Инженю, или В тихом омуте - Ольга Ланская

— Да, да, конечно… Но…

— Так я тебе чего сказать-то хотел — зря говоришь ты такое, Марина. Классная девчонка такая, все при тебе — а такие заявления делаешь. А ну как тот, о ком говоришь, услышит или прочитает? Ты ж понимать должна — если он того в машине убрал, то уж тебя-то ему убрать как делать нечего…

— Вы хотите сказать…

Ее голос звучал чуть испуганно — сейчас она это четко слышала. А вот в голосе того, кто звонил, были уверенность и сила и расслабленность, он легко так себя ощущал.

— Да хочу, хочу. Ты задумайся, в общем, Марина. Ну то, что второй мужик там был, в машине, — это ладно уже, всем рассказала. Тут уж не отвертишься теперь. Так хотя бы тверди, что не видела, как он из машины выходил, — может, мимо шел мужик, могло ведь такое быть, а? Ну это даже ладно. А вот что ты его вспомнить можешь, если увидишь, — сильно, даже чересчур. Как считаешь?

Автоответчик издал очередной писк, и тот наконец его услышал.

— Это чего там у тебя? Ты меня пишешь, что ли?

— О… Здесь такой старый телефон…

— Телефон, говоришь, старый? — голос хмыкнул. — А я-то думал, когда на тебя смотрел и читал потом, — вот, думаю, по наивности девчонка во все влезла. А ты хитрая, выходит? Ну коли пишешь, так пиши — все равно закругляться пора. Короче, я что звонил-то — поберегла бы ты себя, Марина. Ты ж молодая совсем. Ну сколько тебе — двадцать, двадцать один? Беречься надо, в общем, — в наше время особенно. Люди злые сейчас — а «мерседесы» и «восьмерки», они одинаково взрываются-то…

Голос замолчал, видно, давая ей возможность прочувствовать сказанное.

— Ну ладно — ты подумай, короче. Если умная — поймешь. А если нет — ну тогда еще поговорим. Лично уже, с глазу на глаз. Ладно, привет!..

Автоответчик щелкнул, обозначив сухо и веско конец записи, и она автоматически нажала на перемотку, возвращая запись на начало. Вспоминая, как часа через полтора после разговора, приведя себя в порядок, вышла на улицу. Можно было бы и не выходить — но ей надо было дойти до магазина, дома все запасы иссякли, и хотя худеть ей было полезно, но ведь не голодать же всухую. И она вышла, и тут же увидела двоих милиционеров около своей «восьмерки».

Саму машину она увидела не сразу — они ее загораживали. И если бы не милиция, может, она и не посмотрела бы на нее вообще. Она у нее стояла во дворе, ее не видно было из ее окон, но она за нее совсем не беспокоилась — все-таки совсем не новая, а к тому же центр, отсюда не угоняют, и вдобавок машин во дворе куча, и кажется, никаких проблем ни у кого не было.

По крайней мере заигрывавший с ней пару недель назад молодой парень — она у него прикурить попросила, после дождя никак завестись не могла, отсырело, видно, что-то где-то — сказал, что тут машину держать безопасно. Вот на прежней квартире, на «Смоленской», она «восьмерку» тоже ставила во дворе, так у нее как-то ночью кто-то боковое зеркало оторвал, идиот какой-то. А тут за почти месяц никаких проблем — и никаких оснований для беспокойства. И если бы не милиция…

То, что она увидела, подойдя поближе, потрясло — обугленный остов, кусок сгоревшего железа без зеркал и колес. Ей не жалко было машину — в конце концов, она действительно была старая и совсем ей ненужная, она на ней и ездила-то раз в неделю максимум и ничего в нее не вкладывала, не украшала любовно, как некоторые. Может, потому, что у нее не было никогда ощущения, что эта машина — ее второй дом. Даже первый — Г ли учесть, что квартиры она снимала.

Будь у нее иномарка, пусть и подержанная, но уютная и комфортабельная, — может быть. Но эту старушку с дребезжащей панелью, отваливавшимися пластмассовыми ручками, обшарпанными сиденьями она воспринимала как арендуемое временно жилье. Как квартиру, в которой жила сейчас — и в которой ничего не собиралась менять, зная, что она тут лишь на время, скорее всего на очень короткое время.

— А вот и хозяйка объявилась! — прямо-таки обрадовался ей один из милиционеров, молодой, худой и высокий, с какими-то нашивками на погонах. — Хороша хозяйка, а, Володь? А у нас для нее такие новости…

Они оба смотрели на нее — и на тело, упругое, сластолюбивое, привлекательное в любое время года и в любой ситуации, и на лицо, на котором царили искренние недоумение и растерянность.

— А чего новости, — вставил второй, чуть пониже ростом и поприятнее внешне. — Одна плохая — что машины больше нет, а одна хорошая — что другие не пострадали. А то ведь предъявлять бы вам начали, компенсации требовать. У нас месяц назад по соседству с вами под «девятку» чего-то пихнули, рвануло так, что мало не покажется, — хозяину повезло, что без него рвануло. А рядом джип новенький стоял, «ниссан-террано» — покорежило дай боже. Так хозяин джипа этого из «девятки» так напряг — караул. Оба бандюки, чуть до пальбы не дошло…

— Если вам хоть кто слово вякнет, вы нам жалуйтесь, — вмешался высокий, все еще изучающий ее внимательно. — Это вам кто сюрприз-то такой устроил — бывший муж? Или отказали кому в любви и ласке? Мы его, конечно, ловить будем — но я так скажу, на вас-то глядя, что смягчающих обстоятельств у него куча. На суде-то и оправдать могут…

Он улыбнулся ей широко, и она неуверенно улыбнулась в ответ — она не совсем поняла, о чем он, она невнимательно слушала, разглядывая машину, с ужасом вспоминая, что в бардачке был платок, который она когда-то жутко любила. Леопардовый такой, желтый в коричневых пятнах, дизайнерский, купленный на распродаже под Новый год и носимый ею всю зиму вместо шарфа — и забытый потом, и теперь сгоревший.

— Да пойди найди! — оборвал второй, с упреком глядя на высокого. — Никто ж не видел даже, как машина горела, — значит, часа в три-четыре ночи все и случилось, когда все спят глухо. Подошел, стекло разбил, кинул чего-то внутрь — и привет. Ни свидетелей, ни отпечатков — кого искать-то?

— Так кого подозреваете? — продолжал заигрывать высокий, словно не слыша своего напарника. — Или сразу пол-Москвы арестовывать придется?

Вот тогда она им и рассказала все — насчет той истории. Так неуверенно рассказала — сразу заявив, что не думает, что это имеет какое-то отношение к тому, что случилось с ее машиной. Но эти, выслушав, тут же позвонили Мыльникову — от нее и позвонили, все равно его номер у нее дома был. И не торопились уходить — так что пришлось им сделать кофе и вяло улыбаться в ответ на заигрывания высокого, вызвавшегося стать ее личным телохранителем.

— Боюсь, что ваша охрана дорого мне обойдется, — заметила наконец, оторвавшись от мыслей о случившемся. — Моему телу в смысле…

Второй загоготал, а высокий поперхнулся — он не ожидал от нее, кажется, таких двусмысленных слов. И начал объяснять что-то сбивчиво — оправдываясь, как ребенок, и одновременно пошла под непрекращающийся гогот напарника, — и тут появился Мыльников.