Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

газом всех делегатов съезда Советов в Большом театре и одновременно захватить Кремль силами офицерского отряда численностью в 200 человек, которым постепенно надлежало просочиться через границу и лишь в последний момент сконцентрироваться под Москвой. Захарченко ни в малейшей степени не доверяла Якушеву и потому предложила назначить руководителем акции бывшего участника описанной далее операции “Синдикат” А. О. Опперпута (“Э. О. Стауниц”), игравшего роль заместителя главы МОЦР — одну из самых загадочных и противоречивых фигур негласного аппарата ВЧК/ОГПУ. Подлинное имя этого человека до сих пор вызывает у историков разногласия, поскольку он пользовался фамилиями Упелинц (Упелиньш), Касаткин, Селянинов, но наиболее известен как А. О. Опперпут. В одном из исследований этого вопроса отмечается: “Наш герой носил двойное имя — Александр-Эдуард, и в русском обиходе узаконивалась то первая, то вторая его часть. В семье было и две фамилии: Опперпут и Упелинц, причем до революции он носил вторую, а после революции перешел на первую… Вдобавок в писаниях современников об Опперпуте фамилия его орфографически не унифицирована: подчас в одной и той же статье она предстает то как Опперпут, то как Оперпут, то как Оперпута, не говоря уже о явных искажениях в устах современников (Опертут, Оверпут)”[45].

М. В. Захарченко (Шульц)

с

А. О. Опперпут

Г. Н. Радкович

Естественно, все планы Захарченко стали известны ОГПУ. Контрразведчики с содроганием узнали о волне террора, которую собирались поднять Кутепов и его фанатичная помощница, решившие вначале забросить в СССР группу из 20–30 боевиков для нанесения постоянных беспокоящих ударов, а затем наращивать свои акции. Намерения простирались еще дальше и включали в себя отравление запасов зерна в элеваторах, распространение особо опасных болезнетворных микроорганизмов, потопление в море учебного парусника “Товарищ” и множество других, не менее масштабных акций. В этой ситуации стало ясно, что чрезмерно затянутый “Трест” пора сворачивать, однако решение несколько запоздало, и финальная стадия операции по существу стала для ОГПУ провальной. Находившаяся в СССР Захарченко после случайного ареста за пьяный скандал своего мужа Г. Н. Радковича (в некоторых источниках — Радкевич) решила помочь ему выбраться в Финляндию и сама тоже перебралась туда вместе с Опперпутом, о подлинной роли которого по-прежнему пока не догадывалась. На новом месте этот совершенно неустойчивый и непредсказуемый человек, должный контроль за которым отсутствовал, внезапно решил, что настал удобный момент не только выскользнуть из-под власти ОГПУ и скрыться на Западе, но и неплохо заработать при этом. Он оставил в СССР письмо, в котором извещал госбезопасность о своем уходе из Советского Союза и требовал за неразглашение факта своей работы на контрразведку 125 тысяч рублей единовременно и по тысяче рублей ежемесячно. Не получив денег, в Финляндии Опперпут сразу же заявил представителям 2-го отдела финского генштаба и английской СИС о легендированном характере МОЦР, однако репутация этой организации в глазах западных спецслужб была настолько высока, что ему просто не поверили. Тем не менее, в эмигрантских кругах начали распространяться различные версии, слухи и измышления об этой истории, где Оперпута именовали “советским Азефом” и даже “сверх-Азефом”. Он решил положить конец кривотолкам и в номере рижской эмигрантской газеты “Сегодня” за 17 мая 1927 года опубликовал открытое письмо под сенсационным заголовком: “Агент ГПУ Опперпут-Стауниц приступает к разоблачениям”. В нем перебежчик заявил о своей прошлой работе на советскую контрразведку и раскрыл некоторые детали работы КРО ОГПУ, хотя до определенного времени умалчивал о подлинном содержании МОЦР. Письмо умалчивало о заманивании в СССР Рейли, хотя не скрывало этого в отношении Савинкова и Тютюнника.

Заявление было настолько невероятным, что первоначально мало кто отнесся к нему серьезно. Однако вскоре результаты рассмотрения ряда провалов вышли за пределы узких кругов РОВС и стали достоянием общественности. К расследованию случившегося подключились и другие видные деятели эмиграции, а также десятки, если не сотни лиц меньшего масштаба. Получили хождение версии как о фальшивости “прозрения” Опперпута и о продолжении его сотрудничества с ОГПУ, так и о том, что все изложенное представляет собой плод его больной фантазии. Эта история резко обострила конфликт между А. П. Кутеповым и великим князем Николаем Николаевичем; не остался в стороне даже сосредоточившийся на чисто военных вопросах Врангель. Позднее руководство РОВС решило продолжить практику засылки в СССР террористических групп, одной из которых стала тройка Захарченко, Опперпут и Ю. Петерс (Н. Н. Вознесенский). Исследователи расходятся во мнениях относительно причин, заставивших перебежчика рискнуть совершить смертельно опасный для него рейд, и объясняют их то его авантюристическим характером, то безысходностью, то продолжением оперативной игры ОГПУ. Как бы то ни было, боевики прибыли в Москву и 3 июня предприняли неудачную попытку взрыва здания по улице Малая Лубянка 3/6, в котором размещалось общежитие чекистов. После ее провала все трое решили уходить обратно через кордон, но на границе в Смоленской области были задержаны и погибли в перестрелке, избавив ОГПУ от сложного, обременительного и дорогостоящего зарубежного поиска предателя для сведения счетов. В этот же день произошли еще три террористических акта, создавшие впечатление хорошо спланированной атаки на СССР: убийство на Варшавском вокзале полпреда П. Л. Войкова, взрыв в центральном партийном клубе Ленинграда и гибель в подстроенной железнодорожной катастрофе под Минском заместителя председателя полпреда ОГПУ по Белорусскому военному округу И. К. Опанского.

Смерть возглавлявшейся Захарченко тройки террористов регулярно подвергалась сомнению. В эмигрантских кругах неоднократно высказывалось мнение, что они были захвачены живыми, и что Опперпут направлен работать на ОГПУ в Китай. Более того, некоторые утверждали даже, что резидент НКВД СССР, действовавший с 1941 по 1945 годы в оккупированном немцами Киеве под видом барона фон Мантейфеля, в действительности являлся Опперпутом[46]. Однако более трезво мыслящие люди скептически отнеслись к подобным гипотезам и не сомневались в гибели, по крайней мере, Петерса и Захарченко. Радкович попытался отомстить за гибель жены и вместе с другим боевиком Д. С. Мономаховым перешел границу СССР для совершения террористических акций. Вечером 6 июля 1928 года, в первую годовщину обнародования официального извещения о попытке теракта на Малой Лубянке и в день вынесения приговора по Шахтинскому делу, они бросили бомбу в бюро пропусков ОГПУ и практически сразу были захвачены, при этом Радкович застрелился, а его напарник предпочел арест. Этим эпизодом закончилась одна из самых известных оперативных игр советской контрразведки с выходом на закордон. В итоге “Треста” Кутепову пришлось перестроить всю систему террористической работы РОВС. Произошедший в 1927 году