Маленькие дети - Том Перротта

Мы оба можем развестись и потом пожениться!

Тодд сделал три захода — он вынес из дома и погрузил в машину большой пляжный зонтик, игрушечные ведро и совок, две парусиновые сумки, футбольный мяч — и едва успел захлопнуть багажник, когда из дома вышел Эрон, серьезный и какой-то незнакомый без своего шутовского колпака. А моментом позже на освещенном солнцем крыльце появилась Кэти, босиком, в туго облегающих джинсовых шортах, черном лифчике от купальника и темных очках, больших, как у итальянской кинозвезды. Она оказалась стройнее, выше и прекраснее, чем Сара представляла себе в самые страшные и бессонные ночи. Она была одной из них. Одной из тех девушек, из-за которых в школе Сара после обеда шла в туалет и засовывала себе в горло два пальца, а потом плакала, глядя в зеркало.

Кэти долго стояла на крыльце, словно специально давала Саре возможность оценить себя. Она вытянула кверху руки, переплела над головой пальцы и несколько раз наклонилась вправо и влево, а потом сладко потянулась и с удовольствием зевнула, как человек, который еще не совсем проснулся, но уже счастлив и ждет от нового дня много хорошего.

— Ну что, мальчики, — весело крикнула она, — поехали?

Сара почувствовала, что ощущение легкости оставляет ее, будто воздух выходит из праздничного шарика, проткнутого иголкой. О господи! Все недавние мечты о счастье вдруг показались жестокой и глупой шуткой. Он никогда от нее не уйдет. С трудом сдерживая слезы, Сара смотрела, как «тойота» задом выбирается из гаража, разворачивается и удаляется прочь. Он никогда не уйдет от нее ко мне. «Тойота» уже давно скрылась из виду, а Сара все еще сидела в машине и всхлипывала, деликатно прикрыв рукой рот. Он никогда не уйдет от такой, как она, к такой, как я.

* * *

Наплакавшись, Сара думала о том, как же ей прожить два следующих дня. Выходные и без того уже давно превратились для нее в сорокавосьмичасовую пытку, отделяющую один счастливый пятидневный миг от другого. А уж эти станут и вовсе невыносимыми, потому что теперь она знает, что каждую секунду этих двух суток Тодд проведет вместе со своей красавицей женой, а она в это время будет вынуждена торчать дома в компании любителя чужих трусов.

Подъехав к дому, она обнаружила Люси и Ричарда на газоне, и от одного взгляда на его шорты с заглаженными стрелками, итальянские сандалии, рубашку поло с поднятым воротничком (как будто сейчас 1988 год!) и маленький круглый животик Сару затошнило. Отец с дочерью сидели за маленьким столиком, покрытым скатертью в красно-белую клетку, и поили чаем плюшевую лягушку по имени Мелвин и кошмарную куклу из серии «Американская красавица» (кукла, а также миниатюрный чайный сервиз были подарками матери Ричарда, которая до сих пор полагала, что каждую девочку следует воспитывать так, чтобы из нее выросла «элегантная леди»). Ричард заметил жену, и крошечная пустая чашечка замерла на полпути между блюдцем и ртом. Мизинец был изящно оттопырен — вероятно, тоже следствие «элегантного» воспитания.

— Где ты была? — спросил он, стараясь не демонстрировать ни лицом, ни голосом ни малейшего недовольства. После пикантного происшествия в кабинете он уже не так по-хозяйски вел себя в доме и относился к жене и дочери немного внимательнее.

— Так, всякие Дела.

— Могла бы оставить записку, чтобы я знал, когда ты вернешься.

«Тебе повезло, что я вообще вернулась», — зло подумала Сара. Она посмотрела на мужа и на Люси и улыбнулась, словно растроганная увиденной картиной:

— Приятно видеть, как мило вы проводите время. Я подумала, что тебе не помешает без помех пообщаться с дочкой.

Ричард кивнул, видимо признавая, что этот раунд остался за Сарой.

— Да, это действительно очень мило, но я надеюсь, ты меня сменишь через пару минут. Я хотел бы еще поработать с проектом этих китайских ресторанов. Презентация на следующей неделе.

— А попозже ты не можешь этим заняться? Мне сегодня понадобится еще немного свободного времени.

— Сара, — он уже не старался скрыть раздражения, — это очень серьезный заказ.

— Проведи день со своей дочерью, — отрезала она. — От этого не умирают.

— Сара, мне кажется, ты неправа! — Ричард был искренне возмущен. Вероятно, до этого ему никогда не приходило в голову, что у жены могут быть какие-нибудь дела помимо забот о Люси и об его удобствах. — У тебя что, какое-то важное дело?

