Этика войны в странах православной культуры - Петар Боянич

заслуг. Трибигильд же оказался вынужден следовать ожиданиям соратников, чтобы сохранить право оставаться их лидером. В данном случае византийским властям пришлось иметь дело с иммигрантами, которые в крайне незначительной степени подверглись ассимиляционным процессам.

Что касается объединений Теодориха Страбона и Теодориха Амала, им удалось воспользоваться тяжелой социально-экономической обстановкой в Иллирике и Фракии, которые сильно пострадали во время войн с гуннами во второй четверти V в. По сути, на этих территориях образовался вакуум власти. Упомянутые варварские предводители, обосновавшиеся в Подунавье, обрели благоприятную возможность не только сохранять независимость от Константинополя, но и оказывать на него давление с помощью насильственных акций. При этом в условиях дефицита военных сил императоры были вынуждены идти на компромисс с обоими Теодорихами и вместе с тем поддерживать вражду между этими вождями.

Наконец, необходимо проанализировать характер выступления комита федератов Виталиана в 513 г. Известно, что под его началом состояли готы и гунны (Malal. XVI. 16), причем последние могли быть наемниками, привлеченными уже после начала восстания. Причиной бунта стал отказ властей выдавать подчиненным Виталиана причитающиеся выплаты (Ioann. Ant. fr. 311). По всей видимости, именно комит федератов осуществлял распределение средств, поступавших из византийской казны, среди рядовых бойцов. Это позволяет сделать вывод о том, что отношения между Виталианом и теми бойцами, которые находились под его командованием, имели личный характер. Виталиан лишился возможности выдавать жалование федератам, что ударило по его авторитету. С другой стороны, подобного рода связи позволяли этому военачальнику мобилизовать бойцов ради реализации собственных политических амбиций.

Тем не менее федераты составляли лишь часть войска, восставшего против Анастасия I (491–518). Несколько командиров армии, подчиненной военному магистру Фракии Ипатию, племяннику императора, было недовольно действиями начальства. Они, изгнав полководца, примкнули к Виталиану. Командиры, отказавшиеся переходить на сторону мятежников, были убиты (Ioann. Ant. fr. 311). Весьма примечательно, что комит Марцеллин называл восставшую армию римской (Vitalianus Scytha, assumptis Romanorum equitum peditumque) (Marc. Com. s. a. 514). Позднее Виталиан объявил себя защитником православного христианства, так как Анастасий I придерживался антихалкидонитских взглядов (Theoph. AM 6005; Mich. Syr. IX. 9). В 515 г. мятежники были разбиты, хотя сам Виталиан остался жив и даже продолжал пользоваться значительным влиянием, пока не был убит в 520 г.

Бунт федератов стал лишь начальным эпизодом острейшего внутриполитического кризиса в Византии. Примечательна в этом случае координация действий восставших с различными политическими силами в империи. Отдельно нужно отметить, что Виталиан происходил из семьи потомственных военных (Proc. BP. I. 8. 3). Псевдо-Захария Митиленский назвал его готом (Zach. VII. 13), однако этническое происхождение в данном случае не имело принципиального значения. Виталиан был полноправным представителем восточноримского общества с обширными социальными связями, приобретенными благодаря успешным карьерам: отца и собственной. Для империи угрозу представлял именно характер связей между комитами федератов и подчиненными. Не случайно при Юстиниане I (527–565) с бойцами в отрядах федератов стали заключаться индивидуальные договоры (Cod. Iust. IV. 65. 35. 1). Объясняются такие меры стремлением властей снизить влияние комита федератов, а также значение клиентарных связей в армии.[319]

Эпоха Юстиниана I: пробелемы лояльности гарнизонов в Западном Средиземноморье

С проблемой возникновения альтернативных центров власти империя также сталкивалась в Африке и Италии, отвоеванных при Юстиниане I. Удаленность этих территорий нередко имела следствием трудности с материальным снабжением местных гарнизонов. Еще одной причиной таких политических процессов являлась неустойчивость структур гражданского и военного управления новыми провинциями. Это приводило к тому, что проявления недовольства со стороны военных рисковали перерасти в сепаратистские движения.

