Римская история - Аппиан

38. Буле (Boyl<) карфагенян с большим удовольствием одобрила этот договор и убеждала народ держаться этих решений, указывая на положение, тяжелое во всех отношениях, на теперешний недостаток войска, денег и продовольствия. Но, как это ей свойственно, чернь неразумно полагала, что карфагенские полководцы в своих интересах заключили с римлянами этот договор, чтобы с их помощью властвовать над отечеством: "что теперь делает Ганнибал, незадолго до этого сделал, — говорили они, — и Гасдрубал, который, сдав ночью лагерь врагам, через небольшой промежуток времени захотел и самого себя отдать Сципиону, приблизившись для этого к его лагерю, а теперь скрывается в городе". Когда при этих словах поднялись крик и смятение, некоторые, покинув народное собрание, стали, обходя город, искать Гасдрубала. Но он успел раньше бежать в гробницу отца и там, приняв яд, лишил себя жизни: однако они извлекли оттуда его труп и, отрубив ему голову, стали носить ее на копье по городу. Так Гасдрубал и в первый раз был изгнан несправедливо, и вторично ложно был оклеветан Ганноном и тогда был присужден карфагенянами к смерти, и даже после смерти подвергся с их стороны таким оскорблениям.[457]

39. Карфагеняне приказали Ганнибалу прервать перемирие, воевать со Сципионом и ввиду недостатка продовольствия возможно скорее решить войну сражением. Ганнибал, послав сообщить об этом Сципиону, прекратил перемирие, а Сципион, напав тотчас же на большой город Парт (P[ruon),[458] взял его и переместил лагерь ближе к Ганнибалу. Тот снялся с лагеря, послав к римлянам трех разведчиков, которых Сципион взял в плен, но не убил, как обычно убивают разведчиков, а, приказав провести их по лагерю, по арсеналам и машинам и показать им обучаемое войско, отпустил их, чтобы они обо всем рассказали Ганнибалу. А Ганнибал решил еще раз сойтись для переговоров со Сципионом и, сойдясь, стал говорить, что карфагеняне вознегодовали на прежний мир из-за денег, и если это устранить, а римляне сочли бы достаточным владеть только Сицилией, Иберией и островами, над которыми они властвуют, то соглашение будет твердым. Сципион ему ответил: "Много выгоды будет у Ганнибала за бегство из Италии, если он получит от Сципиона согласие на это". И. запретил еще раз посылать к нему послов. После взаимных угроз они отправились каждый в свой лагерь.

40. Поблизости был город Килла (K>lla)[459] и около него холм, удобный для разбивки лагеря; имея намерение захватить его, Ганнибал послал некоторых людей разместить на нем лагерь и, тотчас снявшись с места, двинулся, как будто имея уже холм в своих руках. Но так как Сципион его предупредил и раньше захватил холм, то, не допущенный туда, он всю ночь провел посреди равнины, лишенной воды, все время копая колодцы; его войско, выгребая песок, с трудом находило себе немного мутной воды для питья; без отдыха и пищи, некоторые даже в оружии, его воины провели ночь. Заметив это, Сципион на самом рассвете двинулся на них, утомленных дорогой, бессонницей и жаждой. Ганнибал был недоволен, что ему приходится вступать в сражение не тогда, когда ему бы хотелось; но видел, что если он останется на месте, то будет страдать от отсутствия воды; а если будет отступать, то этим он подымет дух у неприятелей и они, нападающие на него с тыла, причинят ему много неприятностей. Поэтому Ганнибалу необходимо было вступить в сражение. Он тотчас же построил свое войско, имея до пятидесяти тысяч человек и восемьдесят слонов.[460] Стараясь внушить наибольший страх, он поставил первыми слонов с промежутками по всему фронту. За ними находилась третья часть войска, кельты и лигуры; с ними всюду были перемешаны стрелки и пращники, маврусии и гимнесии. Позади них находилась вторая линия, карфагеняне и ливийцы. Третьими же были все, которые последовали за ним из Италии. На них он особенно полагался, так как им приходилось особенно бояться победы римлян. Конница стояла на флангах.

41. Так выстроил войско Ганнибал, у Сципиона же было около двадцати трех тысяч пехотинцев, а всадников из италийцев и римлян — тысяча пятьсот.[461] Вместе с ним сражался и Массанасса со многими всадниками-номадами и другой царек Дакама[462] с шестьюстами всадников. Пехоту и Сципион, подобно Ганнибалу, построил в три линии, и все отряды поставил правильно друг за другом, чтобы между ними легко могли проезжать всадники. По фронту каждого отряда он поставил лучших бойцов, которые должны были бросать руками, как стрелы катапульты, в подходивших слонов толстые древка в два локтя длиной, крепкие и в своей большей части обитые железом. И им и остальным пехотинцам было приказано уклоняться от нападения зверей и, разбегаясь, постоянно бросать в них дротики или, приближаясь возможно ближе, подрезать им жилы на ногах. Так были построены у Сципиона пехотинцы; всадников номадских, привычных переносить вид и запах слонов, он поставил на флангах, италийских же, ввиду их непривычки к этому, — позади всех, они готовы были двинуться через промежутки, когда пехотинцы выдержат первый натиск слонов. У каждого из этих всадников был помощник, несший большое количество дротиков, которыми он собирался отражать зверей. Так обстояло у него дело с конницей; командование правым флангом он передал Лелию, левым — Октавию.[463] В середине стоял он сам, как и Ганнибал, ввиду взаимного уважения к доблести друг друга, имея около себя всадников, чтобы помогать там, где они увидят своих попавшими в тяжелое положение: Ганнибал — четыре тысячи, Сципион — две тысячи и триста италийцев, которых он сам вооружил в Сицилии.

42. Когда у них было все готово, каждый стал объезжать своих, ободряя их; Сципион на глазах у воинов призывал богов, которых оскорбляли карфагеняне всякий раз, когда нарушали соглашения, и просил войско смотреть не на множество врагов, но на свою доблесть, которой они и раньше одолели этих же врагов, хотя их на этой же земле было и больше. Если и у победивших есть по отношению к будущему страх или неуверенность, или колебание, насколько больше необходимо должно быть это у побежденных. Так возбуждал своих Сципион и успокаивал их относительно малочисленности; Ганнибал же напоминал своим о делах, совершенных ими в Италии, сколько блестящего и великого они сделали, не против номадов, но против всех италийцев в Италии, и с того места, где стоял, указывал на малочисленность врагов и призывал их, чтобы они, будучи более многочисленными, не показали себя на родной земле худшими, чем менее многочисленные враги. Каждый выставлял своим опасность и величие настоящего состязания: Ганнибал, указывая, что это состязание решает судьбу Карфагена и всей Ливии, быть ли ей в рабстве в случае поражения или в дальнейшем властвовать над всем, что они захватили, Сципион же — что в случае поражения для римлян нет даже безопасного отступления, если же они победят, их государство станет еще более могущественным, им самим это даст отдых от настоящих трудов, возможность вернуться домой и славу на будущее время.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});