Неизвестный солдат - Вяйнё Линна

— Приготовиться! Собрать палатки! Выступаем через час.

Этот приход не вызвал обычных комментариев: все понимали, что настал их черед.

Так они отправились в поход. Шли, чуть подавленные, навстречу артиллерийской канонаде. Постепенно они свыкались с фронтовой атмосферой, с тем особым душевным состоянием, основу которого — когда яснее, когда глуше — составляет смерть. И гром пушек снова становился для них чем-то обыденным. Им навстречу везли солдат шедшего впереди них батальона, убитых и раненных в тот момент, когда они пытались прорваться сквозь заградительный огонь вражеской артиллерии.

Им повезло: они заняли свои новые позиции во время артиллерийской передышки. Вблизи передовой они свернули с дороги и расположились в лесу, где и провели весь день, пытаясь уяснить свою задачу и прислушиваясь к приглушенной стрельбе, доносящейся с линии фронта, которая проходила по реке примерно за километр впереди их расположения.

К ночи появился Рокка, долгое время где-то пропадавший, и сказал:

— Водяных животных они из нас сделают. Нагнали понтонов и катеров.

— Ну, вляпались.

— Не говори. Осталось только загнать нас в воду.

— Значит, в лодках будем переправляться, ребята.

— Известное дело. Геройский полк — в самое пекло. — Сихвонен был зол.

— А по-моему, все равно, куда нас повезут. Какая разница, где подыхать, в воде или на земле. По мне, смерть везде совершенно одинакова, где бы она тебя ни настигла. Вот летчиков героями считают, но я никак не пойму, какое это имеет значение, с какой высоты падать будешь или как помрешь.

— О смерти не говорите! — вмешался Хиетанен, притворяясь, что его трясет от страха. — А то меня еще понос прохватит.

— Ладно, не будем, а то ты еще нас вымажешь.

Рокка уселся на кочку и принялся грызть сухой хлеб*

С минуту он оглядывался вокруг, словно ища, на что бы обратить свою энергию.

Подальше в стороне разместился взвод Карилуото, и Рокка крикнул прапорщику:

— Слушай, ты, прапор!…

Карилуото удивленно повернулся к Рокке:

— В чем дело?

— Мы сейчас переправляемся через реку.

— Знаю.

— Ну и все.

Рокка махнул рукой и повернулся к Коскеле.

— Слушай, Коскела, как мы будем переправляться? Поместим пулеметы в лодки или будем прикрывать переправу огнем с берега?

— Подождем распоряжений, за ними дело не станет. По-моему, будет и то, и это.

— И я так думаю. Одни поедут в лодках, а другие спустятся с берега к реке, как успеют. Надо бы нам применить военную хитрость. В ту войну я только и думал, что бы такое изобрести. Русские, вишь, в Зимнюю войну гораздо скорее захватили бы наши позиции, если бы были похитрее. Но они знай себе шли в лоб да в лоб. Всегда смотреть надо, что делаешь. Один человек может столько же сделать, что и целый отряд. Такая это тратегия.[11] Пошли, ребята, спать. На войне никогда не знаешь, когда в следующий раз поспать удастся.

Рокка заснул сразу, но у других сна не было. Напряжение и страх перед грядущими событиями были сильнее усталости, поскольку в общем-то они успели отдохнуть. Бодрость духа в них несколько поддерживали резервисты, которые, глядя им вослед, приговаривали: «Строевые ребята идут. Вот уж пальба-то будет».

Они считали себя лучше резервистов, и офицеры пользовались этим, стараясь подбодрить их словами: «Уж эти ребята покажут, как надо гнать арендаторов».

С другой стороны, после столь длительного отдыха они почувствовали тягу к действию, и поэтому, когда пришел приказ начать переправу, будить пришлось немногих. Они разбились на группы неподалеку от берега реки, куда передовые части и солдаты саперной роты уже притащили быстроходные моторки. Там они и получили задание. Второй полувзвод третьего взвода прикрывал переправу огнем с берега. Первый придавался взводу Карилуото, который начинал атаку.

Каждому отделению предназначался катер и выбиралось подходящее направление, следуя которому они должны были подойти к берегу. Пулеметы установили на носу, откуда надлежало стрелять, хотя Рокка и говорил, что это совершенно зря, поскольку река настолько узка, что все равно не успеешь дать больше двух очередей. С этого и начался продолжавшийся всю войну его спор с Ламмио.

Рокка, которому Ламмио запретил обсуждать его распоряжения, заявил в ответ:

— Ты сам, добрый человек, увидишь, что не стоит из-за этого пулеметы собирать. При высадке больше времени уйдет, когда разбирать начнем.

