Константин Киба. Дилогия (СИ) - Ра Дмитрий

— Не скажу, — улыбаюсь в ответ.

Почему-то тоже хочется засмеяться, но я сдерживаюсь. Нравится мне этот человек, хоть и понимаю, что он этого и добивается.

Останавливаюсь. Становлюсь серьезнее:

— Мне нужна защита. Мне и семье. Этому человеку теперь плевать на ваше сдерживание. Через пару часов с них сдерут кожу, а квартиру сожгут. Вы же это понимаете?

Георгий Александрович кладет локти на стол, скрещивает руки в замок и опирается на них подбородком. Смотрит на меня:

— Понимаю. Будет чудо, если ты переживешь сегодняшний день. Силачи убьют тебя, как только ты выйдешь за порог моего кабинета. И им будет плевать на школьные правила, понижения, и лишение очков влияния. За твою голову они получат неплохие деньги. Ты же поэтому еще здесь?

Киваю.

— А раз так, то тебе — обычному школьнику, есть что предложить мне — заместителю директора школы «Новая Эра». Члену совета клана Истал. Что же это? Очень интересно.

Хм, я заранее придумал несколько вариантов. Один из них, не самый надежный и довольно мутный, давно не дает мне покоя. Я должен попробовать узнать об этом у заместителя директора. Возможно он что-то знает, раз какой-то там важный член Исталов. А если еще получится что-то выторговать, то будет замечательно. А если не получится — ничего не потеряю.

Тогда, в особняке Хидана, филзели сказал то, что я очень хорошо запомнил. Каждый звук и даже интонацию:

«Н… а… тре… тий… тре… тий… па…»

Если не считать, что филзели мог булькать и жевать слова, дважды было произнесено только «тре…тий…». И судя по реакции Хидана, он понял, о чем речь. Значит это не просто жеваные слова.

«Цель задания?» — спросил я тогда.

Третий. Что третий? Кто третий? И что с этим делать? Уничтожить? Убить? Украсть? Найти? Разведать? «Н… а…» — найти? Найти третий? «па…». Гадать бессмысленно. Но что бы это ни было, для Новусов, нанявших филзели, это очень важно. Как и для Хидана.

Надо только правильно сформулировать. Я замираю на месте, смотрю в глаза Георгию Александровича, выговариваю четко, по буквам:

— Т.

Заместитель директора вздергивает бровь. Продолжаю, натянув самую заговорщическую маску из всех, на какие способен:

— Р. Е. Т. И. Й.

Давно я так на концентрировался. Все свои чувства и интуицию Альва я направляю на лицо Георгия Александровича. И кое-что замечаю. Я замечаю… «ничего». Совсем ничего. Его лицо просто перестает жить. Ни единого движения, за которое можно было бы зацепиться. И это тоже мне о многом говорит. Рискну повторить «жеваные» буквы:

— П. А…

Пауза. Больше мне сказать нечего. Лоб заместителя директора покрывается едва различимым глянцем.

— Не понимаю, о чем ты.

— Понимаете, — потягиваюсь, разминаю шею.

Тишина.

Щелчок.

Я не заметил, как заместитель директора сделал что-то под столом.

Дверь позади меня сама закрывается, судя по звукам, на массивный засов. Он потирает виски, встает. Его лицо меняется. Я знаю такие лица. Решительные, холодные, бесстрастные. Самые опасные лица из всех возможных.

Такое же лицо… как и у меня.

И я знаю, что бы сделал на его месте.

Инстинкты бьют тревогу! Кровь стучит по вискам! В большей опасности здесь я не был еще ни разу!

Дыши…

Спокойно…

Отступаю на шаг к закрытой двери, достаю из кармана зубочистку, сую в рот, нещадно ее грызу.

— Еще шаг и я откушу себе язык, — зловеще улыбаюсь. — Смерть наступит через минуту.

Лицо заместителя директора не выражает ничего, кроме решительности. Он мне не верит?

Шаг, второй…

Мой зловещий оскал замедляет заместителя директора. Сжимаю кулаки, раскрываю рот, кладу кончик языка на нижний ряд зубов и…

— Стой! — орет Георгий Александрович.

… со всей силы бью себя по подбородку.

Ошметки зубочистки падают на пол. Кровь лениво заполняет рот — артерию я не задел. Откашливаюсь, снова открываю рот…

Не успеваю уследить, что делает заместитель директора.

Вспышка!