Сара колебалась не больше двух секунд:

— Я записалась в читательский кружок. Мы будем обсуждать Флобера. Мне надо дочитать книжку.

* * *

Впечатление, которое сложилось у Сары о «Дамском беллетристическом клубе Веллингтона» на основании одного только названия, оказалось абсолютно неверным. Она ожидала обнаружить здесь гнездо махрового пригородного снобизма, худосочные сэндвичи с кресс-салатом и хорошо сохранившихся оскорбительно-вежливых матрон в козырьках для гольфа и жемчугах, которые станут называть ее дорогушей.

На самом же деле обстановка в доме Бриджит оказалась теплой и дружелюбной, а беседа — оживленной и на удивление интеллектуальной. В одном углу со знанием дела обсуждались фильмы Майка Ли, в другом шла горячая дискуссия о списании долгов странам третьего мира. Несмотря на возраст участниц кружка — где-то между шестьюдесятью и восьмьюдесятью, — в воздухе гостиной чувствовалась живая вибрация, смутно напомнившая Саре что-то, чего она никак не могла вспомнить. Пока она была единственной «младшей сестренкой» на сегодняшнем собрании — все уверяли ее, что вторая должна вот-вот подойти, — и поэтому пользовалась большой популярностью. Джин водила ее по комнате, словно заглянувшую на огонек знаменитость, и по очереди знакомила со всеми гостями: с Региной — высокой костлявой женщиной со слуховым аппаратом и растерянной улыбкой; с Эллис, чьи седые волосы удивительным образом подчеркивали странную моложавость лица; и, наконец, с Жозефиной, пухлой и небрежно одетой, с пышной шапкой кудрявых волос и ортопедическими манжетами на руках.

— Ох, бедняжка! — ахнула, заметив их, Джин. — Надеюсь, это не канал запястья?

— Синдром постоянного напряжения, — вздохнув, объяснила Жозефина. — Слишком много печатала.

— Она пишет роман, — объяснила Джин Саре. — Всегда говорила, что когда-нибудь станет писательницей.

— Вот именно, — грустно улыбнулась Жозефина. — Только опоздала на каких-то сорок лет.

— А это моя соседка Сара. Она литературный критик.

— Только в мечтах, — поправила ее Сара. — А в жизни я мать трехлетней девочки.

— Прелестной трехлетней девочки, — добавила Джин.

Жозефина долго и пристально смотрела на Сару, испытующе и в то же время с нежностью, словно хотела заглянуть в ее душу.

— Ей не всегда будет три года, милая. Когда-нибудь она пойдет в школу, и вы сможете вернуться к своей работе.

— К моей работе, — задумчиво повторила Сара. Произносить эти слова было приятно. Хорошо бы еще знать, к чему они относятся.

— Только не поступайте так, как я. — Жозефина ласково дотронулась до ее руки. — Не позволяйте жизни пройти мимо.

Сара не успела ничего ответить, потому что Жозефину уже осадили подруги с выражениями сочувствия и советами. Регина рекомендовала иглоукалывание. Эллис говорила, что роман лучше не печатать, а наговаривать на диктофон. Бриджит выражала надежду, что Жозефина все-таки сможет удержать в руке бокал. А Джин сообщила, что у многих ее знакомых было что-то подобное и они все прекрасно выздоровели и обошлись без инвалидности.

— Просто надо потерпеть, — уверенно сказала она.

И Сара вдруг поняла, о чем напомнила ей атмосфера этой встречи — о Женском центре. Впервые, с тех пор как она закончила колледж, она оказалась в сообществе умных, независимых, доброжелательных женщин, которые радуются обществу друг друга и не испытывают необходимости соперничать из-за мужчин. Именно этого Саре и не хватало уже многие годы. Именно такой оазис она пыталась и не могла найти ни в аспирантуре, ни на работе, ни даже на детской площадке. Она искала его так долго, что начала сомневаться, существовал ли он вообще, во всяком случае в том виде, в каком она его помнила. Возможно; он был просто плодом ее романтического воображения, а на самом деле ничего подобного в мире не было. И вот сейчас она его нашла. И испытала огромное облегчение, вновь оказавшись внутри теплого, дружеского круга.

Однако долго радоваться ей не пришлось. Раздался звонок, Бриджит пошла открывать дверь и вскоре вернулась с двумя новыми гостьями, одетыми в почти одинаковые дорогие платья с цветочным рисунком. У старшей было привлекательное, но чересчур загорелое лицо и тренированные ноги теннисистки.

— Вот видишь? — Бриджит торжественно подвела вторую женщину к Саре. — Я же говорила, что у тебя будет здесь подружка.