, что мир конечен, — медленно произнес Костя. — Что бы там ни говорили о бесконечной природе на занятиях по диамату, количество чего-то, до чего можно дотянуться в каждый конкретный момент, всегда конечно — так ведь? У организмов ограниченные запасы еды, в шахтах содержится ограниченное количество железной руды, у фабрик ограниченные запасы сырья, с которым можно работать. Фундаментальное экономическое положение характеризует нехватка.

— Да.

— И все-таки мы хотим перейти от нехватки к изобилию. Значит, экономическая задача в том, чтобы распределить наши ограниченные ресурсы наиболее эффективным образом. Социалистическое народное хозяйство пытается добиться этого тем, что побуждает фабрики с каждым годом увеличивать производство. Но загвоздка вот в чем. Нам не надо, чтобы они больше работали. На самом деле нам надо, чтобы они работали как можно меньше и при этом все равно выполняли план. А при планах, которые им спускают, это невозможно. Например, транспортному предприятию план дается в тонно- километрах грузооборота. Они должны перевезти наибольший возможный груз на наибольшее возможное расстояние — а так ничего не выйдет, все должно быть как раз наоборот, лишь бы те, кому надо что-то перевезти, были довольны. Нам необходимы новые планы. И к счастью, благодаря шефу Валентина, Леониду Витальевичу — он как раз вон там стоит — для их создания существуют математические способы.

— Не тонно-километры.

— Нет. И не киловатт-часы электроэнергии, и не литры бензина, и не километры нейлона. Вы слышали, что в прошлом году больше половины чулочно-носочных изделий, доставленных в магазины, были некачественными?

— Скажем так: я смогла оценить этот факт на примере, пытаясь кое-что из этого надеть.

— Да, Костя знает, как с девушками разговаривать, правда? — сказал Валентин. — Нет-нет, продолжай: уродливые чулки, миля за милей…

— Дело в том, что магазинам невероятно трудно отправить брак обратно на чулочные фабрики, потому что все это идет в зачет их производственных планов. А нам нужна плановая система, которая учитывает стоимость, а не количество продукции. А для этого, в свою очередь, требуются цены, которые выражают стоимость того, что произведено.

— Для кого стоимость?

— Хороший вопрос, — сказал Валентин.

— Не только для производителя или даже для потребителя, потому что это приведет снова к капитализму: скачки туда- сюда, все делается методом проб и ошибок. Надо, чтобы это была стоимость для всей системы — показатель, насколько это способствует тому, чего пытается достичь все народное хозяйство в данный плановый период. И оказывается, такой набор цен существует, именно такой, как нужно. Но…

— Но, — согласился Валентин.

— Но для того, чтобы они выполняли свою задачу, необходимо, чтобы они были активными. Надо, чтобы они постоянно менялись наряду с меняющимися возможностями экономики; нельзя, чтобы их устанавливал раз и навсегда администратор в каком-нибудь там учреждении. А значит, чтобы их добиться…

— …необходимо автоматизировать управление народным хозяйством, — Валентин забыл о том, что ему положено вести себя легкомысленно. — Надо отнять у бюрократов свободу действий и относиться к экономике как…

— Туш! — сказал Костя.

— …к одной большой связанной кибернетической системе. С программным обеспечением…