Зловещие мертвецы (сборник) - Составитель не указан

В одно мгновение все ужасы ночи, как сброшенный плащ, слетели с Джонса. Он снова владел своими чувствами, ибо знал, сколь земная и вполне материальная опасность угрожает ему. Вместо сказочного монстра на него напал кровожадный безумец. Это был Роджерс, одетый в кошмарную шкуру и готовый принести жертву дьявольскому божеству, вылепленному из воска. Очевидно, он проник в мастерскую через внутренний двор, облачился в приготовленный костюм и вышел в вал, чтобы схватить объятую ужасом жертву. Сила безумца была поразительна, и только стремительные действия могли помешать ему выполнить задуманное. Рассчитывая на уверенность Роджерса в бессознательном состоянии жертвы, Джонс решил напасть неожиданно, пока хватка противника ослаблена. Толчок поясницы о порог возвестил о том, что они уже в погруженной во мрак мастерской.

С силой, удесятеренной смертельным страхом, Джонс резко рванулся, высвобождаясь из рук изумленного маньяка; в следующую секунду после удачного броска он сжимал руками скрытое омерзительной шкурой горло противника. Роджерс немедленно обхватил его снова, и они молча сцепились в отчаянной схватке. Атлетическая подготовка Джонса, без сомнения, была его единственным спасением, потому что, лишенный самых элементарных представлений о чести и об инстинкте самосохранения, Роджерс дрался как машина бездумного разрушения.

Гортанные крики время от времени сопровождали схватку. В потоках крови, среди клочьев одежды Джонс наконец нащупал горло безумца, не защищенное его чудовищным костюмом. Он молча защищал свою жизнь. Роджерс лягался, хитрил, бодался, кусался, царапался и плевался, находя при этом силы выкрикивать бессмысленные заклинания, по большей части обращенные к "Нему", или к Ран-Теготу. Для истощенных нервов Джонса эти крики казались отголосками демонического хохота, бушевавшего в бесконечных просторах вселенной. Изнемогая от ярости, противники катались по полу, опрокидывая скамьи, ударяясь о стены и кирпичное основание установленной посреди комнаты печи. Надежды на спасение почти не оставалось, когда в судьбу Джонса вмешался случай. Неожиданный удар коленом в грудь безумца остановил схватку: тело Роджерса обмякло, и мгновение спустя Джонс понял, что победил.

Пошатываясь, он поднялся на ноги и проковылял вдоль стены в поисках выключателя. Свободной рукой он волочил за собой безвольное тело противника, опасаясь внезапного нападения, если безумец придет в чувство. В распределительном щите нашелся нужный переключатель, и тусклая лампочка под сводом осветила беспорядочную обстановку. Ремнями и веревками, оказавшимися под рукой, Джонс принялся связывать Роджерса. Свалившаяся с хозяина музея шкура — вернее, клочья, которые остались от нее, — была сделана из необычного сорта кожи. От прикосновения к ней у Джонса пробежали мурашки по спине; странная затхлость исходила из морщинистых складок. В пиджаке Роджерса отыскалась связка ключей, которую усталый победитель немедленно забрал себе в качестве награды. Окна в мастерской наглухо закрывали шторы, и он не стал открывать их.

Смыв под умывальником кровь после поединка, Джонс выбрал самое скромное и благопристойное из одежды на костюмной вешалке и переоделся. Дверь во двор оказалась защелкнутой на пружинный замок, открыть который изнутри можно было простым нажатием кнопки. Связку ключей, однако, Джонс оставил себе, чтобы избежать затруднений по возвращении с помощью из психиатрической клиники. В музее не было телефона — следовало найти ночной бар или аптеку, чтобы позвонить. Он уже открывал дверь, когда в спину ему понесся поток угроз из противоположного конца комнаты. Роджерс, чьи видимые повреждения ограничивались глубокой царапиной на левой щеке, пришел в сознание.

— Глупец! Вырожденец Норт-Йида! Зловоние Кейтуна! Сын псов, что воют на дне Азатта! Твоя жертва сделала бы тебя бессмертным, но ты недостоин ее! Берегись — ибо Он голоден! Орабона, этот вероломный пес, собирался предать меня, и я выбрал тебя. Но и ты уподобился псу, кусающему длань, которая его кормит! Теперь берегитесь оба, ибо Он не простит смерти своего жреца!

Йа! Йа! Мщение близко! Разве тебе не хочется застыть в бессмертии? Взгляни на печь: пламя ждет, чтобы вспыхнуть, а чан полон воска. Я сделаю из тебя новое изваяние. Хей! Ты не верил, что мои фигуры сделаны не из воска, но сам станешь одной из них! Печь готова! Когда Он насытится и ты станешь похож на пса, остов которого ты видел сегодня, я дарую тебе бессмертие, Йа! Воск сделает из тебя шедевр. Разве не ты говорил, что я великий художник? Воск в каждой поре… в каждом квадратном дюйме твоего тела! Йа! Йа! И восхищенный мир будет смотреть на твой изуродованный труп и поражаться моему гению! Хей! Орабона будет вторым, а за ним уйдут остальные — на процветание моего воскового семейства!

Безумец перевел дыхание и заревел снова.

— Собака! Ты все еще думаешь, что я создал все эти фигуры? Почему не сказать — сохранил? Тебе известно, где я бывал и что видел?! Трусливый пес! Ты не выдержал бы единственного взгляда на живого шамблера, чья шкура так испугала тебя. Один вид его сразит тебя ужасом! Йа! Йа! Он голоден и ждет крови, которая дарит жизнь!

Привалившись к стене, Роджерс раскачивался из стороны в сторону, пытаясь освободиться от пут.

— Послушайте, Джонс… если я позволю уйти тебе, ты развяжешь меня? Верховный жрец обязан заботиться о Нем. Орабоны будет достаточно, чтобы вдохнуть в Него жизнь. А когда с этим подлым псом будет покончено, я сделаю бессмертными его останки, чтобы мир мог восхищаться им. Ты мог бы занять его место, но отказался от этой чести. Больше я не побеспокою тебя… Развяжи меня, и я поделюсь с тобой властью, которую даст мне Он. Йа! Йа! Великий Ран-Тегот! Развяжи меня! Немедленно развяжи! Он умирает от голода за этой дверью, и если Он умрет, Старая Раса никогда больше не вернется на Землю. Хей! Хей! Развяжи меня!

Джонс лишь отрицательно покачал головой, раздраженный бессвязными выкриками безумца. Не отрывая лихорадочного взгляда от дубовой двери, Роджерс принялся колотить головой о кирпичную стену; подтягивая под себя крепко связанные ноги, с силой распрямлял их и лягался. Опасаясь, что он поранится, Джонс осторожно приблизился, намереваясь привязать несчастного к какому-нибудь неподвижному предмету. Роджерс ползком отодвигался от него, издавая пронзительные вопли. Казалось невероятным, чтобы человеческое горло могло производить столь оглушительные звуки. Если не обитатели окрестных домов, то дежурный констебль должен был непременно вскоре их услышать.

— Уза-йе! Уза-йе! — завывал сумасшедший. — Айкаа хаа бхоайн, Ран-Тегот! Туле фавн! Хей, Хейа! Хей, Хейа! Ран-Тегот! Ран-Тегот, Ран-Тегот!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});