— Послушайте, никакой я не добрый человек. Я ваш командир, и вы будете делать так, как вам приказывают.

— Да нет. На нос класть будем одни стволы.

Ламмио ничего не ответил; когда Рокка отошел, он повторил его слова как свои собственные.

— Положить только стволы на нос лодки. За время переправы вряд ли больше одной ленты израсходуется.

Рокка переправлялся с пулеметом Лахтинена, заметив тому:

— Дай-ка мне пострелять, а то я без дела. Ты ведь недавно стрелял.

— Мне это вполне подходит, — сказал Лахтинен. — На пулемет мне плевать. И Мяятте тоже.

— Вот и хорошо, ребята.

В четыре часа они получили приказ быть наготове. Солдаты разместились возле лодок. Они старались отогнать от себя возникающую в воображении картину того, как пулеметная очередь прошивает борт лодки, убивая их. Они пытались прикинуть, можно ли добраться вплавь с тяжелым пулеметным снаряжением, и приходили к неутешительному выводу.

Из первой лодки до них донеслись напряженно-взволнованные слова Карилуото:

— Не болтайте попусту! Отставить ненужные разговоры!

Едва он успел сказать это, как мир словно разорвался у них за спиной. У-ии-ии…

Казалось, что земля на противоположном берегу начала тяжело выворачиваться наизнанку. Это продолжалось минут пять, после чего они потащили свои лодки вниз к берегу. Дымовые столбы заволокли весь противоположный берег, и кто-то облегченно проговорил:

— Сквозь такой дым невозможно стрелять, разве что на голос.

— Начинай движение! По лодкам!

Мотористы запустили моторы, и солдаты начали отталкивать лодки.

Винты погрузили в воду, и лодки понеслись к противоположному берегу. Следующая группа уже приближалась к реке. Сквозь дымовую завесу доносились слабые, беспорядочные залпы, не причинявшие никому вреда.

Рокка лежал на носу лодки, в которой были солдаты второго полувзвода, и стрелял сквозь дым. Много ленты расстрелять он не успел: нос лодки уже врезался в берег, и солдаты стали спрыгивать на землю, и тут же они начали терять людей. Первым был солдат из саперной роты. Он зашатался на прибрежном камне и упал в воду, сразу окрасившуюся кровью. В страхе солдаты вознамерились было залечь под защитой берегового обрыва, но Карилуото понуждал их двигаться вперед. Его поддержал Рокка, который уже бежал вперед с пулеметным стволом на плече:

— Поторапливайтесь! Они сейчас очнутся, и нам придется плохо. Помните, ребята, у нас за спиной вода.

Они бежали сквозь дым вверх по пологому прибрежному лугу, за которым раздавались выстрелы противника. Карилуото постоянно кричал своим солдатам, чтобы они поддерживали «локтевую связь», потому что видимость все еще была крайне слабой, несмотря на то что дым уже начал рассеиваться. Рокка бежал рядом с ним и говорил, задыхаясь:

— Слушай, прапор! Ты не давай ребятам к земле пригибаться! Не сбавляй темпа… Мы делали так же в Кельясе, и таким вот манером мы заставим их быстренько убраться.

Позиции противника были на опушке леса. Дымовая завеса уже рассеялась и больше их не защищала, так что один из солдат Карилуото получил смертоносную пулю. Остальные бросились на землю и открыли огонь. Коскела приказал установить пулеметы и подавить вражеские огневые точки. Для второго полувзвода приказ был излишним, потому что Рокка уже открыл огонь, даже не устанавливая пулемета, а лишь положив ствол на пень.

Мяяття подавал ленту, небрежно выпрямившись во весь рост, словно желая показать Рокке, что храбрость отнюдь не его монополия.

— Вон там они, черти… Смотри… видишь?… Пулемет… Бруствер…

Рокка увидел три головы за пулеметом, но и противник заметил их, и треск пулеметной очереди ударил им в уши. Две пули прошили скатку лежащего рядом Лахтинена. Рокка быстро, но точно поймал цель на мушку. Две головы исчезли. Третья как бы осела на пулемет, и он замолчал.

Карилуото приказал своим солдатам подниматься в атаку, и Рокка, услышав это, передал пулемет Мяятте и сказал торопливо:

— Возьми… я пойду с пехотой… Там будет рукопашная.

Перед ними была часть траншеи, оставленная неприятелем. Вернее, все ее защитники погибли. Карилуото спрыгнул в траншею, за ним последовали некоторые из его солдат. С ними поспешил и Рокка, и Карилуото послушно отдал ему свой автомат, когда Рокка как бы мимоходом потянул его из рук командира: