Откройте небо (Сборник) - Роберт Силверберг

Пусть вас всех заберет дьявол! Никому из вас я ничего не должен, у меня нет никаких обязательств. Я мог бы оставить тебя здесь, чтобы ты сгнил в этой клетке, Нед, и меня бы не стали мучить угрызения совести. Я мог бы приходить сюда по три раза в день и только бы улыбался твоему черепу. Не потому, что ненавижу бы тебя лично или всю эту Галактику, полную таких, как ты. Попросту я пренебрегаю тобой. Ты для меня ничто! Меньше, чем ничто. Горсть пыли. А ты знаешь меня?

– Ты говоришь так, как будто принадлежишь к другой расе, – удивительно заметил Раулинс.

– Нет. Я принадлежу к человеческой расе. Я наиболее человечный из всех вас. Потому что я единственный не могу скрывать своего человекоподобия. Чувствуешь ты это? Тебя печет? То, что во мне, есть и в тебе. Слетай к гидрянам, и они помогут тебе стать таким же, как и я. Потом люди побегут и от тебя. А все потому, что я говорю от имени человечества и говорю правду. Я – открытый мозг, только слегка прикрытый кожей и мышцами, парень. Я – отбросы, существования которых мы не признаем. Вся эта большая гадость – зависть, болезнь, похоть, – это я, который пытался стать Богом. Помни, что я такое на самом деле.

– Почему ты решился прилететь на Лемнос? – Раулинс был спокоен.

– Мне подал эту мысль Чарли Бордмен.

Раулинс вздрогнул от удивления, когда услышал это имя.

– Ты знаешь его? – спросил Мюллер.

– Ну, конечно, он, он… большая фигура в нашем правительстве.

– Можно было бы предположить это. Вот, этот Чарли Бордмен, лично и послал меня на Бету Гидры IV. Ох, он уговаривал меня, подлец. Ему не пришлось пускать в ход ни один из своих грязных трюков. Он слишком хорошо знал меня. Он попросту сыграл на моем честолюбии. Это планета, напомнил он мне, где живут чуждые человеку существа, и нужно, чтобы человек появился там. Возможно, это самоубийственная миссия, но вместе с тем это первый контакт человечества с негуманоидами. Разве ты не захотел бы взятся за это? Конечно, я взялся. Он предвидел, что я не смогу устоять перед таким предложением. Потом, когда я вернулся в таком состоянии, он пытался некоторое время избегать меня, потому что не мог выдержать моего излучения, или, может быть, его мучило сознание собственной вины. Но в конце концов я настиг его и сказал: «Посмотри на меня, Чарли, вот каким я стал. Говори, куда я должен отправиться и что сделать». Я подошел к нему близко, именно так. Лицо у него посинело, он даже вынужден был проглотить какие-то таблетки. Я видел в его глазах отвращение, и тогда он напомнил мне об этом лабиринте на Лемносе.

– Почему?

– Потому что считал, что это подходящее для меня укрытие. Не знаю, почему он это сделал, по доброте сердечной или из жестокости. Может быть, он думал, что лабиринт меня убьет. «Почетная смерть» для таких типов, как я, наверное, звучит все-таки лучше, чем «выпил растворитель». Но я действительно ему сказал, что мне и не снилось лететь на Лемнос. Я притворился разгневанным. Потом прошел месяц бездельничания в подземельях Нового Орлеана, а когда я вынырнул обратно на поверхность, то нанял корабль и прилетел сюда. Петлял как только мог, чтобы никто точно не знал, куда я лечу. Бордмен был прав, это действительно подходящее для меня место.

– Но как ты добрался до центра лабиринта?

– Попросту мне повезло.

– Повезло?

– Я хотел умереть в блеске славы. Я думал, что все равно, переживу я дорогу через лабиринт или нет. Попросту нырнул в этот клубок опасностей и волей-неволей дошел до центра.

– Трудно в это поверить!

– Тем не менее это было именно так. Суть в том, что этот тип, который может выдержать все – это я. Это какой-то дар природы, если не что-нибудь сверхестественное. У меня необычайно быстрая реакция. Шестое чувство, как говорят. Кроме того, я привез с собой детектор массы и много другой необходимой аппаратуры. Ну входил в лабиринт, а как только замечал лежащие где-нибудь скелеты, то начинал глядеть вокруг немного внимательнее, чем обычно. Когда чувствовал, что отказывают глаза, останавливался и отдыхал. В зоне N я был уверен, что встречу здесь смерть. Даже хотел этого. Но судьба распорядилась иначе: я сумел пройти туда, куда до меня никому проникнуть не удавалось… Наверное, потому, что я шел без страха, безразличный к смерти, во мне не было ни одной напряженной мышцы. Я двигался, как кот, мышцы у меня работали отлично, и к моему огромному разочарованию, преодолел все наиболее опасные части лабиринта, и вот я здесь.

– А ты выходил когда-нибудь наружу?

– Нет. Порой я хожу в зону Е, в которой теперь твои друзья, два раза я был в зоне А. Но в основном я обитаю в трех центральных зонах. Здесь я устроился очень удобно: запасы мяса я храню в радиационном холодильнике, кроме того, у меня есть здание, целиком отведенное под библиотеку. В другом здании я препарирую зверей, часто охочусь и посещаю лабиринт, пытаюсь исследовать все эти механизмы. Я надиктовал уже несколько кубиков мемуаров. Ручаюсь, что твои друзья, археологи, дорого бы дали, чтобы заглянуть в них.

– Да, это наверняка дало бы нам много информации.

– Знаю. Поэтому я расколю их вдребезги, чтобы ни один из них не уцелел. Ты голоден, парень?

– Чуть-чуть.

– Я принесу тебе поесть.

Размашистым шагом Мюллер двинулся в сторону ближайшего здания. Когда он исчез из виду, Раулинс сказал:

– Это страшно, Чарли, он сошел с ума.

– Я в этом не уверен. Без сомнения, девять лет изоляции могут поколебать любой разум, даже и уравновешенный, а Мюллер, когда я его видел в последний раз, уже был несколько неуравновешен. Но, может, он начал вести с тобой какую-нибудь игру… Притворяется чокнутым, чтобы проверить, насколько легко ты в это поверишь.

– А если он не притворяется?

– Ну, в свете того, что нам нужно, его безумие не имеет никакого значения. Может только помочь.

– Не понимаю.

– А тебе и не надо понимать. Ты, главное, не волнуйся. Пока все идет нормально.

Мюллер вернулся, принеся тарелку с мясом и красивый хрустальный кубок с водой.

– Увы, ничем лучшим я тебя угостить не могу, – он протянул кусок мяса через прутья решетки. – Местная дичь. Ты обычно питаешься лучше, правда?

– Да.

– Ну, в твои годы так и надо. Сколько ты сказал тебе лет? Двадцать пять?

– Двадцать три.

– Значит, еще хуже.

Мюллер подал Раулинсу кубок. Вода была вкусной, без всякого привкуса. Зачем в молчании он уселся перед клеткой и начал есть сам. Раулинс заметил, что излучение уже не так беспокоит его, даже на расстоянии меньше чем в пять метров. Видимо, можно приспособиться, решил он, если только это кому-то понадобится. После паузы он спросил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});