Первым таким инцидентом стало Пасхальное восстание 536 г. в Карфагене. Воинское возмущение оказалось спровоцировано целым комплексом факторов. Во-первых, вслед за разгромом королевства вандалов в Африке были запрещены арианские богослужения. Это вызвало недовольство германцев-ариан, служивших в императорской армии. Во-вторых, многие из последних женились на овдовевших во время войны местных жительницах. Эти женщины активно настаивали на возвращении имущества погибших мужей-вандалов, конфискованного византийскими властями. Также к мятежникам примкнули дезертировавшие вандалы, незадолго до того зачисленные в восточноримскую армию (Proc. BV. II. 14. 9–15, 18–20).

Что интересно, бунтовщики далеко не сразу избрали себе вождя, причем среди кандидатов на предводительство были исключительно такие лица, которые первоначально не входили в круг заговорщиков. В конечном итоге мятеж возглавил фракиец Стоца, заявивший о своих претензиях на господство над Африкой (Proc. BV. II. 15. 1). Не исключено, что его амбиции возникли под влиянием вандалов, лелеявших мечту о воссоздании королевства и возвращении былых привилегий. Мятежники потерпели ряд неудач, после чего многие из них вернулись под восточноримские знамена (Proc. BV. II. 16. 5). Стоца же бежал к маврам, опираясь на поддержку которых безуспешно пытался захватить византийские владения в Африке (Proc. BV. II. 22. 4; 23. 1; 24). Немногим позднее, в 537/539 г., в Ливии едва не вспыхнул новый солдатский бунт. По словам Прокопия Кесарийского, он планировался Максимином с целью установления тирании, однако Герману, византийскому командующему в Африке, удалось не допустить волнений (Proc. BV. II. 18).

Уже в 546 г. византийским властям снова пришлось иметь дело с мятежом в армии. Прокопий акцентировал внимание на честолюбивых замыслах предводителя бунтовщиков Гонтариса, одного из восточноримских командиров германского происхождения, мечтавшего о «царском достоинстве» (τὸ βασιλέως ἀξίομα) (Proc. BV. II. 25). Весьма примечательно, что склонить солдат на свою сторону ему удалось обещаниями выплатить из личных средств долги казначейства. Это дало Гонтарису возможность практически без сопротивления расправиться с военным магистром Африки Ареобиндом (Proc. BV. II. 26). Можно заключить, что жалование бойцам выплачивалось нерегулярно. Гонтарис же, воспользовавшись ситуацией, стремился с помощью денежных раздач обеспечить преданность воинов. Также на сторону тирана перешли солдаты Стоцы (Proc. BV. II. 27. 7). Впрочем, Гонтарис не сумел надолго задержаться у власти — он был убит Артабаном, стоявшим во главе отряда армян, сохранивших верность Юстиниану I (Proc. BV. II. 27–28).

Со схожими проблемами Восточная Римская империя сталкивалась на Апеннинском полуострове, отвоеванном у остготов в 535–552 гг. Так, в 562 г. в Брешии и Вероне поднял мятеж комит Видин, командовавший готами, однако вскоре потерпел поражение (Malal. XVIII. 140; Paul. Diac. Hist. Lang. II. 2; Theoph. AM 6055). Вероятно, византийской властью были недовольны находившиеся в императорской армии остготы, чье королевство было уничтожено за 10 лет до упомянутого бунта. После смерти Юстиниана I в 565 г. в Италии восстали войны-герулы, провозгласив королем Синдуальда, но мятеж был подавлен, а сам его предводитель — повешен (Paul. Diac. Hist. Lang. II. 3). По всей видимости, Синдуальд решил воспользоваться кончиной византийского правителя как формальным поводом для отказа повиноваться