Следы на воде - Лариса Петровичева

Если ты сделаешь правильный выбор, то мы подарим им твоего клона, решил Провозвестник про себя, и они будут думать, что дитя выздоровело и вернулось домой, но вслух этого, разумеется, говорить не стал. Мелькнул сине-голубой щиток с надписью «Болохово», от которой местные острословы отодрали две первые буквы.

— Вы будете жить, — ответил Провозвестник. — Уже от вас зависит, счастливо ми не очень.

— Все вы любите говорить загадками, — с горечью искреннего пафоса произнес нефалим, — а до того, что Алине надо, никому и дела нет. И все вы одинаковы: один доброхот, другой форменный псих, а в результате оба трясутся за свою шкуру.

Форменный псих — это я, подумала Провозвестник.

— Красиво болтаешь, полукровка. Занимательно.

— Думаете, я поверил, что вы отпустите нас просто так? — нефалим завелся не на шутку, но Алина очень по-умному схватила его за руку и шепнула: «Дэн, нам не угрожают. Светлый да не поднимет руку на Светлого…Закон», — словно напоминала об этом и Провозвестнику. Нефалим шумно пыхтя обмяк на сиденье, а архангел удовлетворенно кивнул.

— Совершенно верно, — заметил он.

— Извините, — сказала Алина. — Я очень благодарна за то, что… — ее голос дрогнул. — Там на самом деле было ужасно.

— Не стоит, Алина, — проронил Провозвестник и обернулся к ней. Да, как он и предполагал, возбуждена, напугана и счастлива. — Значит, Москва?

— Москва, — твердо сказала Алина. Провозвестник улыбнулся.

— Тогда советую вам обоим вздремнуть пару часов, а то ехать долго. Лиза, карта нужна?

В бардачке послышался бумажный шелест, похожий на вздох. Лиза отрицательно мотнула головой.

Метель постепенно пошла на убыль, а нефалим и Совершенный на самом деле заснули, словно долго шалившие и уставшие дети. Провозвестник тоже позволил себе расслабиться, откинуться на спинку кресла и прикрыть глаза.

Светящееся Тело меняло структуру, становясь похожим на твердый дырявый сыр с терпким ароматом. Провозвестник никогда не думал, что будет чувствовать запах своей смерти, но вот, пожалуйста, чувствует. И если бы не полное умирание, он никогда бы не принял подобного решения; собственно, все равно, в чем исчезнуть, в хаосе или Благодати — его ведь и так и так не будет, распад личности окажется полным. И останется от Jibbril'a, Провозвестника, Второго архангела одна лишь земная мифология и фигура на картине Карло Кривелли — этому он позировал лично, а над прочими вариациями себя только снисходительно усмехался. И никто из этих смертных козявочек даже не узнает о его кончике.

Провозвестник не знал, грустно это или нет. Скорее всего, нет.

Серый день вползал в не менее серый вечер. Провозвестник любил сумерки, мягкие, будто бы покрытые пылью — в это время как-то легче дышалось и думалось. И для того, что он собирался сделать, сумерки подходили идеально.

Алина сладко спала, устроившись на плече нефалима. Провозвестник не видел ее внутренним взглядом — щит, скованный Исцелителем, идеально укрывал Светящееся Тело Совершенного. Хорошая работа, но пробить все-таки можно.

— Лиза, — позвал Провозвестник хриплым шепотом. — Лиза, помоги…

Она протянула ему сияющий сусальным золотом канатик, будто соединялась с архангелом энергетической пуповиной. У Провозвестника мелькнула мысль, что они похожи на сообщающиеся сосуды.

Да, такую невозможную работу выполняют только вдвоем. Наверно, предвидя это, он и нашел Лизу.

«Будущего нет, — насмешливо заметила Провозвестнику память. — Будущее рождается прямо здесь и прямо сейчас».

Я помню, ответил он и нанес удар.

Реальность Земли сместилась, расплылась некрасивыми пятнами, а в голове заплескалась боль. Где-то далеко вскрикнула Лиза, а Провозвестник почувствовал, как из носа и умей хлынула светлая кровь физического тела. Перед глазами в панике метались золотистые круги, а Светящееся Тело на миг словно покрылось плесенью.

Потом он увидел хлам. Целую гору объедков: слезы, одиночество, тоска, обиды и обидки, невысказанные желания, темные позывы, ежедневная рутина, боль, атмосфера нелюбви и непонимания, тоска, горечь, редкие искорки радости — все это вывалилось на Провозвестника, и на какое-то мгновение его замутило. Человеческая суть Совершенного оглушила, сбила Провозвестника с ног, и только сияющий канатик Лизы удержал его от падения в неведомые глубины смертности. Кто-то должен делать грязную работу, но почему всегда он, и настолько грязную?

Провозвестника отпустило достаточно быстро. Мир людей вновь обрел плотность и стабильность, и архангел смог, наконец, облегченно вздохнуть. Машина застыла на обочине, и Лиза, осунувшаяся и бледная до синевы, уронила голову на руки.

Он коснулся ее плеча.

— Цела?

— Цела, — прошептала Лиза. — Кто бы мог подумать. Я думала, уже.

— Едем, — попросил Провозвестник. — Едем скорее, ради Благодати.

Их обогнал бензовоз, и Лиза пристроилась следом. Провозвестник сделал паузу, выравнивая дыхание, ….и пытаясь задержать время до выбора… а потом спросил негромко:

— Алина, вы меня слышите?

— Слышу, — отозвалась она. — Мы что в аварию попали?

— Просто занесло, дорога скользкая.

…все? все…

— Думаю, вам пора делать выбор.

Алина помолчала, заставив Провозвестника закусить губу до крови, а потом словно печать поставила:

— Я решила все еще месяц назад. Это слишком. Я не хочу быть Богом.

И торжественно умолкла, откинувшись на сиденье.

На минуту время застыло. Еще одна капля крови вытекла из носа Провозвестника, упала на колено; он машинальные растер ее по плотной джинсовой ткани.

Все.

И тогда он перехватил у Лизы руль и резко крутанул его вправо, одновременно дав команду на развоплощение. Текучая огненная волна будто бы нехотя лизнула бензовоз, а через секунду взрыв невиданной мощности сотряс землю и выжав ее до минерального слоя в радиусе ста метров.

Он все сделал правильно.

Скажем «аминь», детки.

* * *

Лиза умерла мгновенно.

Дэн уцелел и смог спасти Алину. Его Светящееся тело расслоилось на тонкие, но прочные пластины и он сумел принять ее в себя, и в голову ему пришли две мысли, одна другой банальнее — «Блин, что я умею!» и «Все, конец котенку». Ему было очень, очень больно, но он смог закрыть собой бесконечно дорогое существо. А потом глаза затянуло красным, и стало темно и очень тихо.

Вскоре сознание вернулось, и Дэн обнаружил, что стоит среди дрожащих чахлых осинок какого-то лесочка вдали от дороги и людского жилья. Алина сидела в снегу, докторова шапка потерялась, и рыжие волосы трепал ветерок. Глаза Алины были закрыты, а лицо стало спокойным, строгим и очень красивым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});