И…

Тьма…

Тьма — моя мать. Единственная в этом мире и в том. Шиила нашептывает мне слова во тьме…

* * *

Свет…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Открываю глаза. Сопротивляюсь дезориентации — это очень важный момент. Любой хранитель должен сразу понять, где он и что происходит.

Койка. Видимо, целительская. Стены — ага, школьные.

Упал в обморок? Нет. Заместитель директора что-то сделал со мной. Потом меня притащили в медицинский сектор школы.

Нащупываю во рту язык. Нормально. Откусил самый кончик, как и хотел. Чувствую швы. Быстро зажило. Без лечения суммой или зельями тут точно не обошлось. Этот прием — излюбленный многими фанатиками, наемными убийцами и шпионами. Но вот самому заниматься таким ни разу не приходилось. Довольно болезненная процедура. Язык — один сплошной нерв. Знаю кучу методов издевательства над языком.

Смотрю в сторону. За ширмой стоят стражи школы. Трое. Среди них знакомый мне Сергей. Смотрю вверх, в сторону. Камера. Значит, кто-то уже знает, что я очнулся.

Слышу, как кто-то заходит. Шаги плавные, равномерные. Это может быть только один человек.

— Выйдите. Все, — строго говорит заместитель директора.

Слышу, как дверь закрывают на замок. Я со скрежетом в спине и с болью во рту сажусь на койку. В легких что-то булькает и жжется. Неприятно.

Георгий Александрович подходит, садится рядом со мной, добродушно улыбается:

— Итак, Константин, что же это было?

Морщусь, хрипло отвечаю:

— Решимость.

— Прости, что?

— Я сказал — решимость. Говорю сразу, меня бесполезно пытать. Боль — моя вторая мать. Но даже если у вас есть иные способы, я не допущу чтобы ими воспользовались. В следующий раз откушу себе язык под корень. Хотя нет. Я придумаю другой способ самоубиться. Язык — это же варварство, верно? И да, бесполезно угрожать моим близким. Есть вещи, когда… цена слишком велика. И этим вы просто сделаете меня врагом, от которого ничего не узнаете.

Смотрю в глаза заместителю директора:

— Я понятно выражаюсь?

Заместитель директора улыбается:

— Ну немного напыщенно, я бы сказал. Но в целом понятно. Можно вопрос?

Киваю.

— Ты Константин Киба?

Что ж, рано или поздно кто поумнее задался бы этим вопросом. Это лишь вопрос времени. Вряд ли они догадываются о «других мирах» и, скорей всего, подразумевают под вопросом что-нибудь другое. Психическое расстройство там, или, может, подмену тела, как это делают филзели.

Усмехаюсь:

— Вы же уже проверили, что у меня под кожей нету негра, верно?

— О, ты и про это в курсе. Да, мы многое проверили. И я своими глазами убедился, что ты Константин Киба, — заместитель директора трет себе висок. — Но какая-то часть меня продолжает не верить в реальность. Ни в очевидные доказательства, ни в медицинские сводки, ни в твое досье. И даже в здравой логике я засомневался. Ты можешь мне объяснить, почему так?

Болезненно пожимаю плечами. Похоже, я ударился при падении:

— Откуда же я знаю. Это ваше воображение. Сходите к психологу. Можно и я спрошу? Какой у вас запас меры?

Георгий Александрович вздыхает, словно от тяжелой ноши в мыслях:

— Вообще-то, это нетактичный вопрос. Но ладно, скажу. Пятьдесят два, — понижает голос. — Ну так что ты хочешь за информацию о третьем пазле? Скажи хотя бы, откуда о нем узнал. Хоть что-то ты можешь сказать?

Пазл? Что? Это шутка? Детская игра? Ладно, надо хоть немного что-то рассказать:

— От филзели.

Георгий Александрович быстро моргает трижды. И я решаю его немного добить:

— Когда пытал.

Моргает еще пять раз.

— Всё, сдаюсь. Теперь ты меня совсем запутал. Ладно, что ты хочешь? Защиту тебя и семьи от Новой Силы?

Киваю.

— Разумеется, ты ничего не расскажешь, пока мы ее не предоставим?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Многозначительно улыбаюсь.

— Ясно. Ну тогда слушай. Я нажму, где надо, и дам тебе неделю. Неделю ты и твоя семья будете под усиленной защитой школы и клана Истал. Больше времени дать не могу — у силачей тоже свои связи в Исталах. Через неделю ты расскажешь мне все, что знаешь. Слышишь? Всё. И либо мы продолжим тебя защищать, либо… разделим взгляды Новой Силы по отношению к тебе. Теперь посмотри мне в глаза и скажи, что все понял.